Иерусалим. — Американский ученый, специализирующийся на изучении онкологических заболеваний, считает, что благодаря финансовой и политической поддержке, «удалось добиться явных, хотя и не прорывных достижений» в борьбе с этим недугом.
В 1971 году тогдашний президент США Ричард Никсон (Richard Nixon) объявил войну раку. Был принят национальный закон о раке, который придал импульс научным исследованиям в этой области. Тогда же, в калифорнийском Университете Сан-Франциско Харолд Вармус ((Harold Varmus) Фрипорт, Нью-Йорк, 1939 год) активно включился в эту борьбу. Вместе с Майклом Бишопом (Michael Bishop) открыл, что многие виды рака вызываются генетическими механизмами, находящимися в здоровых клетках, и начал разоблачать врага, о котором до того времени знали очень мало. За это научное достижение он и Бишоп в 1989 году были удостоены Нобелевской премии по медицине.
На конференции в Иерусалиме, приуроченной ко Всемирной научной конференции в Израиле, Вармус остановился на основных этапах работ в этой области. После того, как с 1996 по 1999 год он возглавлял Национальные институты здравоохранения, крупнейшую организацию по финансированию биомедицинских исследований в мире, в марте этого года Вармус оставил пост директора Национального института по изучению рака.
Выступая перед многочисленными представителями молодого поколения, которые должны будут принять от его поколения эстафету в войне с раком, американский ученый признал, что изначально никакого плана действий не было, но благодаря финансовой и политической поддержке, «удалось добиться явных, хотя и не прорывных достижений» в борьбе с этим недугом. Открытие первых генов, чья мутация была связана с появлением опухолей, навело на мысль о возможности создании лекарств, которые могли бы блокировать белки, выработанные этими генами, и задержать развитие болезни без серьезных побочных последствий от химиотерапии. В некоторых случаях, в частности, при использовании иматиниба, противолейкозного цитостатического препарата, это помогло.
Но по мере углубления знаний по этим болезням, было замечено, что во многих случаях количество вовлеченных генов было слишком большим, и даже внутри одной и той же опухоли генетические различия в ее различных частях вызывали необходимость комплексного лечения. Кроме того, опухоли проявили невероятную способность к адаптации: после избирательного воздействия лекарств они мутируют и начинают развиваться с удвоенной силой. В этой связи Вармус считает, что «сопротивляемость лекарства, наверное, самая большая проблема, которая перед нами стоит».
El País: Когда Вы получили Нобелевскую премию, то сказали, что рак — это мы сами в обезображенном виде. Возможно ли победить болезнь, являющуюся частью нашего собственного организма?
Харолд Вармус: Хотел бы сразу пояснить, что от рака мы не избавимся никогда. Но мы можем сократить внешние факторы, чтобы уменьшить вероятность заболевания раком, такие, как солнечные лучи или курение. Но если мы будем использовать все имеющиеся в нашем распоряжении рычаги, то, возможно, добьемся сокращения опухолей на 50%. Добиться большего вряд ли удастся. Но мы можем обнаружить рак на ранней стадии и прибегнуть к хирургическому вмешательству, которое на данный момент остается лучшим средством борьбы с этим недугом. Кроме того, разработаны новые средства лечения, такие, как иммунотерапия. Комплексно используя все указанные способы, весьма вероятно, что в конце концов от рака будет умирать очень мало людей.
— Вы утверждали, что в последние десятилетия борьба с раком шла медленно. Вы надеялись, что она пойдет быстрее, когда открыли первые онкологические гены?
— Не думаю, чтобы мы ставили вопрос в столь прагматической плоскости, а именно, как повлияет наша работа на здоровье людей. Мы проводили исследования, чтобы выяснить причины возникновения рака, а затем, по прошествии лет, мы задумались о том, как использовать полученные данные для разработки методов лечения. Важно напомнить, что многие способы лечения начинаются с попытки дать ответ на вопрос о биологической природе заболевания. Если ты хочешь выработать рациональный подход, чтобы контролировать болезнь, то в первую очередь ты должен ее понять. Так произошло с инфекциями. Когда мы установили, что их вызывают вирусы, бактерии и грибки, то приступили к разработке вакцин и антибиотиков. Полагаю, что сейчас настало время применить наши знания о раке, чтобы разработать новые методы лечения и лекарства более направленного действия. Теперь мы знаем, что рак — это совокупность различных заболеваний.
— Вы считаете возможным разработать теорию, которая объединит в себе все общие черты, чтобы выработать более простые методы лечения?
— Это всегда было мечтой ученых и врачей, но пока ее воплощение в жизнь представляется мне малореальным. Не думаю, что эту задачу удастся решить посредством поиска определенных генов, поскольку на основе накопленных знаний мы уже можем утверждать, что в генетическом отношении каждое онкологическое заболевание отличается от другого. Возможно, это будет чем-то таким, что связано с воздействием этих генов на клетку, и новый метод лечения охватит все гены. Высказывались мнения о том, что хирургическое вмешательство в кровеносные сосуды, расположенные вокруг опухоли, сможет уничтожить рак, но эксперименты не подтвердили эти предположения. Возможно, все виды онкологических заболеваний можно контролировать, воздействуя на иммунную систему, но пока это не удалось. Или нечто, связанное с обменом веществ в клетках, с тем, как они получают энергию из сахара... Это допустимо, но маловероятно.
— После войны против рака Обама недавно выступил с масштабным планом по развитию целевой медицины. Как Вы считаете, финансирование в данном случае достаточное?
— На исследования выделяется много денег, это меня не беспокоит. Меня беспокоит высокая цена лекарств, которые будут применяться в целевой медицине. Эти лекарства могут оказаться недоступными для многих слаборазвитых стран. И это необходимо учитывать. Французское правительство, например, провело исследование, показавшее, что в случае дорогих лекарств можно провести недорогой генетический анализ и определить, каким пациентам они нужны, а каким нет. Но в любом случае лекарства будут дорогими.
— Считаете ли Вы реальным создать эту целевую медицину по разумным ценам?
— Мы можем выбрать более короткий путь в разработке лекарств. Если у нас есть лекарство, которое действует лишь на пациентов, страдающих определенным видом рака, то уже не нужно испытывать его на многих людях с целью определения эффективности. Достаточно установить людей, на которых это лекарство оказывает действие. Таким образом, можно сократить масштабы и стоимость испытаний, но при этом остаются многие другие затраты. Кроме того, фармацевтические компании не устанавливают стоимость своих лекарств исходя из расходов на их разработку. Они включают в стоимость все остальные расходы на лекарства, которые не дали результата. Очень трудно снизить цену лекарств, особенно тех, которые предназначены для болезней, от которых люди умирают и от отчаяния готовы заплатить какие угодно деньги. Что важнее для медицины: политика или наука? Необходимо развивать науку, чтобы разрабатывать новые лекарства, а с помощью регулирования цены не установишь. Важным фактором контроля за ценами на лекарства является система здравоохранения страны. В США, где регулирование цен отсутствует, лекарства очень дорогие. В Канаде, где медикаменты распределяются через государственные учреждения, как раз последние и договариваются о цене. В Великобритании государство тоже принимает решение о дотировании цены на лекарство. Все зависит от его эффективности. Рынок не может сам себя хорошо регулировать, особенно когда речь идет о лекарствах от тяжелых болезней.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Выступая перед многочисленными представителями молодого поколения, которые должны будут принять от его поколения эстафету в войне с раком, американский ученый Харолд Вармус признал, что изначально никакого плана действий не было, но благодаря финансовой и политической поддержке, «удалось добиться явных, хотя и не прорывных достижений» в борьбе с этим недугом.
