Конец 2017 года увенчался двумя событиями, которые казалось бы, никак между собой не были связаны. Одно из них стало предметом бурного обсуждения во всем мире, в том числе и на самом высоком уровне. Второе было неприметное, и с виду сугубо локальное, настолько что его почти никто не заметил. От второго не зависело ничего, от первого — судьба целого региона. Тем не менее, оба этих события по сути были об одном и том же.
Первое — это волнения в Иране. Массовые выступления молодежи — и не только — против власти мулл, которые вот уже несколько десятков лет пытаются загнать цивилизованный народ в средневековье, и даже в некотором смысле в этом преуспели.
Второе — это прекращение телевизионного вещания российского канала «Царьград» и увольнение с поста его директора главного идеолога шизоидного русского мира Александра Дугина. Причина произошедшего — нехватка денег и отсутствие достаточной аудитории, которой бы хватило на привлечение серьезных рекламодателей.
Разные страны, разные культуры, совершенно разный, несопоставимый уровень событий, но оба они — об одном и том же. О том, что никакой великой православной (шиитской) нравственности в природе не существует. О том, что вся безумная пропаганда, ведущаяся в обеих странах — идет мимо, и никого не задевает. О том, что великое русское православие, русский мир с одной стороны, и великая шиитская дуга на пару с персидским миром — это примерно то же самое, что коммунизм в советское время. О них много и нудно говорят, все кивают головой, соглашаются, делают вид, что понимают и принимают, но в реальной жизни — всем плевать.
В нынешней России в одной реальности — православие, великая мораль, пропаганда нравственного превосходства над западной цивилизацией, патриарх Кирилл, и правильные слова о патриотизме. В другой, реальной реальности — полное отсутствие какой-либо морали, отсутствие какого-либо реального интереса к религии, за исключением некоторых ритуалов, покупка собственности в Европе и турпоездки туда же, а вместо патриарха Кирилла — на экране Малахов и Пугачиха.
В нынешнем Иране — одна реальность — это «шиитская дуга», грозные орды фанатиков, марширующих на улицах,строгий и повсеместный дресс-контроль, высокоморальные мужчины, и целомудренные женщины. В параллельной, настоящей реальности — поверхностное отношение к религии, вечеринки и выпивка за дверьми квартир, куда не может проникнуть официоз, мужчины в облегающих одеждах с набриолиненными прическами, и женщины, сбрасывающие ненавистный платок сразу же, как только у них появляется такая возможность.
Все три страны отличаются как раз тем, что на словах одно, а на деле совершенно другое. Закрытие канала «Царьград» наглядно показывает — реальным, настоящим россиянам — плевать на официальную пропаганду. К ней никто не относится всерьез, и она воспринимается скорее как некий обязательный ритуал, который нужно соблюдать, а потом — делать что угодно, преимущественно противоположное.
Надо рассказывать о великом русском православии, а потом пойти бухать водку, и по бабам. Ругать Запад, а потом на последние деньги ехать в отпуск в Париж, а если средства позволяют — то купить там домик. Все прекрасно понимают, что хорошо, а что плохо, и уж тем более, если дело касается себя, любимого.
В виртуально-нравственном мире — Поклонская — защитница веры, устоев нравственности и морали, в реальной — мелкая (нецензурное выражение — прим. ред.), дошедшая до крупного поста через кровать — еще в независимой Украине. В виртуально-нравственно мире могут запрещать «Матильду» и «Смерть Сталина», разгонять выставки и избивать геев, в реальном — стоять в очередях за билетами на эти фильмы, восторгаться смелыми работами художников, и дружить с соседской гей-парой. В виртуально-нравственном мире, канал «Царьград», рассказывающий о великой христианской миссии третьего Рима, должен был исключительно популярен, так как говорит о том, что сейчас в моде. В реальном мире — всем плевать и на него, и на безумную пропаганду, которая от него исходит.
Даже знаменитое имперское начало русских — раздвоенное. Каждый русский хочет, чтоб Россия расширялась, чтоб ее боялись, и чтоб она была могучей империей, но при этом чтоб никто его не трогал. Пусть за империю будет воевать кто-то другой, пусть от отпуска в Европе откажутся другие, а меня не трогайте. Русский мир, евразийская миссия — это все конечно замечательно, я буду вам аплодировать, и пойду голосовать за Путина — но меня — не трогайте. И моего сына не смейте на Донбасс посылать, он мне здесь нужен — живой и здоровый. Именно поэтому Путин ограничен в своих возможностях, и ведет войну только там, где есть гарантия победы, где можно ограничиться добровольцами, не придется гнать на бойню призывников — соответственно, выбирает себе противников заведомо слабее.
Впрочем, есть и отличие российского режима от иранского — российский, судя по всему, прекрасно отдает себе отчет в том, что занимается пустой пропагандой, и не требует от своего населения реально следовать указаниям свыше. Так, поддержите для вида, похлопайте, а потом — идите и живите, как хотите. В этом смысле иранский режим больше похож на советский — в отличие от России там не ограничиваются просто пропагандой, а силой заставляют людей принимать по сути чуждые им ценности. Иран — цивилизованная страна, иранцы — грамотный, образованный, и цивилизованный народ, который вынужден жить под пятой выживших из ума престарелых религиозных фанатиков. Это очень похоже на то, как советским людям приходилось корректировать свой образ жизни под мировоззрение безумных стариков из советского политбюро.
Лицемерие — вот характерная черта советского, иранского, и — в значительно меньше степени, но все же — российского — режимов. Оба вышеупомянутых события разного масштаба и разного калибра показали одно и то же — лицемерие всегда имеет пределы, и попытки привить цивилизованным народам дикарские повадки — работают только в официальной пропаганде.