«К краю пропасти и обратно» — под таким девизом прошла в Мюнхене 54-я конференция по безопасности (на английском языке он звучит чуть изящнее: To the brink and back?). Хозяин мероприятия, бывший немецкий дипломат Вольфганг Ишингер (Wolfgang Ischinger), никогда раньше не говорил настолько открыто о том, что мир стоит в одном шаге от прямого противостояния больших держав. Речь идет не только о «традиционном» риске развязывания мировой войны с участием США и России (он остается относительно небольшим), но и о широком ряде конфликтов, которые могут поставить на грань войны США, Китай, Россию, Иран, Саудовскую Аравию, Северную Корею, Турцию, Израиль и Европейский союз — глобальные и региональные державы, обладающие большим экономическим и военным потенциалом. Последние события на сирийском фронте или разворачивающееся в интернете противостояние наглядно показывают, что такая опасность велика.
Китай: возможности или угроза?
Пожалуй, самой большой неожиданностью стало резкое заявление главы немецкого МИД Зигмара Габриэля (Sigmar Gabriel) на тему Китая. Представитель страны, которая инвестировала в Поднебесную сотни миллионов евро и предоставила Пекину современные технологии, размышлял о рисках, связанных с китайской экспансией. «Китай претворяет в жизнь глобальную стратегию, в основе которой нет идеи о правах человека и свободе», — предостерегал Габриэль, констатируя, что Запад не только не решил, какой согласованный ответ он может дать на действия китайцев в политической и экономической сфере, но и вообще не выработал никакой собственной стратегии. Что было еще более удивительно, говоря о растущем влиянии Пекина, глава немецкой дипломатии призвал Евросоюз и США укреплять сотрудничество, хотя еще недавно Европа критиковала воинственные высказывания президента Дональда Трампа на тему Китая.
Запад способствует дестабилизации Ближнего Востока
С таким обвинением выступил советник Трампа по вопросам безопасности генерал Макмастер (Herbert Raymond McMaster). Он считает, что иностранные инвестиции позволяют Ирану вести политическую и военную кампанию в регионе — в Сирии, Ливане и Йемене. «Пора прекратить заниматься бизнесом с силами, которые связаны с Корпусом стражей исламской революции», — призвал он. Генерал указал, что в число основных иностранных инвесторов Ирана выходят Китай, Япония, Южная Корея и Германия. В качестве примера компании, подчиняющейся контролирующему ситуацию в стране Корпусу, он привел авиакомпанию «Махан Эйр», которая летает, в частности, в Мюнхен.
Поток западных инвестиций хлынул в Иран после того, как в 2015 году появилось так называемое ядерное соглашение. С того же момента возросла активность Тегерана в странах Ближнего Востока. Заключается она преимущественно в предоставлении оружия и другого рода военной поддержки шиитским вооруженным формированиям. Эффект наиболее отчетливо заметен в Сирии, Ираке и Йемене, где Иран (зачастую при поддержке России) ведет свои «опосредованные войны», направленные в первую очередь против Саудовской Аравии — суннитской региональной державы. Непосредственной реакции на призыв американцев в Мюнхене мы не услышали, однако, смогли понять, в каком направлении администрация Трампа хочет «скорректировать» ядерное соглашение с Тегераном.
Турция против США?
Из ближневосточного котла исходят импульсы, которые могут не только обострить споры между США и Европой, но и угрожать стабильности НАТО. С сильным обвинением выступил высокопоставленный представитель Анкары: турецкий премьер-министр Бинали Йылдырым заявил, что Вашингтон поддерживает террористов, воюющих против Турции. «Американцы ведут сотрудничество с курдским "Демократическим союзом" и "Силами народной самообороны" — ответвлениями террористической организации». Речь идет о курдах из вооруженных отрядов, связанных с запрещенной в Турции Рабочей партией Курдистана, которые принимают активное участие в сирийской гражданской войне и в борьбе с джихадистами в сирийско-иракской приграничной зоне.
Йылдырым доказывал, что завершив военные действия в Северном Ираке, курды переходят через горный хребет Синджар в Северную Сирию, создавая тем самым реальную опасность у турецкой границы. Этим он объяснял необходимость проведения операции под обманчивым названием «Оливковая ветвь», которую в мире встретили негативно. Проблема в том, что в курдских отрядах находятся американские советники и инструкторы (чаще всего — бойцы сил специального назначения). В том, как сильно рискуют их противники, убедились российские наемники из «Группы Вагнера», которые несколько дней назад попали под удар артиллерии и авиации, попытавшись атаковать позиции курдов на восточном берегу Евфрата. Если турецкое наступление наткнется на американцев, на поле боя может произойти то же самое, а политические последствия такого инцидента будут непредсказуемыми.
Северная Корея — проблема для НАТО
«Пхеньян находится ближе к Мюнхену, чем к Вашингтону», — напомнил географический факт генсек НАТО Йенс Столтенберг (Jens Stoltenberg) и добавил, что все члены Альянса находятся в зоне поражения баллистических ракет Северной Кореи. Он не говорил о планах, связанных с какими-либо конкретными военными или политическими действиями, а лишь призвал оказать усиленное давление на Пхеньян при помощи дипломатии и экономических санкций, а также отметил, что эффективность этих шагов будет зависеть от позиции России и Китая.
Из этих слов Столтенберга следует, что он поддерживает идею развития натовской системы ПРО, важную роль в которой будут играть базы, создающиеся в Европе США. Такие планы вызывают недовольство России, однако, теперь появился неоспоримый довод в пользу их претворения в жизнь: речь уже идет не только об Иране (по поводу того, способен ли он действительно угрожать Европе, остаются сомнения), но и о непредсказуемом диктаторе, у которого, по всей вероятности, уже есть межконтинентальные ракеты. Насколько эти базы действительно смогут защитить европейцев от такого удара, генсек НАТО не сказал, и, к счастью, никто не стал задавать ему этот вопрос. Известно, что конфигурация этих систем не позволяет сбивать ракеты, нацеленные на прилегающие к месту их размещения районы. Однако противоракетное оружие наверняка будут внесено в список приоритетов, и это направление следует назвать верным не только в контексте корейской угрозы.
Россия видит фашизм
«В некоторых странах на севере Европейского союза ставят знак равенства между нацистами и освободителями и сносят памятники победителям фашизма», — говорил российский министр иностранных дел, который в очередной раз приехал на Мюнхенскую конференцию, что особенно отметил Ишингер. Сложно было, между тем, не заметить, что в этом году России на конференции в целом не придавали особого значения. Запад избавился от иллюзий и считает ее своим противником, хотя продолжает поддерживать с ней контакты на некоторых площадках. Сообщение о том, что Зигмар Габриэль встречался в кулуарах с Лавровым и говорил об отмене санкций, оставило неприятный осадок, но никого не шокировало. Все знают, что немецкий политик постоянно обращается к этой теме, а одновременно понимают, что он ничего не изменит.
Сергей Лавров, впрочем, не скрывал разочарования, а в его произнесенной с пулеметной скоростью речи звучали обвинения в адрес Запада и слова о враждебной экспансии НАТО, произведенном на деньги ЕС и США перевороте в Киеве и шантаже, которому подверглись балканские государства. Он также заявил о том, что в Европе возрождается фашизм. Названий конкретных стран Лавров не привел, но все поняли, что он имел в виду Польшу и страны Балтии. Прямое обвинение прозвучало в адрес Украины: глава российского МИД вспомнил об эмблеме батальона «Азов», который принимает участие в отражении российской агрессии. Кроме того, он отметил, что в некоторых странах начали отмечать годовщины, связанные с историей фашизма, — в свете последних польских событий этот намек выглядит довольно прозрачным. Обвинения, прозвучавшие в посвященном российскому вмешательству в американские выборы докладе спецпрокурора Роберта Мюлллера (Robert Mueller), Лавров назвал «трепотней» и заявил, что Запад накрыла волна русофобии.
Выступавший после российского министра генерал Макмастер, в свою очередь, недвусмысленно заявил, что США будут выявлять и наказывать тех, кто попытается дискредитировать демократические процессы при помощи интернет-технологий или других инструментов.
Больше танков, а не аналитических центров
Выступления на конференции были в основном посвящены сложной системе современных международных конфликтов, в свою очередь, польский премьер-министр Матеуш Моравецкий (Mateusz Morawiecki) сделал акцент на вопросах практического свойства. «Сложно обсуждать европейскую безопасность и оборону в ситуации, когда большинство стран Европы не выполняют обязательств и не направляют на оборонные нужды 2% ВВП», — укорял он союзников в своей короткой речи. Моравецкий заявил, что нам нужно решить, как воздействовать на те страны, которые предпочитают «ехать зайцем», надеясь, что их защитит США.
В этих словах слышится неприкрытый укор в адрес Германии, которая не собирается тратить на оборону столько, сколько требует НАТО, и на территории которой на постоянной основе находится больше американских войск, чем в других странах Европы. Днем ранее министр обороны этой страны подчеркивала, что военный бюджет — это лишь часть общей картины, и необходимо также учитывать расходы на гуманитарную помощь и восстановление стран, переживших конфликты. Зигмар Габриэль в ходе конференции задавался вопросом, действительно ли Европа хочет, чтобы Берлин тратил на армию 70 миллиардов долларов в год. Моравецкий парировал фразой, которая лучше звучала на английском: «нам нужны танки из стали, а не аналитические центры». Одновременно он добавил, что политика безопасности включает в себя борьбу с бедностью, социальными проблемами и изменениями климата. Он также предложил создать новое международное соглашение, которое позволит Западу реагировать на кибератаки или проблемы на внешних границах и регулировать миграцию.
До этого момента выступление польского премьера в Мюнхене было блестящим: Моравецкий говорил складно, с воодушевлением и смог привлечь внимание аудитории. Накануне он побывал в Берлине и провел получившую хорошие отзывы встречу с Ангелой Меркель. Польское руководство решило, что в этом году нашу страну в Мюнхене будет представлять не президент, а глава правительства, и именно на него возложили задачу по нормализации отношений. Все обещало, что он добьется очередного имиджевого успеха.
Оплошность или провал?
Польский премьер мог бы внести поездку в Мюнхен в список своих побед, если бы не два слова, прозвучавшие в ответе на вопрос израильского журналиста. Вопрос о поправках в закон о польском Институте национальной памяти имел мало общего с проблематикой безопасности, но поскольку эту тему обсуждают во всем мире, а конференция стала одним из важнейших европейских событий начала года, не прозвучать он не мог.
Ронен Бергман долго рассказывал о своих корнях, родившихся в Польше родителях, о том, как соседи выдали всю семью его матери Гестапо, а она после войны поклялась никогда больше не говорить по-польски. Журналист заявил, что, судя по всему, за такую историю в Польше по новому закону его бы ждало наказание, и спросил, каков смысл законодательной инновации, если она вызывает противоположный ожидаемому эффект, то есть акцентирует внимание на том, как поляки предавали евреев. Вопрос был задан совершенно спокойным тоном, без намека на агрессию. За ним последовали самые бурные за всю субботнюю сессию аплодисменты, свидетельствующие о том, что его все ждали.
Преступники-евреи
Премьер Моравецкий сидел на сцене вместе с молодым австрийским канцлером Себастьяном Курцем (Sebastian Kurz), но так получилось, что даже единственный адресованный тому вопрос опосредованным образом касался Польши в контексте газопровода «Северный поток — 2». Отвечали по порядку, так что сначала шла тема корректировки климатической политики. Вопрос израильского сотрудника газеты «Нью-Йорк Таймс» был вторым, и, казалось, польский премьер к нему готов. Не делая паузы и продолжая говорить по-английски, он заявил: «разумеется, мы не собираемся наказывать за слова о том, что преступниками были не только немцы, но и поляки, евреи, русские или украинцы».
Моравецкий ни на секунду не задумался над использованной формулировкой и не остановился после произнесенной фразы, а это может свидетельствовать о том, что она была заготовлена заранее для кампании, призванной объяснить миру польскую позицию. Премьер говорил дальше и напомнил, что в одном только 2017 году польским дипломатическим учреждениям пришлось несколько сотен раз реагировать на появление в прессе словосочетания «польские лагеря смерти». «Не было никаких польских лагерей, никаких "polnische Vernichtungslager"», — подчеркнул Моравецкий, ловко переходя с английского на немецкий (слушатели наверняка обратили внимание, что это большой прогресс на фоне лингвистических способностей его предшественницы). В завершение ответа, продолжавшегося минуты четыре, премьер еще раз заверил: «за утверждение, что существовали в том числе польские преступники, мы наказывать не будем, ведь они действительно были».
Одной правоты мало
Яир Лапид, политик, который в каком-то смысле стал зачинщиком скандала в мире, пошел дальше. На своей странице в «Твиттер» он назвал слова Моравецкого «классическим проявлением антисемитизма», написал, что Израиль никому не позволит называть жертв преступниками, и в очередной раз призвал отозвать из Польши израильского посла.
Спустя две недели после первого акта спора о причастности поляков к Холокосту, мы сами начали второй. Каждый, кто немного знаком с историей, конечно, знает, что в историческом смысле Моравецкий прав, хотя более уместно в этом контексте звучало бы слово «коллаборационисты», а не «преступники». Каждый, кто хоть немного разбирается в дипломатии, при этом понимает, что одной правды мало, а неумело подобранные слова могут свести к нулю эффективность даже самых правдивых заявлений. Судя по всему, мы имеем дело именно с таким случаем.