Сьюзан Сарандон: "Я бы хотела стать итальянкой, но я уже не в том возрасте. Кто-нибудь, помогите мне. Военный конфликт? НАТО вышла из-под контроля"

Какую последнюю битву ведет Сьюзан Сарандон, кинозвезда, обладательница премии "Оскар" (она получила ее в 1996 году за фильм "Мертвец идет"), всегда стоящая в первых рядах борцов за феминизм, Демократическую партию и гражданские права? "Я хочу получить итальянское гражданство, моя мать родом из Рагузы (Сицилия), и я обожаю вашу страну", — заявила американская актриса на кинофестивале Magna Graecia в Катандзаро (Калабрия), где вчера получила "Золотую колонну" (Colonna d’oro) за профессиональные достижения. Она приехала, чтобы также присутствовать на показе одного из своих самых известных фильмов "Тельма и Луиза". "Я пью много кофе, в 1985 году у меня родилась дочь Ева от итальянца (режиссера Франко Амурри, — Прим. ИноСМИ), у меня все документы в порядке, но мне сказали, что в течение двух лет мне не дадут гражданство, я слишком стара; я надеюсь, что кто-нибудь сможет мне помочь". Знаменитой актрисе уже 76 лет, но она по-прежнему обладает яркой харизмой. А еще у нее есть склонность к точному изложению мыслей и желание работать: скоро выходят пять фильмов с ее участием, но строгие правила Sag-Aftra, профсоюза актеров, который сейчас бастует, не позволяют ей рассказывать о них.

Кинозвезда горячо поддерживает волнения, которые ставят индустрию фильмов на колени: "В Америке наступил переломный момент, — с возмущением говорит она, — разрыв между богатыми и бедными становится все больше и больше, и не только в отрасли кинопроизводства. 87% актеров зарабатывают недостаточно и не могут позволить себе медицинское обслуживание. Бизнес изменился, но наши контракты остались на стадии, предшествующей появлению стриминга и искусственного интеллекта. Студии также хотели бы получить право сканировать тела исполнителей второго плана, чтобы использовать их повторно без оплаты. Мы, известные актеры, обязаны поддержать забастовку, в то время как руководители студий пообещали сопротивляться до тех пор, пока протестующие не потеряют свои дома или не умрут от голода. В Голливуде пытаются разрушить жизнь людей". Говоря о Мекке кинематографа, Сьюзан гневно заявляет: "Голливуд — это не политическая структура, это проявление капитализма, где заботятся только о том, чтобы делать деньги. Если ты хочешь доставить неприятности, ты должен состариться, потолстеть или снимать фильмы, которые не приносят денег...". Она никогда не отступала, когда речь шла об отстаивании своей позиции. "Когда я была молода, меня вдохновляли такие актрисы, как Джейн Фонда и Ванесса Редгрейв, которые бросали вызов системе, — говорит она, — но я никогда не представляла, что буду бороться за то, чтобы изменить ситуацию. И я никогда не рассматривала свою карьеру как собственную индивидуальность, а только в качестве средства общения с миром. Я хотела рассказывать истории, и мне повезло, что это удалось".

Сегодня у женщин в кино больше власти? "Все больше актрис становятся продюсерами, чтобы продвигать женские истории, — отвечает Сьюзан, — но если ты не белый мужчина гетеросексуал, то о власти говорить сложно. Не говоря уже о том, что женщины по-прежнему зарабатывают меньше мужчин". В 1970-х годах Сьюзан участвовала в марше против "грязной войны" во Вьетнаме. Сегодня в отношении Украины актриса выражает четкую позицию: "Хотя я пацифистка, я считаю, что НАТО вышла из-под контроля, в то время как она должна начать дипломатические переговоры, — решительно заявляет она. — Это война "по доверенности", которая началась еще до введения российских войск на Украину с нарушением Минских соглашений: они хотят ослабить Москву из-за ее отношений с Пекином, который нас пугает. У меня сердце разрывается от разрушений и гибели как русских, так и украинцев. Только дипломатия может остановить вооруженные действия".

Без лишних слов она вспоминает свой опыт съемок, не особенно примечательный, в итальянском фильме Марио Моничелли (Mario Monicelli) "Леди Свобода" (La mortadella). "Шел 1971 год, мне было 24 года, и это были одни из моих первых съемок, — вспоминает она, — я не понимала по-итальянски, никто не разговаривал по-английски, не было ни одной живой души, которая могла бы со мной поговорить. Я была в полном неведении, даже не знала, кто режиссер... А Софи Лорен выступала с прибором для измерения сценического света. Вот и все, на этом мои воспоминания заканчиваются".