4.30 утра. Прибытие в Тбилиси. Грузины встречают свои семьи, или они сами берут такси до города. Я один остаюсь ждать автобуса. Билет стоит 20 центов, половину лари. В город ведет проспект имени Джорджа Буша. С огромного плаката, улыбаясь, машет рукой бывший президент США. 12 лет назад, когда он был здесь с визитом, в его честь назвали улицу. В автобус садится пьяный мужчина и тут же засыпает. В темноте я вижу очертания гор и холмов. Затем в центре города я вижу бульвары с большим количеством пешеходных дорожек, широкую реку, стеклянные офисные башни и купола с крестами православных церквей.
Я занес свою дорожную сумку в хостел. Я не могу заснуть, хотя очень устал. Я выхожу, брожу по узким улочкам старой части города. Маленькие кирпичные дома с их очаровательными деревянными балконами построены на террасах и на склонах холмов. Над старой частью города находится освещенная золотистым светом Нарикала, крепость, построенная в конце III века, а внизу, у подножья старой части города сияет футуристический стеклянный пешеходный мост через реку Куру.
На площади Свободы, огромном перекрестке с круговым движением с импозантными зданиями в стиле классицизма, я захожу в круглосуточный ресторан. За одним из столиков в глубине страстно целуется парочка, которая, по всей видимости, сидит здесь еще с глубокой ночи. Я голоден, изучаю меню: наряду с пиццей и гамбургерами есть и такие традиционные грузинские блюда, как хинкали, пельмени с начинкой из фарша, или чанахи, тушеная баранина с баклажанами. Как вегетарианец, я все же выбираю хачапури, хлеб, начиненный сыром и яйцами. Пока город медленно просыпается, я ем свой хачапури, пью турецкий кофе и пытаюсь, насколько это возможно, игнорировать тискающуюся позади меня влюбленную парочку.
Тифлис, называемый местными Тбилиси, насчитывает чуть более миллиона жителей. Почти каждый четвертый грузин живет в столице. На центральных проспектах города расположены суши-бары, элегантные бутики, торговые центры и вездесущие рестораны всемирной империи быстрого питания. Уличное движение оглушительное, дикое, хаотичное. Беспрерывно сигналят и ругаются; дорожными знаками постоянно пренебрегают, кажется, что они здесь служат всего лишь декорациями.
Пешеходу здесь рассказать нечего, здесь приходится постоянно переходить улицы по бесконечным подземным переходам. Темные подземные переходы меня нервируют. Я иду вверх по одному из бесчисленных крутых холмов, которые идиллически окружают город. В отличие от современного центра города здешние узкие улочки кажутся выпавшими из времени. С маленьких старых домиков сыпется штукатурка. Будто из ниоткуда появляются древние православные церквушки, перед которыми крестится практически каждый прохожий. Женщины несут свои тяжелые покупки, с трудом поднимаясь по очень крутым улочкам.
Бары и кафе в старой части города
Вечером я сижу в баре на улице Котэ Абхази, которую так никто не называет, потому что все до сих пор пользуются старым советским названием — улица Леселидзе. Улица Леселидзе — узкая улочка с прекрасными маленькими домиками. Здесь, в нижней части старого города по ночам пульсирует жизнь. Бары, кафе и рестораны переполнены. Хотя время уже очень позднее, встречается удивительно много семей.
На следующий день я на автобусе еду на вокзал, чтобы купить себе билет до Батуми. Батуми — это город на берегу Черного моря, насчитывающий 180 тысяч жителей. Один друг рассказал мне, что там должно быть очень красиво. Когда я на вокзале стою возле окошка касс, женщина за стеклом надо мной смеется. В Батуми ходят всего два поезда в день, говорит она. Сейчас высокий сезон, все билеты выкуплены на несколько недель вперед. Я спрашиваю ее, почему бы тогда не пустить дополнительные поезда.
Видимо, этот вопрос показался ей наглостью. Ее бюрократическое лицо с тонкими губами омрачается. Она говорит: «No train to Batumi. Go with the bus. Goodbye» («Поездов до Батуми нет. Поезжайте на автобусе. До свидания»). А откуда отправляются автобусы? «No idea. Goodbye» («Понятия не имею. До свидания»). Ну, спасибо, думаю я. В управлении государственной железной дороги до сих пор царит авторитарный дух старых добрых советских времен. После долгих поисков я нахожу автобус, который следующим утром привезет меня к Черному морю.
Дорога по направлению к Батуми протянулась по стране на 400 километров с востока на запад. Время в пути — шесть часов. Я устал, в последние дни я почти не спал. В короткие периоды бодрствования, я слышу, как мать и ее маленький сын, сидящие за мной, поют тихие и нежные грузинские песни. Красивые успокаивающие песни, которые, кажется, родом из далекой многовековой традиции. Пока они оба поют, я думаю о том, что нам в Германии не хватает красивого пения. Потом я снова засыпаю.
Прибытие в Батуми. Таксист требует десять лари за поездку до хостела, а я думаю, что это слишком дорого, но я и не должен платить по местным ценам. Мы отправляемся и через несколько минут приезжаем к хостелу. У меня купюра только в 20 лари. Он их забирает и не собирается давать мне сдачу. Я говорю, что мы договаривались на десять лари. Он утверждает, что мы говорили о 20-ти и кричит на меня. Мой таксист очень коренастый, у него толстое лицо и темные глаза, в которых читается жадность к деньгам. Через некоторое время я сдаюсь. У меня просто не хватает сил спорить с этим коварным типом. Я выхожу, он, визжа шинами, уезжает. Неприятный звук бьет по ушам, и пока я все еще сержусь на себя за свою уступчивость, мне приходит в голову, что я забыл свою дорожную сумку у него в багажнике.
Паспорта тоже нет
Вот черт, думаю я. Умывальные принадлежности и шмотки я еще могу заменить. Но в сумке остался еще и мой паспорт. Грузинский владелец хостела не говорит по-английски. Для нас переводит украинка. Владелец хостела абсолютно убежден в том, что таксист вернет мою сумку через полчаса. А я в этом не так уверен. Прошло 45 минут. Таксист не приезжает. Грузинский владелец хостела, худощавый мужчина, в ярости и дает мне понять, что мы будем его искать.
Мы садимся в его старый дряхлый автомобиль и едем на автовокзал. На автовокзале стоят десятки такси. Моего таксиста среди них нет. Мы снова и снова объезжаем автовокзал, и тут внезапно я его вижу. Таксист смотрит на меня совершенно невозмутимо и отдает мне мою сумку. Паспорт еще там. Я не могу поверить своему счастью и бесконечно благодарен владельцу хостела, я называю его «My hero» («Мой герой»).
Вечером я гуляю по набережной. Батуми — «бумтаун» на Черном море. Недалеко Турция и Россия. «Шератон», «Хилтон» и Дональд Трамп уже здесь. Русские тоже скупают и строятся здесь, как безумные. Пестрые отели, как в игровых наборах «Плеймобил», золоченые фасады казино, игривая архитектура небоскреба. Ночью город гремит в какафонии из диско и народной музыки, ночью город мерцает и светится, как единый огромный бездумно веселый парк развлечений.
Следующий день. Туристы, пузатые и бледные российские семьи, которые похожи на наших посетителей Майорки, плотными рядами лежат на галечном пляже. Здесь царит субтропический климат. Улицы в центре обрамляют пальмы. Вращается колесо обозрения. Фонтан танцует под «Маленькую ночную серенаду» Моцарта. Две русские дамы в шляпах от солнца ради забавы фотографируются у уличного продавца с маленькой милой обезьянкой, одетой в розовое кукольное платье. Батуми — смесь слащавой постсоциалистической архитектуры и российско-грузинского туризма в духе «Баллерманна», с которой я совершенно не хочу связываться. Я решаю вернуться в Тбилиси на день раньше, чем планировалось.
В отличие от поездки туда, обратно я еду в бодром состоянии. Через некоторое время автобус уже лавирует по долинам и вершинам горных хребтов. В бурных реках стоят мужчины с удочками. Мы поднимаемся все выше и выше, облака путаются в горах. Иногда на скалистой вершине можно увидеть православную церковь или монастырь. Моросит дождь. Женщины, которые продают на обочине свежеиспеченные хачапури, несмотря на ветровки и дождевики, кажутся замерзшими. Бесчисленные коровы и быки пасутся на узких лужайках вдоль горной дороги. Иногда бык ложится посреди дороги. Это как в Индии: попытки сигналить не принесут ничего, нужно осторожно объехать быка.
Грузинская мечта о Европе
На радио в автобусе включена российская радиостанция. До Южной Осетии всего несколько километров. Две республики, Абхазия и Южная Осетия, во время войны на Кавказе 2008 года с помощью российской армии объявили о своей независимости от Грузии. Это один из замороженных геостратегических конфликтов Путина. В Грузии с тоской смотрят на Запад. На всех общественных зданиях возле грузинского висит и европейский флаг. Но я думаю, что эта грузинская мечта о Европе приведет лишь к разочарованиям. Потому что ни ЕС, ни НАТО не примут Грузию, пока российская армия базируется в Абхазии и Южной Осетии.
Через несколько часов автобус покидает горы. Вдоль скоростной трассы каждые полчаса появляются знаки с указанием расстояния до других городов: Ереван 343 км, Баку 660 км, Тегеран 1240 км. Впервые я по-настоящему осознаю, в каком географическом пространстве я здесь передвигаюсь.
С получасовым опозданием мы прибываем в Тбилиси. После того как мы преодолели уродливую социалистическую бетонную вакханалию пригорода, я снова еду в тот же самый хостел. Трое мужчин и одна женщина, студенты из российского Краснодара, готовят на ужин салат из помидоров. Мы быстро заводим беседу, знакомимся. Меня приглашают к столу. Мы сидим на одном из этих очаровательных деревянных балконов с видом на старую часть города. Пока заходящее солнце исчезает за горой, Мария, Саша, Борис и Алексей объясняют мне, что русские прямо-таки обожают Грузию.
Борис говорит: «Мы любим ее сердечный менталитет, ее древнюю культуру, ее песни, ее покрытые снегом горы, ее солнечные пляжи и ее прекрасное вино». Как мне представляется, Грузия для русских — это как Италия для нас, кажется, что для русских это та страна мечты, где цветут лимоны.
Четверо друзей из Краснодара купили грузинское вино, очень много вина. Мы пьем и, к сожалению, позже впутываемся в политическую дискуссию. Они утверждают, что мы на Западе не понимаем Россию. Мы говорим о Путине, Украине, о Южной Осетии. Мнения расходятся. Мы спорим и пьем, спорим и пьем и в какой-то момент поздно ночью полностью обессиленные падаем в кровати.
Последний день: у меня небольшое похмелье, я хочу еще немного осмотреть город. Я прохожу мимо зоопарка, который два года назад сильно пострадал от наводнения. Тогда в Тбилиси царил хаос. Долгое время по городу бродили медведи, тигры, бегемоты, шакалы, волки и львы. Один лев даже убил мужчину на складе. Хорошо, что нет дождя, думаю я, и иду дальше.
Своеобразная смесь
На проспекте Давида Агмашенебели с его красивыми маленькими домиками я сажусь в кафе. Заведение полно. Только в задней его части еще свободно мягкое кожаное угловое сиденье. Кафе современное, стильное, за столиком справа напротив меня сидят четыре молодые грузинские девушки и, скучая, что-то печатают на своих смартфонах. Как мне кажется, Грузия — это своеобразная смесь из традиций, постсоциализма, России, Запада и далекого Кавказа. А потом я думаю, к черту смартфоны, и последние часы до моего отлета еще немного бесцельно брожу по городу.
Внезапно я замечаю, что кто-то ко мне присоединился. На проспекте Руставели, парадной улице грузинской столицы, за мной увязался один из многочисленных бездомных псов Тбилиси. Это пожилой пес с белой шерстью и очень грустными глазами. Через полчаса нашей совместной прогулки по городу мне в голову пришла идея. В моем кошельке осталось еще несколько лари. Я поворачиваюсь к псу и говорю: «Сегодня твой счастливый день. Вот увидишь».
Я спрашиваю у нескольких прохожих, где здесь поблизости есть мясник. Нахожу мясника и покупаю телятину, говядину и баранину. Это был первый раз за 17 лет, когда я что-то купил у мясника. Я вегетарианец. В маленьком парке неподалеку я отдаю мясо собаке. Животное ест, чавкает и кажется очень счастливым.
Чуть позже я забираю свою дорожную сумку из хостела. Пес от меня не отходит, следует за мной по пятам. Вместе мы идем к автобусной остановке, и я говорю ему: «Мне жаль. Здесь наши пути разойдутся. Больше я ничего не могу для тебя сделать». Приходит автобус. Я вхожу. Пес смотрит на меня своими глубоко печальными глазами, и я говорю: «Прощай, пес. Прощай, Тбилиси. Прощай, Грузия».