Трагедия в Широкино, когда сослуживцы в 36-й бригаде (фельдшер и матрос) застрелили троих товарищей, вскрыла много деталей армейской жизни, о которых командующие стараются умолчать. Конфликты между рядовыми и офицерами, неуставные отношения и пьянки… Бывшие атошники говорят: проблема в том, что зачастую командиры пускают ситуацию на самотек, а расследовать преступления особо некому.
Алкоголя не было
Рано утром 14 февраля тела четырех морских пехотинцев из 36-й бригады — 20-летнего старшего матроса Артема Жовтобрюха из Черкасской области, 30-летнего старшего матроса Валерия Литвиненко из Полтавской области, 39-летнего младшего лейтенанта Александра Бурданова из Запорожья и 23-летнего матроса Андрея Новицкого из Бахмута — были найдены в доме, где они жили. Они были убиты из автомата, а в доме заложена взрывчатка. Судя по всему, убийцы хотели замаскировать все под диверсию. По подозрению в убийстве арестованы двое молодых сослуживцев из Одесской и Киевской областей (фельдшер и матрос).
В Генпрокуратуре заявили, что у них одна версия — бытовой конфликт на почве неприязненных отношений. Открыто дело по ст. 115 (умышленное убийство двух и более лиц). Военная служба правопорядка также сообщила, что уже проведена экспертиза, и алкоголя или наркотиков в крови погибших не обнаружено. Также там уверяют, что убийство не могло произойти из-за неуставных отношений (так называемой дедовщины). Это же подтвердил и командующий Военно-морских сил Украины Игорь Воронченко.
Собирался жениться
По отзывам односельчан, у Артема Жовтобрюха до окончания контракта оставалось пять месяцев. «Весной было бы три года, как он служил. Девушка у него была, он хотел денег заработать и жениться. Но не сложилось. Мы спрашивали у военного, офицера, который приезжал с гробом, что случилось. Он говорит, что, мол, сепаратисты подкупили этих двух убийц, чтобы они это совершили. Но мы не поверили, это их внутренние неуставные отношения, какой-то конфликт произошел, который они скрывают», — рассказала «Вестям» местная жительница Анна.
Что касается подозреваемых, то спикер 36-й бригады Александра Бессмертная говорит, что они оба контрактники, и служить пришли совсем недавно. Правда, волонтеры, которые навещали 36-ю бригаду, более откровенны и уверяют, что проблемы тут были, и давно.
«Проблем в бригаде очень много. Об этом избегали говорить офицеры, а матросы — только шепотом и с болью. Много бойцов боялись огласки, потому что были подчиненными. Могу привести один пример: когда мы, волонтерская бригада, встретились с бойцами 36-й на блокпосту под Широкино, проезжающий мимо ротный, не здороваясь с нами, презрительно что-то сказал матросу. А потом мне стало известно, что по прибытии в расположение матросов обвинили в том, что к ним якобы приезжали мамы. Передачи от родных и земляков офицеры „перешманали", отобрав то, что понравилось — это была домашняя еда… Знаю много матросов, которые прервали службу, не дослужив до окончания контракта, не выдержав несправедливости в отношении командиров. Были те, кто продолжал служить в других бригадах по этим же причинам», — написала на страничке 36-й бригады волонтер Ирина Кальченко.
Офицеры пустили все на самотек
По статистике Военной прокуратуры, с 2014 года погибло больше 10 тысяч человек — не от пуль, а от так называемых «необратимых и санитарных потерь». Это алкоголизм, поножовщина, болезни, самоубийства. В Генштабе уточнили, что только за прошлый год произошло 98 «небоевых потерь» в рядах ВСУ.
Экс-зам комбата «Айдара» Валентин Лихолит (Батя) уверяет, что все зависит от командира. «Там сейчас служат контрактники от 20 до 55 лет. Если конфликт происходит, старшие военные его гасят. Если, конечно, в бригаде есть нормальные командиры, замы по воспитательной работе… Дедовщины в целом нет, конфликты могут быть на политической почве, особенно если ребята из разных регионов: кто-то с востока, а кто-то с запада. Также причиной непонимания может быть стукачество», — говорит «Вестям» Лихолит.
Неофициально в Генштабе проблемы признают. «Если в постоянных частях вся работа расписана на год вперед, четко по часам досуг, учения, занятия, то на передовой такого нет. Там, считается, идет война. Сейчас особо активных действий нет, поэтому работа ведется бессистемно, отсюда и возникают конфликты. Это проходим не только мы. Яркий пример таких отношений на военном судне, когда матросы долгое время находятся в замкнутом пространстве, ни с кем, кроме друг друга, не общаются. Тогда недопонимание может вылиться в серьезное противостояние», — говорит «Вестям» военный на условиях анонимности. Хотя и допускает, что речь может идти не только о личностных взаимоотношениях, в деле также могут быть замешаны воровство, контрабанда.
Проблемы кроются также в бессистемной работе. «В армии от безделья ребята бухают, даже контрактники. А по пьяни часто случаются драки, несчастные случаи, убийства. Летом в Марьинском районе группа бойцов пошла купаться на озеро, там хорошо „дернули", один парень утонул. Еще был случай: что-то отмечали, „нажрались", один схватился за гранату, дернул, в результате — два трупа и раненые», — рассказал «Вестям» боец ВСУ с позывным «Сокол».
Что делать
По мнению военного эксперта Олега Жданова, для наведения порядка в армии нужна военная служба правопорядка, но МВД, по его словам, не хотело делиться статусом правоохранительного органа с Минобороны. А Военная прокуратура занимается всем, кроме своих непосредственных обязанностей. В то время как в других армиях мира есть военная полиция — независимый правоохранительный орган, который для объективности может отстранить командира на время расследования.
«Сейчас же расследование проводит сам командир», — говорит Жданов. Так что о какой-либо объективности говорить не приходится.