Наш маленький винтовой самолет приземлился в арктическом поселке Черский на дальнем северо-востоке России. На улице 30 градусов.
Когда мы улетали, в Москве стояла сильная жара — но и здесь она.
Местные жители выгружают корзины со свежими яйцами — их везли из Якутска в Черский целых три с половиной часа. Здесь край оленей, а не кур, и единственные маршруты снабжения — по воздуху или по реке.
А вот Сергей Зимов в такую жару чахнет.
«Меня зовут Зимов. Знаете, что это значит? Я — зимний человек. Это для вас перемена климата, а я эту жару терпеть не могу!»
Зимов и его 37-летний сын Никита управляют научно-исследовательской станцией близ Черского на реке Колыме. Они занимаются вечной мерзлотой — в частности, сопутствующими рисками из-за глобального потепления. Об угрозе таяния вечной мерзлоты Сергей Зимов предупреждает с 1990-х годов.
«Теперь мне намного проще спорить с другими учеными, потому что я годами говорил, что вечная мерзлота тает — и вот, пожалуйста», — говорит Зимов.
Черский — небольшой административный центр на северо-востоке России, за Полярным кругом.
Что такое вечная мерзлота?
Вечная мерзлота — это слой промерзшей почвы, который покрывает 65% российской суши и почти четверть всего Северного полушария. Технически это замерзший грунт, не тающий два года и более, а его глубина может достигать сотни метров.
Но даже вечная мерзлота тает, и при этом начинает выделяться более 1 400 гигатонн захваченного внутри углерода (одна гигатонна — один миллиард тонн) — в виде парниковых газов, двуокиси углерода и метана. Эти выбросы могут ускорить глобальное потепление, что еще больше усугубит таяние вечной мерзлоты. Это порочный круг, который в худшем случае может затмить даже таяние ледовых шапок на полюсах.
Двое российских ученых
Если Сергей — это чистая наука, то Никита — чистая энергия.
Летом на Северо-восточной научной станции, горстке зданий вокруг старой спутниковой телестанции, клубятся ученые, исследователи, рабочие и журналисты. Они живут по-семейному и весело проводят время — их кормят и возят на экскурсии по Колыме. Но расстояния большие, и поездки зависят от погоды. Летом может похолодать — упасть с тридцатиградусной жары до пяти градусов всего за считанные часы. Случаются внезапные бури. Зимы становятся короче и теплее. Летом участились лесные пожары — они прорываются по редкой сухой растительности и окрашивают солнце в цвет Марса — над горизонтом повисает дымка.
Температура в Арктике повышается в среднем в два-три раза быстрее, чем на остальной части планеты, и это сказывается на почве.
Никита Зимов говорит, что средняя температура сейчас на несколько градусов выше, чем в его детстве.
«Когда я был ребенком, средняя температура вечной мерзлоты была минус шесть по Цельсию, — говорит он, — а сейчас минус три или даже теплее, а в теплые годы в вовсе приближается к нулю».
«И уже в следующие несколько десятилетий, максимум два или три, полагаю, что часть вечной мерзлоты в Арктике начнет разрушаться».
Словно землетрясение
По Черскому это уже заметно.
Некоторым жителям пришлось покинуть свои дома из-за того, что стены перекосило. Дороги, еще десять назад были ровные, а теперь без полного привода не проедешь. Земля под водоочистной станцией, некогда крупнейшим зданием в Северо-Восточной Азии, полностью ушла, обнажив свайный фундамент и оторвав кирпичную кладку от стального каркаса.
Такое чувство, что прокатилось землетрясение. Можно сказать, так и вышло: клинья льда, замороженные внутри вечной мерзлоты на протяжении десятков, а иногда и сотен тысяч лет, растаяли, и в земле образовались огромные проемы.
Эта история повторяется в ржавеющих городах советской Арктики и чревата огромными последствиями для добывающей промышленности.
Ущерб экономике от деградации вечной мерзлоты к 2050 году оценивается в 50 миллиардов фунтов стерлингов. Это четверть федерального бюджета. И это в одной России.
Кладбище мамонтов
Дуванный Яр — это участок грязевых отложений, скал и странных конусовидных почвенных образований примерно в 130 километрах к югу от Черского на излучине Колымы. Там хорошо видно, какие экосистемы существовали до замерзания и что происходит при оттаивании.
Прогулка вдоль береговой линии похожа на экскурсию по кладбищу древней экосистемы. Мы нашли коленную кость мамонта, пару ребер и небольшой кусок бивня. Попадаются кости шерстистого носорога и других животных, которые бродили по арктическим лугам в эпоху плейстоцена — от двух миллионов до 15 тысяч лет назад. Но все самое ценное уже давно повыбирали. Последние два десятилетия разгорелся ажиотажный спрос на клык мамонта: вечная мерзлота раскрыла свои секреты, чему немало поспособствовал спрос из Китая. Но цены упали, говорит Зимов, и местные жители, в основном рыбаки, заработав немного денег, вернулись к повседневной работе.
Содержание углерода
Но помимо костей давно вымерших животных, внутри вечной мерзлоты встречается масса другого углерода. В основном это органические вещества — вмерзшие в почву растения и корни. С таянием вечной мерзлоты просыпаются микробы и начинают поглощать этот органический материал, одновременно выделяя парниковые газы. В основном это углекислый газ, но и метан тоже, а он гораздо сильнее.
«В вечной мерзлоте углерода больше, чем в атмосфере и во всей растительности планеты», — объясняет Зимов.
Он срезает с утеса блестящий коричневый зубец.
«Это чистый лед. Пятьдесят процентов этого осадка — это не углерод, это лед. А лед быстро тает. Вот почему вечная мерзлота опасна».
«Углерод на глубине 40 метров и больше, кого он волнует — он пролежит там миллионы и миллионы лет. Но льды тают гораздо быстрее, и это большая проблема».
За последние два года скалы Дуванного Яра отступили на 30 метров. Масштабная эрозия почвы в результате таяния вечной мерзлоты происходит по всем озерам, берегам рек и морскому побережью Арктики.
Вот почему в некоторых регионах в земле образовались зияющие кратеры — например, карстовая впадина Батагайка, которую местные прозвали «воротами в ад».
И с каждой впадиной, с каждым новообразованным озером с бурлящим метаном в атмосферу выбрасывается все больше и больше парниковых газов, и планета нагревается все сильнее.
«Природу не обманешь»
Леонид Налётов всю жизнь был охотником-промысловиком. Он отправляется с собаками вниз по Колыме и расставляет ловушки на ондатру, соболя и, если повезет, росомаху. С детства он рыбачил в озере прямо рядом с домом — пока три года назад оно не вышло из берегов и не слилось с Колымой. Его дом смыло, но он знал, что его ждет, и успел построить еще один через несколько метров. Скоро ему придется перенести и баню — вода дойдет и до нее. Ни насчет исчезновения озера, ни перемены климата в целом он не переживает. Он говорит, что Колыма замерзает позже, а трогается раньше, но это его особо не беспокоит.
«Нельзя вмешиваться в дела природы. Не трогайте природу, иначе она отомстит».
Для многих россиян глобальное потепление звучит не так уж плохо. Когда зимой стоят пятидесятиградусные морозы, кому не захочется побольше тепла? Кроме того, русскому менталитету свойственен некий фатализм — будь то насчет климата, эпидемии коронавируса или возможностей одного человека изменить мир к лучшему. Чему быть, того не миновать.
Заново заселить Артику
Но Зимовы сделаны из другого теста. Они хотят воссоздать в Арктике эпоху гигантских степей и вернуть травоядных на пастбища — это удержит больше углерода, чем пришедшие им на смену леса, и поможет поддержать температуру вечной мерзлоты.
Как ни парадоксально для вечной мерзлоты, снег действует как изолирующий слой, удерживая тепло внутри почвы и предотвращая проникновение холода. Животные копытят снег в поисках пищи.
Зимовы намерены вернуть в регион зубров и создать так называемый плейстоценовый парк. Но для этого понадобятся стада в миллионы голов, как в эпоху плейстоцена. Удаление снега из Заполярья в попытке сохранить холод вечной мерзлоты — затея масштабная. Пока что у Зимовых для эксперимента по восстановлению диких животных всего 150 голов. Есть даже верблюды. Их доставляли многонедельным рейсом на баржах и по ледяным дорогам Сибири, которые посрамят бывалых искателей приключений.
Никита Зимов покидает нас и летит в Смоленск за зубрами из Дании, которых он повезет в северный порт Архангельск, как таможня даст добро. Оттуда зубров отправят через Северный Ледовитый океан почти через всю Россию. В Черский они прибудут лишь через 18 дней. Зимов настроен решительно.
«Да, знаю — чокнутый русский ученый хочет развести миллионы животных», — говорит он.
«Да-да. Но, если у вас есть решение получше, поделитесь!»
Якутские пожары
Южнее, в Сибири, после второго аномально жаркого лета подряд на площади более двух миллионов акров бушуют лесные пожары.
Когда мы по пути на Черский пролетали местную столицу Якутск, не успели мы выйти из самолета, как в нос ударил запах гари. А потом аэропорт в Якутске вовсе закрылся: дым сгустился настолько, что объявили нелетную погоду. Наш обратный рейс задержался на два дня. Когда мы наконец взлетели, то увидели клубы дыма, вертикально поднимающиеся из тайги, словно из трещин в земле. Эти пожары больше тлеют, чем горят. Загорается торф или сухой верхний слой почвы, что мешает их тушить. Многие из них находятся в отдаленных районах, поэтому никакой надежды на успех нет. Пожарные и добровольцы берутся за них лишь в том случае, если до них можно добраться или если они угрожают жилью.
Уже в Якутске мы на этой неделе намерены присоединиться к пожарной команде.
Огромные лесные пожары окутывают дымом городá и разлетаются по сибирской тайге, уничтожая обширные участки леса, которые могли бы улавливать углерод. Сгорая, они выбрасывают в атмосферу парниковые газы и нагревая вечную мерзлоту под ними.
Это яркое напоминание — если нам вообще нужно еще одно — насколько эти процессы взаимосвязаны и как от них страдает наша красивая и хрупкая Земля.
процессы взаимосвязаны и как от них страдает наша красивая и хрупкая Земля.