В 1996 году во время летних Олимпийских игр в Атланте охранник по имени Ричард Джуэлл (Richard Jewell) обнаружил в олимпийском парке сумку с тремя самодельными бомбами. Сумка взорвалась, более 100 человек получили ранения и один погиб. Если бы не бдительность Джуэлла, жертв было бы гораздо больше.
Последний фильм Клинта Иствуда (Clint Eastwood), «Дело Ричарда Джуэлла», показывает, как из героя — в исполнении Пола Уолтера Хаузера (Paul Walter Hauser) — сделали злодея. Это недооцененный фильм о тихой ярости. Основываясь на длинной статье 1997 года из журнала «Вэнити фэйр» (Vanity Fair), он разоблачает сговор СМИ, ученых кругов и федеральной бюрократии, испортивший человеку жизнь. Дело завертелось, когда Рэй Клир (Ray Cleere) — это президент Пьемонтского колледжа, в чьем студенческом городке Джуэлл служил полицейским, а играет его Чарльз Грин (Charles Green), — позвонил в ФБР и предположил что бомбу заложил сам Джуэлл, чтобы привлечь внимание общественности. В ФБР — его тогда возглавлял Луи Фри (Louis Freeh) — за эту версию тут же ухватились.
Имя Джуэлла бездоказательно просочилось в журнал «Атланта джорнал-конститьюшен» (Atlanta Journal-Constitution). Его очернительская статья изменила жизнь Джуэлла навсегда. В глазах обвинителей Джуэлл предстал воплощенным стереотипом о белом религиозном американце из сельской местности. Брошенный как отцом, так и отчимом, баптист, владеет личным оружием, семейно неустроен, склонен к «авторитаризму». Голословно выставить его виновным было просто и заманчиво.
«33-летний Ричард Джуэлл, бывший сотрудник правоохранительных органов, вписывается в образ одинокого волка, — писал журнал. — Чаще всего это разочарованный белый, бывший полицейский, военный или дружинник, который мечтает стать героем». «Нью-Йорк пост» (The New York Post) окрестила бывшего заместителя шерифа «жирдяем» и «неудачником», «Филадельфия дейли ньюс» (The Philadelphia Daily News) и вовсе назвала его «бубба-бомбист» (презрительное название белого мужчины из сельской местности в южных штатах, — прим. редакции ИноСМИ).
Иствуда разругали за то, что своим фильмом он предположил, будто Кэти Скраггс (Kathy Scruggs) в исполнении Оливии Уайлд (Olivia Wilde) — журналистка, первой написавшая о Джуэлле, — спала со своими осведомителями. Претензии справедливые. Для фильма, который претендует на историческую правду и разоблачает ложь, это непростительная ошибка.
Несмотря на это, фильм подчеркивает одну важную истину. Иствуду она видится в ясном свете, а многие из ругателей ее отрицают: мы на полпути к классовому обществу. У профессионалов с высшим образованием одно гражданство, у остальной части страны — другое. Есть целая сеть социальных соглашений и неформальных договоренностей, призванная защищать университетское руководство и начальство федеральных агентств, и отыгрываться на простых людях вроде Ричарда Джуэлла и его многострадальной матери, которую блестяще сыграла Кэти Бейтс (Kathy Bates).
Оглядываясь назад, можно сказать, что история Джуэлла предвосхитила политическое возмущение и общественный раскол из-за позиции СМИ. Хорошо образованный демократический истеблишмент противопоставляется белым из низших классов, которых изображают эгоистичными и авторитарными, несмотря на полное их бессилие.
Пожалуй, интереснее всего в фильме — общение Ричарда Джуэлла с его первым адвокатом, самопровозглашенным либертарианцем по имени Уотсон Брайант (Watson Bryant). Джуэлл инстинктивно уважает власть, и мы видим, что он косвенно упрекает начальство, которое этого не делает. «Я верю в закон и порядок, сэр, — говорит он Клиру, президенту колледжа. — Без них у нас не будет страны». Брайант, напротив, убежденный борец за гражданские права. Он предупреждает Джуэлла, что власть «ходит у него под окнами и хочет съесть его заживо».
Помощница Брайанта русская иммигрантка Надя Лайт (Nadya Light), — ее играет Нина Арианда (Nina Arianda), — разделяет взгляды босса. «Там, откуда я родом, если кого-то обвиняет правительство, то всем тут же ясно, что он ни в чем не виноват, — говорит она. — У вас, что, по-другому?»
Иствуд в ответе не сомневается. Сам он придерживается либертарианских взглядов и независимой западной политики, которая наилучшим образом воплотилась в предвыборной кампании Барри Голдуотера (Barry Goldwater). Это принципиально иной вид консерватизма, чем стремление Джуэлла обрести безопасность и защиту от политической власти.
Иствуд считает, что людям вроде Джуэлла надо стать немного либертарианцами. Пожалуй, так и есть. Конечно, когда власти требуют уважения, а от ответственности увиливают, когда они нападают на невинных, прикрываясь демократическими лозунгами, нельзя не взбунтоваться — хотя бы немного. Но всякое сопротивление, отрицающее справедливую и законную власть, не только бесполезно, но самоубийственно. Вот почему Ричарду Джуэллу — человеку, чья вера в закон и порядок спасла невинных людей, — есть чему поучить сторонников свободы.
Мэтью Шмитц — старший редактор консервативно-религиозного журнала First Things