Люди, которые в эти дни бесчинствовали в Алма-Ате и других городах страны, — это в большинстве своем те самые «дети независимости», с которыми государство и общество связывали большие надежды, полагая, что именно они выведут Казахстан в число цивилизованных и конкурентоспособных стран. Январская трагедия показала, что все эти годы в сфере воспитания молодежи мы не просто стояли на месте, а двигались в обратном направлении.

Почему стала возможной трагедия в Казахстане? Как мы упустили целое поколение? На ком лежит вина за произошедшее? Дать оценку сложившейся ситуации мы попросили политолога Данияра Ашимбаева.

Данияр Ашимбаев: Протестная почва в Казахстане давно уже была готова. В основе ее лежит огромный пласт социально-экономических проблем, которые не решались десятилетиями. В некоторых регионах страны сложилась настолько напряженная ситуация, что достаточно одной спички, чтобы случился пожар…

Что касается молодежи, то она у нас в большинстве своем маргинализирована, ей абсолютно чужд ценностный набор, присущий людям советского периода. В голове у нее каша из исторических мифов, религиозных лозунгов и понтов в виде дорогих смартфонов, автомобилей и других атрибутов якобы успешной жизни, которые массово приобретаются в кредит и еще больше ухудшают финансовое положение населения. Стоит ли удивляться тому, что при столь глубокой дезориентации и неустроенности молодые люди легко становятся объектом манипуляций, а зачастую и сами стремятся к тому, чтобы быть использованными?

Как правило, для них очень заразительны примеры ближневосточных и среднеазиатских экстремистских организаций с их лозунгами о «справедливости». Хотя устроить в Казахстане халифат при всей нашей сумбурности мышления и байском менталитете сложно. К тому же быть правоверным мусульманином для многих наших граждан значит отрастить бороду или надеть платок, при этом необязательно знать нормы «Корана» и следовать религиозным канонам. К слову, от коллег, специализирующихся на этой тематике, я часто слышал, что казахи, выезжавшие для боевых действий в Сирию и Афганистан, скорее стремились к руководящей, административной работе, нежели к боевым действиям.

То же самое касается истории. Весьма показательно, что из периода СССР наши граждане выдергивают исключительно негативные события — голод, репрессии, полигоны. При этом плюсы советской модернизации, такие, как качественное образования и научно-техническое развитие, будто выпали из народной памяти. Недавно я писал о Мангистауской области и особое внимание обратил на тот факт, что в местных книжных магазинах сложно найти литературу, фильмы о нефтяниках, строителях, горняках, атомщиках, чабанах и т.д. Самая популярная тема периодики там — Адаевское восстание 1929-32 годов, которая культивирует среди молодого поколения эдакий непокорный нрав, дух противостояния тоталитаризму. Неудивительно, что в этом регионе бастуют по каждому поводу — такая манера действий стала уже характерной для местного населения.

Про социальные лифты я вообще молчу — это явление как таковое в стране отсутствует. Одно время предпринимались попытки наладить их через молодежные кадровые резервы, но они были дискредитированы детьми акимов и министров, фамилии которых то и дело всплывали в списках. Все-таки программа была нацелена на широкие слои населения, а не на «золотую молодежь», и в этом была ее ценность. Но только потому, что у высокопоставленных чиновников не хватило ума объяснить это своим отпрыскам, и административно эти моменты не были проработаны, она оказалась провалена.

Налицо ценностная деградация, ставшая в том числе следствием так называемого «возвращения казахов к традиционным ценностям», которые даже сформулировать толком никто не может. Согласитесь, смешно в современных условиях равняться на номадов (кочевников. — прим. ИноСМИ.) 15-16 веков и называть жителя села, занимающегося земледелием, носителем традиционных ценностей. Скорее, мы имеем дело с ценностями развалившегося советского колхоза, а не кочевой цивилизации. Добавьте к этому маркетинговые стереотипы, допустим, о важности тоев (заключительный этап свадебных обрядов у казахов. — прим. ИноСМИ.) по любому поводу, обрядовой, а не духовной части того же ислама, айфонов в кредит — и вот мы получили ту среду, в которой вырастили достаточно инфантильную и безыдейную молодежь.

— В нашем обществе отсутствуют силы, способные направить молодежь на путь развития. Научно-техническая интеллигенция, которая являлась бы носителем передовой мысли, перестала существовать как явление в принципе. Технократами себя стали называть банкиры и финансисты, а не инженеры и технологи (полная подмена понятий). При этом статус «казахстанской интеллигенции» присвоила себе группа творческих лиц, которая перестала вообще что-либо творить, кроме открытых писем по любому поводу. О какой-то их ответственности за развитие и воспитание молодежи речь, естественно, уже не идет.

Что касается ответственности государства, то оно не может и не хочет даже собственные программы контролировать, а в сфере идеологии охотно идет на поводу у агашек (от тюркского ака — пожилой человек, старейшина. — прим. ИноСМИ.). О какой молодежной политике, нормальном трудоустройстве может идти речь в таких условиях? Надо понимать, что рост доходов населения, к чему мы тщетно стремимся много лет, может быть обусловлен, прежде всего, стабильной работой. А ее в Казахстане нет — заводы не строятся, новых массовых производств не создается. Если и открываются какие-то вакансии, то либо фиктивные, либо временные, о чем не раз говорил президент.

И потом, большая проблема заключается в непоследовательности решений властей. Взять, к примеру, попытку ввести региональные квоты для оралманов (этнические казахи-репатрианты — прим. ИноСМИ.), вокруг которых в свое время поднялся шум. В итоге все хотели работать в «нефтянке» и ехали в Жанаозен, хотя город уже был переполнен и испытывал острую нехватку рабочих мест…

Понятно, что весь этот бедлам, процветающий в государстве, не мог не коснуться силового блока, в который за все эти годы вбухали триллионы тенге, а на выходе получили абсолютную неспособность организовать сопротивление бандформированиям. Где были во время штурма Алма-Аты подразделение специального назначения КНБ «Арыстан» (бывшая «Альфа»), Служба государственной охраны, спецподразделения полиции? На самом деле мы их не видели в действии, разве что на каких-то миниатюрных митингах. И это несмотря на регулярные антитеррористические учения, которые, похоже, проводились только на бумаге.

То, что в минобороны не все в порядке, было ясно еще задолго до январских событий — на это указывали взрывы на складах боеприпасов, многочисленные факты дедовщины, криминала и коррупции в рядах военнослужащих. Я уже не говорю о министерстве внутренних дел — его не критикует разве что ленивый… Более-менее благополучной казалась ситуация в комитете национальной безопасности, который постоянно отчитывался об активной борьбе с терроризмом, оперативном выявлении и ликвидации радикальных группировок. Но все эти операции не были спонтанными или неожиданными, им предшествовала определенная подготовка. Когда же в Алма-Ате внезапно вошли свыше 20 тысяч боевиков, силовики оказались совершенно растерянными и недееспособными.

Самое интересное, что эти боевики, судя по всему, были заранее акклиматизированы, у них не было проблем с документами, жильем, они достаточно хорошо ориентировались на местности. Это вам не трудовые мигранты, которые работают в районе «барахолки» и для которых улицы Абая, Назарбаева, Достык — неизвестные географические понятия. Мы столкнулись с многотысячной группировкой, прекрасно натренированной в плане координации действий, рукопашного боя, владения огнестрельным оружием, то есть полностью подготовленной к боевым действиям. И тот факт, что силовые структуры прозевали армию террористов, которая фактически орудовала у них под носом, говорит об их серьезнейшей деградации.

Сигналы ведь были, и немало. Взять хотя бы митинги летом 2019 года после президентских выборов, когда, помимо узкой группы либерастов и профессиональных провокаторов, на площадях болтались толпы непонятных молодых людей. Думаю, их интересовали не столько сами акции протеста, сколько возможность мобилизоваться в городских центрах, испытать свои силы. Но тогда никто не обратил на них внимания, не проверил степень координации с другими структурами. Хотя было очевидно эффективное сращивание этих деструктивных элементов и с оргпреступностью, и с национал-популистами, и с религиозными экстремистами.

Или вспомните так называемую группировку Тохтара Тулешова, которую сам КНБ, кстати, и раскрыл. Уж если владелец пивного завода сумел собрать собственную армию и огромный запас огнестрельного оружия, то что говорить о крупных преступных группировках и политических элитах. Не секрет, что к салафитской идеологии у нас принадлежат немало бывших и действующих высокопоставленных чиновников, силовиков, депутатов, крупных бизнесменов, аксакалов. Представьте, сколько еще таких подпольных армий сегодня функционируют в стране.

Любопытно, что среди участников событий было немало выходцев с Ближнего Востока, из Афганистана и других неспокойных регионов, за спиной которых опыт боевых действий в составе «Талибана»*, ИГИЛ*, «Исламского движения Узбекистана»* и других. Они не просто беспрепятственно проникли на территорию Казахстана, но и легко скооперировались с местными группировками и мобилизовали нашу молодежь. И все это прошло незамеченным, что, разумеется, не лучшим образом характеризует как госуправление, так и правоохранительные органы. Будем откровенны: какая-то часть силовиков (и не только) явно была в сговоре с лидерами этих банд.

Когда начались столкновения, наши правоохранители были буквально раздавлены, причем в считанные часы. Можно еще долго рассуждать о причинах такой неподготовленности, но я хочу заострить внимание на уроках, которые не были вынесены из прошлых терактов. Все прекрасно помнят события 2016 года: как полицейские прятались от алма-атинского стрелка Руслана Кулекбаева, который бегал вооруженный по городу. Казалось бы, с тех пор прошло достаточно времени, чтобы провести работу над ошибками и повысить уровень боевой подготовки и полиции, и спецслужб, но ничего сделано не было.

Очевидно, что своих сил ни в плане количества, ни в плане качества нам не хватает для защиты стратегических объектов. Полицейские даже себя и свои здания оказались неспособны отстоять. А учитывая нашу гигантскую инфраструктуру — электростанции, урановую промышленность, нефтеперерабатывающие заводы и т.д., которые нужно охранять, руководство страны было вынуждено просить помощи у ОДКБ.

— Теоретически Казахстан мог обратиться за поддержкой к Китаю, но этот вариант был исключен, учитывая достаточно сильный фактор синофобии в нашем обществе, который в последние годы активно разжигали американцы, в том числе с помощью «Радио Азаттык»**. По сути, под лозунгами пантюркизма, панисламизма и казахского псевдонационализма создавался плацдарм для антикитайских настроений в рамках торговой войны США и КНР. Несмотря на то, что руководство страны резко высказывалось по этому поводу, немало активистов «оттопталось» на этой теме, раздув ее до такой степени, что любая помощь от восточного соседа (тем более военная) воспринимается обывателями не иначе как угроза государственному суверенитету.

К киргизам и узбекам Казахстану обращаться было бы как-то зазорно — по-другому не скажешь. Что касается Запада, то вряд ли кто-то вообще хочет связываться с ним после Афганистана, где за 20 лет оккупации США обеспечили переход власти от «Талибана»* к «Талибану»*. Все усилия американцев при триллионном бюджете фактически вылетели в трубу…

Поэтому кроме России и других участников ОДКБ, просить помощи было не у кого. И потом, изначально было понятно, что при неспособности Казахстана адекватно противостоять террористам соседние страны в интересах собственной безопасности и в рамках геополитических задач вполне могли бы воспользоваться ситуацией и ввести войска на сопредельные с ними территории — со всеми вытекающими из этого последствиями. Думаю, во избежание такого сценария и, главное, скорейшей стабилизации ситуации, власти остановили свой выбор на ОДКБ, которая к тому же в рамках Договора обязана оказывать своим членам содействие в обеспечении охраны общественного порядка и стратегических объектов.

Думаю, что Казахстан выстоял в этот сложный час только благодаря стойкости президента Токаева, российским и казахстанским силовикам (тем, кто сохранил верность присяге). Как будут дальше развиваться события, предсказать сложно, но радует уже хотя бы то, что на официальном уровне признаны все эти ошибки и озвучено твердое намерение произвести серьезный «разбор полетов».