Интервью с Любовью Шешелиной, заведующей Отделом исследований Центральной и Восточной Европы Российской академии наук
IDnes: Как россияне относятся к ситуации, когда все остальные утверждают, что их страна виновата почти во всем, начиная с вмешательства в американские президентские выборы, далее — в отравлении Скрипаля в Великобритании и вплоть до химической атаки в Сирии?
Любовь Шешелина: Я не могу вам сказать, что думает все российское общество, однако в кругах, где я вращаюсь, то есть в среде научных работников, дипломатов и ученых к этому относятся с определенной долей иронии, с горькой усмешкой. Нас это огорчает, но мы не знаем, что еще можно сделать, кроме как чаще разговаривать с нашими коллегами с Запада и встречаться с ними за кофе.
— Как российские обыватели воспринимают то, что страны Центральной Европы солидарны с Западом, и вместе с остальными странами Европейского Союза и НАТО они вводят санкции против России, высылают ее дипломатов? Не обидно ли россиянам, когда это делает страна вроде Чехии?
— Обычных россиян, которые вспоминают времена Советского Союза, разумеется, это удивляет. Но для профессионалов, к которым я отношусь, никакого сюрприза тут нет. Будучи членами Европейского Союза и НАТО, вы предпринимаете шаги, о которых договорились страны-члены. Мы стараемся воспринимать это без эмоций и относиться к этому сдержанно, поскольку понимаем: другой сценарий вряд ли возможен. Однако лично я полагаю, что, отвечая на санкционные шаги Европейского Союза, Россия могла бы проявить больше доброй воли в отношении таких стран, как Чехия, Польша и Венгрия, и не вводить санкции, которые существенно осложняют жизнь многим чехам и полякам, рабочим и фермерам. Мне жаль, что приходится уничтожать польские яблоки, вместо того чтобы экспортировать их в Россию. Жаль, что на многих заводах у людей нет работы, потому что их продукцию нельзя экспортировать на наш рынок и так далее. Мне также жаль, что в этой сфере Россия не пошла в чем-то навстречу.
— В отличие от чешского правительства президент Милош Земан добивается отмены антироссийских санкций. Он отзывается о России лояльнее, чем другие чешские и центральноевропейские политики. Знают ли об этом рядовые россияне? Отмечают ли это в Москве?
— Почему такой большой процент россиян, как Вы считаете, поддержал на недавних президентских выборах Владимира Путина несмотря на то, что вот уже пять лет страна живет в условиях стагнации, отношения с Западом очень пострадали, а уровень жизни многих граждан упал?
— Я скажу от себя. Ответ нужно искать в том, что произошло в 2014 году (в марте 2014 года Россия аннексировала украинский Крым — прим. авт.). Тогда Владимиру Путину удалось значительно повысить свою популярность.
— Почему именно это событие сыграло решающую роль?
— Нужно обратиться к истории — к периоду распада Советского Союза. Ситуация тогда не была похожа на Брексит, когда между Великобританией и остальным Европейским Союзом заключается договор о выходе. Все выходили из Советского Союза, как хотели, и с чем хотели. Договоренности с другими государствами достигались с большим трудом, и с Украиной соглашение было подписано только в конце 90-х годов. Тогда договорились, что вопрос о таких важных для России вещах, как город Симферополь и сам Крым, будет решаться позднее, когда отношения улучшаться.
— Тем не менее возникло Содружество Независимых Государств и Союзное государство России и Белоруссии?
— Да, но России не удалось снова интегрироваться в новое объединение с бывшими республиками СССР. Зато это удалось Европейскому Союзу, который сумел предложить постсоветским странами функционирующую модель. В 2012 и 2013 году отношения между Россией и Евросоюзом стали ухудшаться. Украину поставили перед выбором между Западом и Москвой, произошли трагические события на Майдане. У россиян вдруг появилось ощущение, что они теряют последнее — Украину, которая является ключевой территорией между Россией и ЕС. Но потом пришла новость о том, что Крым возвращается к России, и что есть надежда — не на возрождение Советского Союза, а на изменения в тех регионах, где преобладает русское население. И хотя за Крымом других подобных прецедентов не последовало (вопросом остается, что тому помешало), россияне с восторгом восприняли присоединение Крыма.
— Что в действиях Владимира Путина их привело в такое восхищение?
— Если до 2013 года россияне смотрели на Владимира Путина и людей из его окружения как на либералов, то после Крыма его образ изменился: он стал патриотическим лидером. Люди это оценили. А Крым просто стал переломным моментом, концом отступления России: мол, стоп, дальше мы отступать уже не будем…
— Неужели большинство россиян по-прежнему полагает, что Крым стоил той высокой цены, которую за него пришлось заплатить: падения рубля, повышения цен, спада в экономике, ухудшения отношений с Западом, конца партнерства с Украиной?
— Конечно, люди понимают, что Крым дорого нам обошелся. Еще дороже обошелся бы России восток Украины. (Вооруженный конфликт между Украиной и пророссийскими боевиками продолжается с 2014 года — прим. авт.) Но если говорить о простых россиянах, то за 20 век они пережили такие вещи, которые научили их быть стойкими. Мы также ощутили проблемы в нашей академической среде: за последние три года нам не повышали зарплат, и только в январе этого года мы наконец получили прибавку. Но зарплаты российских ученых остаются по-прежнему мизерными.
— А как Вы справлялись? Курс рубля упал наполовину, цены выросли.
— Цены выросли не на несколько процентов, а зачастую в десятки раз. Россияне стали меньше тратить на покупки и по-настоящему затянули пояса. Многие огромные торговые центры закрываются и ограничивают торговлю. С другой стороны, правительство говорило нам, что санкции помогут развить наше сельское хозяйство, нашу пищевую отрасль и промышленность. В некоторых сферах так и произошло: у нас уже есть хороший русский сыр, но, например, овощей и фруктов без импорта стало намного меньше, чем было прежде. Тут подошли выборы, а с ними — новые обещания. Кто-то им верит, другие — нет.
— Может ли что-то быстро изменить ситуацию?
— Много говорят о том, что в страну могут вернуться российские олигархи, которые в прошлом вывели свои состояния на Запад. Сейчас они боятся новых санкций, которые против них могут принять Соединенные Штаты и другие страны. Для олигархов готовят разные встречные шаги, чтобы те могли вернуть свои деньги в Россию.
— С другой стороны, многие молодые россияне продолжают уезжать за рубеж. Или ситуация уже изменилась?
— Да, многие образованные молодые люди уехали и уезжают. Но есть новое поколение, которое верит, что может добиться успеха в России. Если это зарождающееся патриотическое поколение среднего класса утратит свои надежды и решит покинуть Россию, то это нанесет по-настоящему сильный удар по будущему страны. Россия просто обязана превратиться из государства, которое экспортирует только нефть и газ, во что-то другое. Так, как было до сих пор, продолжаться не может.
— Самая большая проблема в отношениях между Европой и Россией, как мне кажется, в том, что Европа уже не хочет, чтобы Россия стала ее частью, да и сама Россия не хочет быть европейской. Когда это, по-вашему, произошло? И заинтересована ли еще Россия в том, чтобы быть частью Европы?
— Россияне хорошо понимают, что они европейцы. Наша культура, все, что мы изучаем в школах, имеет отношение к Европе. Мы изучаем историю Древней Греции, Древнего Рима, Франции, а не Китая. И поэтому простые россияне ждут, когда же наконец наши отношения с Европой начнут улучшаться.
— А чего ожидают те, кто отстаивает азиатскую ориентацию России?
— Все проекты в Евразии и им подобные инициировала часть правящих кругов, отвечая преимущественно на неудачи в Европе. Наши «евразийцы» хотят, сотрудничая с Китаем, воспользоваться экономическим потенциалом Сибири и Дальнего Востока. Но полная зависимость от Китая не в интересах России. Китай всегда занимает только ту позицию, которая выгодна для него самого.