UnHerd: поездкой к Трампу Кэмерон чуть не разжег третью мировую

Трудно представить лучшую метафору для плачевного состояния британской политики, чем тщетный перелет Дэвида Кэмерона через Атлантику в надежде убедить Америку не сворачивать финансирование кровавого конфликта на пороге Европы. За последние несколько дней министр иностранных дел встретился не только с рядом представителей администрации Байдена, но и с ключевыми лидерами республиканцев (вплоть до самого Трампа) в надежде расчистить путь американским деньгам для Киева. Но в итоге Кэмерон не собрал ни пенса, а лишь пополнил свое резюме очередным провалом.

Кэмерон пустил в ход все привычные аргументы: рациональные, эмоциональные и даже откровенно циничные. Он заявил, что, если Россия не потерпит поражение на Украине, она осмелеет и начнет вторгаться в другие страны, и назвал западную поддержку Украины “чрезвычайно выгодной по соотношению цены и качества”, поскольку она ослабила Россию, создала рабочие места и укрепила НАТО “без малейшего кровопролития для США”. Он даже с пафосом сравнил американскую поддержку “героической” борьбы Украины с тем, как его дедушка “высаживался на берегах Нормандии под прикрытием американского военного корабля”.

Однако решительные республиканцы, заблокировавшие предложенный Байденом пакет помощи Украине в размере 60 миллиардов долларов, его речами не впечатлились. Хотя какие-либо подробности своей встречи с Трампом Кэмерон раскрыть отказался, можно предположить, что он не очень-то склонен помогать человеку, в прошлом называвшим его “глупцом” и “женоненавистником”. А спикер Палаты представителей Республиканской партии Майк Джонсон, задерживающий голосование по законопроекту о расходах на Украину, оказался настолько занят, что даже не удосужился уделить Кэмерону время.

Мало того, что миссия Кэмерона по сбору средств кончилась полнейшим провалом — она раскрывает более обширную проблему британской политической элиты: раздутое самомнение, которое коренится в национальных заблуждениях насчет “особых отношений” с США. Прошло почти 80 лет с тех пор, как Черчилль пустил в обиход это выражение, и для британского великодержавного самосознания по-прежнему характерно привилегированное положение среди западных союзников Америки.

Однако реальность такова, что эти “особые отношения” уже давно существуют лишь в воображении британской элиты. Что же касается американцев, то еще в семидесятые годы журнал Time сравнил Британию с “жалкой бабочкой, порхающей где-то на мировой периферии”. На словах американские официальные лица идею “особых отношений” поддерживают, но, как позже признал старший советник Обамы, американо-британские связи “никогда не были для США чем-то принципиальным”. Он добавил: “Я старался упоминать об этих особых отношениях на всех без исключения пресс-конференциях всякий раз, когда британцы сюда приезжали… но за кулисами мы надо всем этим лишь смеялись”.

Тот же Блинкен на совместной пресс-конференции с Кэмероном в декабре сардонически упомянул о “пресловутых особых отношениях”. Нетрудно себе представить, что в ходе последнего визита Кэмерона за кулисами раздавался тот же смех, когда британский министр иностранных дел своим высокомерным тоном под Черчилля поучал собеседников об “общей ответственности” Великобритании и США и задаче отстоять украинскую свободу и демократию.

Неужели Кэмерон и впрямь возомнил, что одним своим желанием сделает пропаганду былью? Или для него это лишь возможность снова угодить на передовицы газет и вдохнуть новую жизнь в полумертвую политическую карьеру? Как бы то ни было, надо думать, что Кэмерон прекрасно понимает, что США уже давно работают над “европеизацией” конфликта — в расчете на то, чтобы переложить бремя поддержки Украины на плечи европейцев. Кроме того, в кругах национальной безопасности наверняка уже смирились с тем, что урегулирование путем переговоров — единственный способ положить конец конфликту, пусть даже уже после выборов. И в этом смысле мирный план Трампа “урегулировать украинский конфликт за 24 часа”, предусматривающий сдачу Донбасса и Крыма в обмен на прекращение огня, наверняка снискал в обеих партиях поддержку гораздо бóльшую, чем большинство готовы признать вслух.

В конце концов, если смотреть на вещи реально, можно сказать, что Вашингтон уже получил из этого конфликта искомое: вбил клин между Европой (особенно Германией) и Россией, пресек формирование евразийской геополитической реальности и восстановил экономическое и военное влияние Америки в Европе. Все это останется неизменным, даже если война закончится. Так что в этом смысле Кэмерон оказался прав, признав, что опосредованная война на Украине неплохо послужила интересам США — для них это действительно “выгодное соотношение цены и качества”. Однако этого ни в коем случае нельзя сказать о Великобритании — как и об остальной Европе, которая испытала огромный экономический удар и оказалась на грани полномасштабной войны с Россией.

Так почему же именно Великобритания возглавила кампанию за дальнейшую эскалацию западного вмешательства в дела Украины, трубя о военной победе любой ценой? Что бы под этим ни понималось, но даже в западных кругах назрел консенсус, что силовой возврат к границам образца 2022 или 2014 года достичь невозможно, не развязав прямую войну между НАТО и Россией. Какой же, спрашивается, ценой? И как нам объяснить легкомысленную мантру, которую твердят британские лидеры, — о том, что мы перешли “от послевоенного мира к предвоенному”?

Еще один фактор, который наверняка сыграл свою роль, уже упоминался: превратное представление британской элиты о реальной мощи страны. Это во многом объясняет все более агрессивную позицию Лондона против России, которая в военном отношении превосходит Великобританию по всем возможным параметрам: живой силе, бронетехнике, военно-морских средствах и авиации. Более того, конфликт на Украине истощил британские запасы настолько, что Лондону больше нечем снабдить Киев, а у переданной артиллерии закончились снаряды. Как признал генерал-лейтенант сэр Роб Магован на недавнем заседании комитета по обороне, в традиционной войне с Россией Великобритания продержится максимум пару месяцев.

Можно возразить, что в такой войне Великобритания окажется лишь звеном многонациональной коалиции под руководством НАТО. Но у других европейских стран аналогичные проблемы. К тому же Запад даже не в состоянии удовлетворить артиллерийские потребности географически ограниченного конфликта вроде того, что развернулся на Украине. Согласно недавней оценке Financial Times, ежегодное производство артиллерийских боеприпасов в России выросло с 800 000 до начала конфликта до примерно 2,5 миллионов (или 4 миллионов, если включить отремонтированные старые). С другой стороны, производственные мощности ЕС и США выдают лишь 700 000 и 400 000 снарядов в год соответственно, хотя к концу этого года они планируют достичь выпуска в 1,4 и 1,2 миллиона. Вообще, хорошо понятно, что к затяжной симметричной войне с использованием обычных вооружений наподобие украинского конфликта армии НАТО не готовы ни психологически, ни в военном плане, так как готовились для совершенно иных сценариев. Для чего же мы заигрываем с такой перспективой даже сугубо теоретически?

Но, пожалуй, главный вопрос формулируется так: как мы пришли к тому, чтобы возможность крупномасштабной войны с Россией считалась не только законной, но и нормальной, хотя в глубине души мы все прекрасно понимаем, что она кончится катастрофой, даже если будет вестись сугубо неядерными средствами? Наши политические и военные лидеры наверняка ответят, что у нас нет выбора: дескать, нам противостоит свирепый враг, стремящийся нас уничтожить, что бы мы ни делали. Подразумевается, что предотвратить такой исход не в наших силах — мы можем лишь к нему подготовиться.

Эта детерминистская идеология не просто оторвана от реальности, но и чрезвычайно пагубна. Как недавно отметила Нина Хрущева, российско-американский профессор международных отношений Новой школы Нью-Йорка: “Путин не проявил никакого желания вести войну с НАТО. Но, раздувая страх, что он на это пойдет, альянс рискует, что его пророчество станет самосбывающимся. Даже я, последовательный критик Путина, нахожу это совершенно нелепой провокацией”.

Не следует недооценивать и скрытый посыл: верят ли западные лидеры в собственную пропаганду или нет, значения не имеет, важно то, как она воспринимается в России. И если Москва сочтет, что западные страны всерьез настраивается на неизбежную войну, она запросто заключит, что НАТО готовится нанести первый удар. Следовательно, Россия попытается упредить подобное развитие событий и сама ударит первой — как это было на Украине, только в гораздо большем масштабе.

Эта перспектива тем грознее, если учесть, что мы имеем дело со страной, вооруженной тысячами ядерных боеголовок. В общественных дискуссиях риск ядерной войны как правило отметается как немыслимый сценарий. Некоторые даже до сих пор убеждены, что ядерное оружие служит мощным сдерживающим фактором против эскалации.

Однако сам генерал Кристофер Каволи, верховный главнокомандующий объединенных сил НАТО и глава Европейского командования США, недавно предостерег от опасностей такого мышления. Он отметил, что горячая линия по ядерной безопасности между США и Россией практически не работает, в отличие от времен холодной войны, что значительно усугубляет риск случайного запуска ядерного конфликта, особенно с учетом эскалационных действий и конфронтационной риторики с обеих сторон. “Как, — спросил он, — нам добиться этого и восстановить возможности коллективной обороны без риска нежелательных последствий?”. Подразумевалось, что, раздувая угрозу войны, мы рискуем ее приблизить. И все же не далее чем в январе стало известно, что США планируют разместить ядерное оружие в Великобритании впервые за 15 лет.

Вот сумбурный контекст, в котором Кэмерон приземлился в Вашингтоне на этой неделе в надежде усугубить американское вмешательство, за которым последует... да кто его знает? В лучшем случае поездка окажется бессодержательной и лишь послужит Кэмерону пищей для очередных нечитабельных мемуаров. А в худшем? Кэмерону легко рассуждать, что конфликт на Украине — это “выгодное хорошее соотношение цены и качества”, но, как уже начали сознавать американские политики, к ядерной войне это явно не относится.