Холодная война длилась четыре десятилетия, а её начало и конец во многом были связаны с Берлином. Хорошо, что она так и осталась холодной (главным образом потому, что ядерное оружие установило такую дисциплину, которой не хватало во время предыдущих соперничеств великих держав), а США вместе со своими европейскими и азиатскими союзниками вышли из неё победителями. Это объясняется их настойчивыми политическими, экономическими и военными усилиями, с которыми забюрократизированный Советский Союз, в конечном итоге, не смог тягаться.
Но спустя четверть века после окончания первой Холодной войны мы неожиданно оказались свидетелями начала второй. Она одновременно и другая, и хорошо знакомая. Россия больше не является супердержавой; это страна с население около 145 млн человек и экономикой, зависимой от цен на нефть и газ; у неё нет политической идеологии, которую можно было бы предложить миру. И всё же она остаётся одной из двух крупнейших ядерных стран, у неё есть постоянное место в Совете безопасности ООН, и она готова применять свой военный, энергетический и кибер-потенциал для поддержки друзей и ослабления соседей и противников.
Такое положение дел совершенно не было неизбежным. Ожидалось, что конец холодной войны возвестит новую эру дружественных связей России с США и Европой. Многие считали, что посткоммунистическая Россия сосредоточится на экономическом и политическом развитии. Новые отношения получили хороший старт: вместо того, чтобы вступиться за Ирак, своего давнего клиента, Россия сотрудничала с США с целью остановить вторжение Саддама Хусейна в Кувейт.
Но отношения доброй воли длились не долго. Вопрос, почему именно так вышло, будет темой дискуссий историков ещё долгие десятилетия. Некоторые эксперты будут винить в этом политику президентов США и указывать на недостаточную экономическую поддержку, предоставленную России в период трудностей. Но в ещё большей степени они будут указывать на расширение альянса НАТО, который, продолжая считать Россию потенциальным противником, увеличил шансы её превращения в такого противника.
Это правда, что США могли и должны были быть щедрее, когда Россия совершала свой болезненный переход к рыночной экономике в 1990-е годы. И точно так же не очевидно, что расширение НАТО было наиболее предпочтительным вариантом по сравнению с другими механизмами обеспечения безопасности Европы, которые могли бы включать Россию. И, тем не менее, львиная доля ответственности за начало второй Холодной войны лежит на России и, прежде всего, на Владимире Путине. Как и многие его предшественники, Путин считал мировой порядок, в котором доминируют США, угрозой своему правлению и справедливому, на его взгляд, месту России в мире.
Несколько лет назад Россия применила силу для захвата, оккупации и аннексии Крыма. Этот процесс нарушил фундаментальный принцип международного права — границы нельзя менять с помощью вооружённых сил. Путин продолжает использовать армию и спецслужбы для дестабилизации восточной Украины, Грузии и стран Балканского полуострова. Наконец, Россия особенно жестоко применила военную силу в Сирии ради поддержки ужасающего режима Башара Асада.
Путинская Россия также весьма далеко зашла, занимаясь, как заявил специальный прокурор США Роберт Мюллер, «мошенничеством и обманом с целью вмешаться в политические и избирательные процессы в США, в частности в президентские выборы 2016 года». Руководители разведслужб США дали ясно понять, что ожидают новых подобных попыток в преддверии промежуточных выборов в конгресс в ноябре.
Россия превратилась в ревизионистскую страну, и она не испытывает каких-либо угрызений совести, нарушая статус-кво любыми средствами, которые посчитает необходимыми. Именно поэтому поддержка обороны Европы и поставка летальных видов вооружений Украине — это разумная реакция. Но что ещё должны делать США, помимо снижения уязвимости автоматизированных систем для голосования и предъявления к технологическим компаниям требований предпринять шаги с целью помешать попыткам иностранных правительств повлиять на американскую политику?
Прежде всего, американцы должны признать, что одних оборонных мер не достаточно. Конгресс правильно призывает к введению дополнительных санкций, а Дональд Трамп ошибается, отказываясь ввести санкции, уже одобренные Конгрессом.
Правительству США нужно также заняться активной критикой российского режима, который сажает в тюрьму оппонентов и, согласно сообщениям, убивает журналистов. Если Трамп по каким-то причинам продолжит нянчиться с Россией, тогда конгресс, СМИ, фонды и научные центры должны начать публично, в деталях рассказывать о коррупции, которой отличается правление Путина. Распространение такой информации позволит расширить внутреннюю оппозицию Путину, убедит его воздерживаться от дальнейшего вмешательства во внутреннюю политику США и Европы, а со временем окажет поддержку более ответственным силам внутри России.
В то же время целью не должно быть прекращение американо-российских отношений, а вернее того немного, что от них осталось. Сейчас они уже в худшем состоянии, чем были на протяжении значительной части первой Холодной войны. Надо всегда стремиться к дипломатическому сотрудничеству, если это возможно и отвечает интересам Америки. Вполне возможно, что Россия готова прекратить вмешательство в дела на востоке Украины в обмен на смягчение санкций (при условии предоставления гарантий, что этнические русские в этом регионе не будут подвергнуты репрессиям). Кремль также не заинтересован в военной эскалации в Сирии, которая могла бы увеличить сравнительно умеренные издержки его интервенции в эту страну.
Одновременно поддержка России требуется для ужесточения санкций против Северной Кореи. Наконец, сохранение механизмов контроля над вооружениями и предотвращение новой гонки ядерных вооружений отвечало бы интересам обеих стран.
Это означает, что есть убедительные доводы в пользу регулярных дипломатических встреч, культурного и научного обмена, визитов в Россию делегаций конгрессменов, причём не в качестве одолжения, а как способ прояснить — многие американцы открыты к нормализации отношений с Россией, если она будет действовать более сдержанно. США и их партнёры крайне заинтересованы в более активном сдерживании России, пока Путин остаётся у власти, — а также в России, в которой не будет путинизма, когда его власть закончится.