RMF FM: Вам неприятно, что россияне использовали ваше интервью российскому агентству «РИА Новости» против премьера Матеуша Маравецкого (Mateusz Morawiecki)?
Корнель Моравецкий: Нет, никакой обиды у меня на них нет. Они распространяли те слова, которые я произнес, так что у меня нет причин предъявлять им претензии. Я не думаю, что мое интервью было использовано против нашего премьера. Конечно, глава правительство, польское руководство — это важно, но тема польско-российских отношений важнее каких-то политических или родственных связей. Это вопрос национального уровня.
Я считаю, мы должны стремиться наладить отношения между двумя странами. Наши политики оказались в ловушке. Мы видим, какие шаги Трамп совершает в отношении Путина, при этом польское руководство соглашается, чтобы наш курс в отношении России определял американский президент, а не мы сами. Мне не очень нравится такой расклад. Мы должны взять дело в свои руки и заняться нормализацией контактов.
— Самые агрессивные российские СМИ, рассказывая о вашем интервью, писали, что вы раскритиковали главу польского правительства за то, что он не поздравил Путина с победой на выборах и позволил сносить в Польше советские памятники.
— Да, я его критикую, но неужели я не прав? Я считаю, что после победы Путина на выборах была бы уместна нормальная дипломатическая реакция, то есть польский президент или премьер должны были направить ему поздравления. Так должно делаться.
Что касается памятников, это еще более серьезная проблема. Памятник — это напоминание о смерти, о борьбе простых россиян (или шире — советских людей) с тем злом, каким был немецкий тоталитаризм. Польше угрожало уничтожение, но мы сами не смогли отвести от себя беду. Конечно, эти советские люди, коммунисты, потом нас поработили, но лучше оказаться порабощенным, чем исчезнуть с лица земли. Мы должны это осознать. Нам нужно сохранить эти памятники, ведь на нашей земле погибли несколько сотен тысяч военных. Среди них были не только советские солдаты, плечом к плечу с ними сражалась польская армия. Мы должны помнить об их жизни и их смерти. Демонтаж памятников мне не нравится, это выглядит как-то мелочно.
— Вам бы не хотелось вычеркнуть из вашего интервью российскому агентству какие-то слова, например, критические высказывания в адрес главы польского правительства?
— Нет. Раз это интервью позволило обратить внимание на проблему, значит, оно сыграло свою роль. Я могу ошибаться, но, на мой взгляд, проблема есть. Если мне удалось ее затронуть, я очень рад. Это серьезное дело не только для Польши, но и для России и Европы. Географическое положение нашей страны обязывает нас выступать в качестве того, кто объединяет Россию и Запад, сближает их. У нас общий цивилизационный стержень, мы должны приложить усилия к тому, чтобы построить лучший мир.
— Вам не кажется, что ваше интервью может ослабить позицию премьера на международной арене? «Отец главы польского правительства критикует его за политику в отношении России» — так выглядят заголовки в российской прессе.
— Нет, мне так не кажется. Конечно, мне не хочется ослаблять позицию польского премьера или своего сына, но я считаю, что сближение с Россией позволит укрепить позицию Польши на международной арене. Если наши страны начнут относиться друг к другу уважительно, найдут общие интересы, это пойдет нам на пользу.
— Вы верите в такой сценарий, несмотря на то, что нам не удалось закрыть смоленскую тему, например, вернуть обломки президентского «Туполева»?
— Смоленск — это один из аспектов, я бы сейчас не выдвигал его на первый план. В этой теме остается много вопросов, сложно сказать, как все будет развиваться, окончательная точка не поставлена, существуют разные гипотезы…
— Возьмем хотя бы тему возвращения обломков самолета. Здесь все однозначно: россияне не хотят нам их отдавать.
— Разумеется, в рамках возможного соглашения с россиянами нам нужно будет потребовать, чтобы они вернули обломки. Но мы видим, как они используют эту тему, понимая, что она раскалывает польское общество. То, что нас раскалывает, ослабляет нас, именно этого россияне и добиваются. Я думаю, что они, как и мы, действуют в этом плане легкомысленно. Мы будем нужны Москве в качестве посредника в отношениях с миром и Европой, который позволит им обрести могущество, а Москва будет нужна нам.
— Значит, нам следует отказаться от требования вернуть обломки?
— Ни в коем случае.
— Нам только не следует подчинять этой идее всю нашу политику?
— Именно так. Они возвращают нам обломки, а тогда мы разворачиваемся к ним лицом — это неверная стратегия. Следует сделать шаг навстречу, попытавшись нормализовать отношения, а когда они нормализуются, россияне вернут нам самолет.