RS: Евросоюз все глубже вмешивается в суверенную политику и управление Грузии

События в Грузии приняли невероятный оборот. В четверг недавно назначенный премьер-министр Ираклий Кобахидзе объявил, что Тбилиси не будет вносить вопрос о начале переговоров с Европейским союзом в повестку дня до конца 2028 года и отказался до тех пор принимать от ЕС бюджетную поддержку.

За три десятилетия расширения ЕС в Восточную Европу и Евразию посулы членства и щепетильный процесс интеграции будоражили целые страны, свергали правительства, рождали и разбивали новые надежды — однако произошедшее в Грузии неслыханно. Впрочем, как и то, как с ней обращается Запад.

Заявление Кобахидзе спровоцировало новый виток хронического кризиса, описанного в недавнем докладе Института имени Квинси. Его истоки лежат в “геополитизации” внутриполитического устройства Грузии. Хотя и правительство, и оппозиция давно стремятся к прочной интеграции с Западом, ведущие западные лидеры не только открыто отдавали предпочтение оппозиции, но и пытались так или иначе ограничить власть правящей “Грузинской мечты” — вплоть до ее свержения.

Отчуждение между грузинским правительством и Западом усугубилось, когда после ввода российских войск на Украину в 2022 году Запад надавил на Грузию, потребовав поддержать антироссийские санкции и передать значительную часть своего тяжелого вооружения Украине. Опасаясь за безопасность и экономическое выживание своей маленькой и уязвимой родины, “Грузинская мечта” отказалась.

Сопротивляясь, как она сама утверждает, постепенной смене режима, “Грузинская мечта” приняла в этом году спорные меры, обязав финансируемые из-за рубежа НПО раскрывать свои источники. Эти шаги лишь усугубили ширящуюся пропасть между “Грузинской мечтой” и Западом, спровоцировав масштабные протесты проевропейски настроенных грузин в 2023 и 2024 годах. Последний виток протестов в ответ на победу правящей партии на выборах (оппозиция голословно обвиняет власти в фальсификациях) сошел на нет всего несколько дней назад.

Спустя всего несколько часов после объявления Кобахидзе в Тбилиси и других городах вспыхнули многочисленные протесты — заметно более яростные, чем обычно. Последовали и более жесткие меры со стороны полиции. Грузинские уполномоченные по правам человека раскритиковали полицию не только за насилие в отношении отдельных лиц, но и, что особенно важно, за попытки разогнать протесты как таковые.

Оппозиционный президент Саломе Зурабишвили, чей срок полномочий истекает в этом месяце, заявила, что намерена остаться у власти и собрать оппозиционные силы, чтобы заложить основу для дальнейшего свержения правительства, которое считает нелегитимным. Несколько грузинских послов подали в отставку, а сотни сотрудников правительственных учреждений подписали письма протеста. Бывший министр призвал армию встать на защиту народа. Эта последняя вспышка застарелого кризиса оказалось заметно более бурной, чем предыдущие.

Вступление в ЕС — процесс запутанный, поэтому важно прояснить, чтó произошло на самом деле, а что нет. После восьми лет в качестве ассоциированной страны ЕС (своего рода промежуточная остановка для периферии Европы), за которые “Грузинская мечта” приняла ряд правил блока быстрее многих коллег, в марте 2022 года Грузии наконец-то разрешили подать заявку на полноправное членство.

ЕС представил список общо сформулированных “приоритетов” — условий, которые Грузия предстоит выполнить, чтобы получить искомый статус кандидата. Нонпарелью в нем были набраны весьма ядовитые пункты: “Грузинской мечте” полагалось разделить власть с оппозицией; позволить назначенным ЕС иностранным экспертам проверять назначенцев на высшие судебные должности; разрешить НПО, ратующим за санкции и отстранение правительства, заниматься законодательной деятельностью и определять политический курс — и многое другое. Еще один приоритет — так называемая “деолигархизация” — оказался прямым нарушением собственных норм ЕС в области гражданских прав. После недолгого перетягивания каната с неясным исходом Грузии был предоставлен статус кандидата в декабре 2023 года.

В последние годы вступление в ЕС превратилось из сугубо технического и управленческого процесса в своего рода полосу препятствий, где на каждом этапе могут обрушиться новые, произвольные требования. Грузия, может, и получила статус кандидата, но из этого еще не следует никаких “переговоров” о вступлении (обманчивый термин, под которым подразумевается подконтрольное принятие всего свода законов ЕС). Правительство по-прежнему обязано придерживаться тех же старых приоритетов, которые, по мнению “Грузинской мечты”, несовместимые с суверенитетом страны.

Вдобавок к этому ЕС заявил (сперва в июне, а затем еще раз после октябрьских выборов), что “приостанавливает” вступление Грузии на неопределенный срок под предлогом принятых Тбилиси законов об иностранном финансировании НПО и о “защите семейных ценностей и несовершеннолетних”. Кроме того, он лишил Грузию 121 миллиона евро бюджетной поддержки. Таким образом, еще до поразительного шага премьер-министра Кобахидзе Грузия застряла в своего рода чистилище, невиданном за всю историю расширения ЕС.

Другая — и, по существу, верная — точка зрения заключается в том, что все это лишь болтовня для отвода глаз: поскольку ЕС уже приостановил процесс вступления Грузии и свернул бюджетную поддержку, суть заявления Кобахидзе, по сути, сводится следующему: “Вы не сможете меня уволить, я уйду сам!”. Разве что никого не увольняют, и никто никуда не уходит: Грузия не вышла из процесса вступления и как была кандидатом на членство в ЕС, так и остается.

Кобахидзе специально подчеркнул, что Грузия продолжит реформы, уже согласованные с ЕС. А на следующий день он пошел еще дальше, заявив, что если ЕС предложит начать переговоры о вступлении, он подпишет соответствующий закон в тот же день.

Однако трудно трактовать это решение грузинского правительства иначе, чем демонстративный акт неповиновения и попытку раскусить блеф ЕС. Это в корне меняет отношения, в которых ЕС привык иметь на руках все козыри. Приостановка вступления в ЕС с грузинской стороны, может, лишь символический акт без особых материальных последствий, но символизм крайне важен в отношениях между Западом и такими странами, как Грузия.

Кобахидзе обвинил ЕС в “шантаже”: по его словам, Брюссель увязал начало переговоров о вступлении (и сопутствующую бюджетную поддержку) с отказом Грузии от ключевых элементов своего суверенитета. Словно подтверждая его речь, в тот же самый день Европейский парламент принял последнюю резолюцию по Грузии, призвав к перевыборам под надзором уже даже не ОБСЕ, а самого ЕС. Кроме того, он ввел санкции против длинного перечня грузинских чиновников и судей, в том числе заморозив их активы.

Новый постоянный докладчик Европейского парламента по Грузии пошел еще дальше, потребовав новых выборов под эгидой международного сообщества — словно в оккупированном Афганистане или Ираке.

Однако новый Верховный представитель ЕС по внешней политике совместно с комиссаром по расширению выпустили тщательно выверенное заявление, избежав оценочных суждений о выборах и подчеркнув, что дверь для переговоров остается открытой. Тем временем Госдепартамент приостановил стратегическое партнерство США и Грузии, воплотив в жизнь свои прежние угрозы.

Эти события развернулись на этапе, когда сама модель расширения ЕС приближается к пределу возможностей. Вопреки всем основополагающим договорам, ЕС приступил к милитаризации, и расширение блока превратилось в геополитическое перетягивание одеяла. Даже частичная интеграция в экономическую модель ЕС с ее уравниловкой не принесла грузинам того процветания и социальной справедливости, на которые они рассчитывали, — причем эта проблема подчеркивается даже институтами, решительно поддерживающими вступление Грузии в блок.

Один региональный аналитик охарактеризовал действия Грузии как “геополитическое отступление”. Возможно, это оговорка по Фрейду. А может статься и вполне искренняя попытка закрепить то смешение геополитики с демократией, которым с некоторых определяется подход Запада к европейской периферии.

Такой подход — все более глубокие вмешательства в суверенную политику и управление, невыполнимые требования к уязвимым странам, выкручивание рук и даже кое-что похуже — не только не восстановит конструктивного партнерства, которое у нас когда-то было с Грузией, а лишь продолжит раздувать в стране кризис.