Камала Харрис, ликующая кошатница

При всех вехах, которые олицетворяет собой Камала Харрис как кандидат в президенты, одна из граней ее личности одновременно раззадоривает противников и воодушевляет сторонников. В случае победы Харрис станет не просто первой цветной женщиной-президентом. Она будет первой без собственных детей.

59-летняя Харрис уже десять лет замужем за адвокатом Дугласом Эмхоффом и стала мачехой двум его взрослым детям, которые, как известно, называют ее “Мамалой” (если честно, это просто умилительно). Это ее первый брак. До него у нее было несколько громких романов, в том числе с телеведущим Монтелем Уильямсом и политиком из Сан-Франциско Вилли Брауном, который не только на 30 лет старше Харрис и, как принято считать, помог ей с карьерой окружного прокурора.

Описывать любовную историю Харрис и ее семейное прошлое можно по-разному: сгодятся эпитеты “необычный”, “бурный”, “современный” — даже “беспорядочный”. Нынешняя молодежь таких, как она, называет “проказницами” — это словечко снова вошло в обиход для образа жизни, отмеченного безудержным весельем (наряду с употреблением кокаина и периодическими эмоциональными срывами). Но как ни называй, поразительно то, как далеко мы ушли от эпохи четко определенных “семейных ценностей” в политике, когда внебрачные связи могли положить конец карьере, и даже элементарный развод наводил на некоторые подозрения.

Тогдашний платонический идеал кандидата в президенты до сих пор представляется утешительно-знакомым: подтянутый, слегка чопорный мужчина средних лет в костюме, в компании симпатичной, но не слишком вызывающей жены и пары детей школьного возраста. Кандидату в президенты, чья семья в эту модель не вписывалась, предстояла тяжелая борьба за легитимность. Тот же, кто отличался чем-то иным, наоборот, мог заслужить доверие Америки при соблюдении этого канона как можно более точно. Не случайно Барак Обама, наш первый чернокожий президент, эстетически был практически неотличим от среднестатистического папаши из будничного сериала про жизнь пригорода. И сравните его с Камалой Харрис, чья личная история и политическая аура — не столько “Предоставьте это Биверу”, сколько “Карточный домик” — а, может, даже “Игра престолов”, если вы считаете, что ее романтическими отношениями двигали не столько стратегические альянсы, сколько искренняя привязанность.

С другой стороны, семьи нынешнего поколения больших политиков в принципе уже не те, что раньше. Взять хотя бы кандидата от Республиканской партии: на его фоне даже знаменитый распутник Билл Клинтон выглядит всего лишь бойскаутом. Дональд Трамп дважды разведен, имеет пятерых детей от трех разных женщин, печально известен своими хамскими манерами, а недавно получил несколько уголовных приговоров за то, что пустил средства из партийной кассы на взятку за молчание порнозвезде, с которой закрутил роман, пока его жена ходила беременной. Иными словами, он максимально далек от “семейных ценностей”, которые исповедовала его партия до смены тысячелетий.

В результате получилась путаница, когда никто толком не знает, что делать: возмущаться до глубины души или, наоборот, пускаться во все тяжкие. “Радужные” полиамурные типы из лагеря прогрессистов, некогда высмеивавшие Пита Буттиджича за то, что он “недостаточно голубой”, нервно потеют от когнитивного диссонанса: как быть “сексуально позитивным”, раскрепощенным и свободным от предрассудков, но при этом обругать Трампа за то, что он отвратительный грубиян с, как выразился Джо Байден, “моралью уличного кота”. Тем временем правые консерваторы костерят Харрис за то, что она распутница, детоубийца, наемница коммунистов, что ее взяли исключительно за анкетные данные и что она вообще фаворитка бездетных кошатниц — после чего пускаются превозносить мужественность и постельную доблесть своего трижды женатого верховного прелюбодея.

Эта непоследовательность весьма показательна для полного краха политики идентичности, в которую было ударились поборники обеих партий. Это не просто печальное зрелище, когда поддержавшие Билла Клинтона демократы возмущаются внебрачными связями Трампа, а республиканцы, якобы партия семейных ценностей сетуют на падение рождаемости в Америке и тут же пускаются обсуждать, как бы им запретить ЭКО. Напряжение гораздо глубже: мы больше не в состоянии провести четкую связь между семьей и симпатиями на выборах, не говоря уже о политической принадлежности.

Осознание этого порой сбивает с толку, а то и вовсе отталкивает. В ходе национального съезда Республиканской партии в начале месяца прогрессисты рвали на себе волосы от ужаса, когда на сцену в поддержку мужа вышла Уша Вэнс, жена напарника президента Трампа по президентской гонке Джей Ди Вэнса (полагаю, вместо этого ей надо было тут же с ним развестись). Один журналист даже предположил, что Уша, бывшая демократка, явно оказалась там супротив своей воли и вообще стала заложницей политических амбиций своего неотесанного мужа-троглодита. Другие комментаторы недоумевали еще больше: разве чета Вэнсов не демократы?

Между тем, сам Вэнс нажил себе немало врагов в рядах однопартийцев, когда всплыла запись с телеканала Fox News 2021 года, где он издевается над идеологическими противниками, выставляя их “бездетными кошатницами”, намекая на то, что людям без детей (включая все ту же Харрис) на государственной службе не место. Может, когда-то политик-республиканец и мог невозбранно приравнять бездетность к эгоизму, а избирательницы бы даже не пикнули — но в сегодняшней культуре даже консервативные женщины такого не потерпят.

Пока что нет однозначного ответа на вопрос, может ли семейная жизнь кандидата или члена его семьи считаться доказательством его профессиональной непригодности — и если да, то в каких случаях. Если у нас и были какие-то правила на этот счет, то применять их в стремительно меняющемся ландшафте общественной жизни становится все труднее. Например, было время, когда нападки на жену политика считались чем-то из ряда вон выходящим — однако это неписаное правило, как мы все помним, перечеркнул Трамп на предварительных выборах 2016 года. Но почему так было заведено в принципе? Неужели это отголосок благородного консенсуса о том, что семейная жизнь политика священна и неприкосновенна? Или просто пережиток эпохи, когда женщины не участвовали в политической жизни?

Если уж на то пошло, то сегодня мы свято убеждены в обратном: семья — это не просто удобная мишень, а часть политического пакета. Возможно, это неизбежное следствие американских политических династий — ближайшего демократического аналога британской аристократии. С момента основания нашей державы на выборах неизменно вращается один и тот же перечень знакомых имен: Адамсы, Рузвельты, Рокфеллеры, Буши, Кеннеди, Клинтоны. Стоит одному из представителей клана получить должность, как по его стопам последуют родственники — или же будут скрываться за кулисами на всякого рода невыборных должностях, как, например, Хантер Байден или отпрыски Трампа.

Как бы то ни было, дальше бой продолжится уже без перчаток: “слишком личного” больше не существует, и пусть семьи политиков больше не ждут пощады. Но ирония в том, что чем сильнее личная жизнь переплетается с политической (как для левых, так и для правых), тем менее привлекательной становится государственная служба для людей семейных: по понятным причинам, они не хотят ставить под удар своих родных и близких.

Таким образом смена подхода на руку обеим партиям. Прогрессисты, вместо того чтобы демонизировать ту же Ушу Вэнс за то, что она спит с врагом, будут смаковать подтекст того, что даже жена Вэнса не вполне разделяет его политические взгляды. А консерваторы, вместо того чтобы вычеркивать бездетных как заведомо непригодных для государственной службы, будут продолжать пропагандировать семейные ценности, признавая при этом, что семья как понятие тоже развивается. Меняются сами контуры американской жизни, и это не может не отражаться на наших политиках — не только в смысле разнообразия рас, этнической принадлежности, религии или сексуальной ориентации, но и том, чтó для них “семья”. Надо отметить, что поколение миллениалов, которое сейчас вступает в расцвет среднего возраста, когда вершатся политические карьеры, — самое бездетное в истории.

Мудрый политический ход — не отвергать этих людей как заведомо “непроходных” или недостойных участия в демократии, а осознать, что у бездетных кошатниц есть беспрецедентные возможности для смелых и трудоемких занятий — например, баллотироваться на должность самим (или, в зависимости от обстоятельств, не дать баллотироваться другим).