Разногласия между Польшей и Германией усиливаются

Польско-немецкие отношения находятся в кризисе, и атмосфера продолжает накаляться, о чем свидетельствуют недавние события. Например, Элис Вайдель (Alice Weidel), представитель “Альтернативы для Германии” (AfD), третьей по силе партии Германии на сегодняшний день, назвала в своем твите территорию бывшей Восточной Германии "Центральной Германией", подразумевая таким образом, что земли, которые сегодня принадлежат Польше, являются немецкими. Это вызвало возмущение: бывший премьер-министр Польши Беата Шидло в ответ заявила, что АдГ может в будущем захватить власть над всей Германией, тем самым создав “опасный сценарий для Европы”, поскольку, по ее утверждению, это партия, “лидеры которой открыто отрицают существующие границы”. Она добавила, что канцлер Германии Олаф Шольц недавно потребовал отмены права вето внутри ЕС и задал вопрос: “Должна ли Европа идти в этом направлении? К федерации, в которой доминирует Германия?”. Эта провокация со стороны немецкого политического деятеля происходит в контексте усиливающейся польской кампании против Берлина.

Тем временем две семьи польских жертв Второй мировой войны подали в суд на немецкие компании Bayer и Henschel на сумму 4,3 миллиона евро в связи с преследованием польских предпринимателей во время нацистской оккупации Польши. Бжозовская-Пасека (Brzozowska-Pasieka), глава Фонда военных компенсаций (Fundacja Odszkodowań Wojennych), польской организации, которая представляет истцов, утверждает, что эти судебные иски являются новаторскими, поскольку были поданы против частных компаний, а не немецкого государства. В настоящее время готовятся дополнительные иски от других семей. Комментируя судебные иски, заместитель министра культуры Ярослав Селлин (Jarosław Sellin) выразил свою поддержку, заявив, что “немецкие компании, которые использовали принудительный труд и фактически участвовали в преступлениях во время Второй мировой войны, никогда юридически не привлекались к ответственности за то, что сделали”.

Учитывая, что официальные лица Польши поддерживают эти инициативы, следует рассматривать их также как часть более широкой тенденции. В прошлом месяце я писал о юридической кампании, которую Варшава начала против Берлина за репарации военного времени. Это сопровождается жесткой антигерманской риторикой, в которой часто описывается значительная роль Германии в Европейском союзе как “Четвертого рейха”.

Польский дискурс по этому вопросу не лишен доли лицемерия: критикуя Украину за прославление нацистов, совсем недавно, в 2019 году, при поддержке президента Польши Анджея Дуды, Варшава приветствовала Свентокшискую бригаду национальных вооруженных сил — подпольной группировки, которая в конце Второй мировой войны сотрудничала с нацистами в их антисоветской борьбе. Главный раввин Польши осудил это как “опасный ревизионизм”. Более того, Варшава до сих пор отказывалась публиковать государственные архивы, которые раскрыли бы степень сотрудничества поляков с нацистами, преследовавшими евреев. Неудивительно, что посол Германии в Польше Томас Баггер (Thomas Bagger) предостерег страну от “открытия ящика Пандоры”.

За превращением обид Второй мировой войны в оружие стоят также геополитические цели. Как я писал в сентябре 2022 года, похоже, что Вашингтон продвигает амбиции Варшавы относительно региональной гегемонии главным образом как средство противодействия Берлину. Польша, в свою очередь, также извлекает выгоду из этой ситуации. В течение некоторого времени Варшава, например, призывала Вашингтон поддержать инициативу трех морей (3SI) как западный противовес китайским инвестициям в “критически важную инфраструктуру”, как написали министр иностранных дел Польши Збигнев Рау (Zbigniew Rau) и его румынский коллега Богдан Ауреску (Bogdan Aurescu) в статье, опубликованной в июне 2021 года в журнале Фрэнсиса Фукуямы American Purpose.

Уже в 2020 году, во время военных учений “Защитник Европы 2020”, стало ясно, что Польша стремится стать главным оплотом американского военного присутствия в Восточной Европе — и нынешний конфликт на Украине, продолжающийся с февраля 2022 года, открыл в этом отношении окно возможностей.

Поступая таким образом, Польша стремится утвердиться в качестве нового геополитического центра ЕС, одновременно бросая вызов ведущей роли Германии на континенте. С точки зрения Германии, это само по себе иронично, учитывая тот факт, что вклад Берлина в бюджет ЕС был самым высоким среди всех других государств-членов, и поэтому можно утверждать, что государства, позже ставшие членами ЕС, такие как Польша, смогли реализовать политику устойчивого развития во многом благодаря Берлину и его непропорционально большим финансовым вливаниям в европейский бюджет. Следовательно, согласно этим рассуждениям, Варшава стремится получить максимальные финансовые и экономические выгоды от своего членства в ЕС за счет своих “союзников”, особенно Германии.

На протяжении десятилетий Польша шла по пути отказа вносить свой вклад в построение внутриевропейской системы отношений. Варшава преследует исключительно свои интересы и не проявляет интереса к выстраиванию общеевропейского сотрудничества в рамках взаимного уважения. Германия и Франция сегодня потенциально являются силами, выступающими за стратегическую автономию в европейском блоке (по крайней мере, до определенного момента); Польша, с другой стороны, возможно, является главным сторонником европейского “выравнивания”.

Варшава, например, активно выступала против российско-немецкого газопровода "Северный поток — 2". Все еще необъяснимый взрыв трубопровода, названный журналистом Сеймуром Хершем актом саботажа, осуществленным Вашингтоном, остается открытой раной для Германии — и немецкое расследование утверждений о том, что Польшу могли использовать в качестве центра саботажа, только усугубляет польско-германскую напряженность. Польская прокуратура заявила, что эти подозрения не подкреплены доказательствами.

В любом случае, польско-немецкая и внутриевропейская напряженность, по всей вероятности, будет продолжать нарастать, потому что польское правительство использует антигерманские настроения, как оно поступает и с русофобией, в своем переписывании истории. Эта напряженность отражает кризис в европейских нарративах, а также идеологические и геополитические противоречия на континенте.