Беседа с экспертом по США, научным сотрудником Института международных и стратегических исследований Жаном-Эриком Бранаа (Jean-Eric Branaa) и доктором исторических наук Эдуардом Юссоном (Edouard Husson)
Большинство комментариев о президенте США сосредоточены на его неуместных заявлениях и выходках. Однако какими бы ни были его намерения, результаты, которых удалось добиться с помощью его таланта переговорщика, отнюдь не говорят о том, что мы имеем дело с буйнопомешанным.
«Атлантико»: На счет Дональда Трампа нельзя не записать соглашение с Ким Чен Ыном, которое приветствовали Европейский союз, Россия и МАГАТЭ. Несмотря на всю критику подходов, методов и истинных целей президента США, результаты его деятельности для американской дипломатии и экономики предстают во все более положительном свете. Можно ли считать Трампа «гением вопреки себе»?
Жан-Эрик Бранаа: Выход книги Майкла Вольфа (Michael Wolf) «Огонь и ярость» в январе 2018 года повлек за собой споры относительно психической неуравновешенности президента Дональда Трампа.
Автор поставил под сомнение интеллект президента и вновь разжег полемику, которая бушевала во время кампании и после его избрания. В частности журналист писал, что тот «интеллектуально не соответствует президентской должности», потому что не читает, не слушает других и не отличается любознательностью. Трамп ответил ему, что наоборот является гением, и что его склад ума всегда отличается устойчивостью. «Стабильный гений» — такой диагноз поставил он самому себе.
Нельзя не признать, что ему удалось добиться впечатляющих успехов там, где от него их никто не ждал. Мало кто верил, что у него получится провести настолько смелую и масштабную налоговую реформу, добиться доминирующего положения в Республиканской партии (как это видно сейчас), улучшить состояние дел в экономике, а также продемонстрировать внешнеполитические достижения вроде недавних переговоров с Ким Чен Ыном.
Если в нем и есть гениальность, она, наверное, заключается в его способности отойти от классического поведения политиков и оставаться самим собой, со всеми достоинствами и недостатками, которые вызывают любовь или ненависть.
Эдуар Юссон: Вся история политического взлета Дональда Трампа может быть написана с точки зрения тех, кто недооценивали его. Сначала все были уверены, что ему не победить на праймериз, однако именно он стал кандидатом от Республиканской партии. Затем никто не верил в его избрание, однако он сумел обойти Хиллари Клинтон. Далее нам говорили, что выборщики от штатов не станут голосовать за него, но именно он в итоге принес присягу. Нам заявляли, что его экономическая политика обернется провалом, только вот сейчас безработица в США на минимальной отметке со времен Рейгана. Утверждалось, что если даже он добьется успеха в экономике, ему не дадут работать. Полтора года спустя Трамп прочно утвердился в Овальном кабинете. В отличие от большинства экспертов, я всегда делал ставку на него с его первых побед на праймериз. Сейчас мне тоже кажется, что довыборы в Конгресс завершатся успехом республиканцев. И что Трампа переизберут. Он напоминает Рейгана, который положил конец холодной войне с помощью мастерских переговоров с Горбачевым, хотя во время избрания его считали туповатым лентяем, узколобым антикоммунистом. Не знаю, гений ли Трамп, но он в любом случае — великий политик. Во многом он напоминает Бисмарка: он объявляет то, что сделает, ему никто не верит, но он это делает. Как и в случае Бисмарка, его сила отчасти связана с тем, что он не соблюдает старые правила игры, а заставляет участников играть по новым, им самим написанным правилам. По правде говоря, речь идет не столько о неких произвольных правилах, сколько о возвращении к сути политики. Либералам же свойственно задвигать политику в сторону в угоду технократии.
— Будь то его прямой подход к неудобным темам, методика ведения переговоров или определение слабостей противника — в чем истинная сила Дональда Трампа? В чем его настоящие отличия от «традиционных» лидеров?
Жан-Эрик Бранаа: Дональд Трамп в первую очередь обладает непоколебимой верой в себя. Вооружившись этой верой, он готов вести любой бой, поскольку убежден, что может победить кого угодно. Его эпическая и победоносная кампания 2016 года отнюдь не убедила его в обратном.
Довольно быстро стало понятно, что его культурный уровень сложно назвать высоким, однако для него это не имеет особого значения, потому что он достаточно разбирается в важных темах, чтобы указать направление своим сотрудникам, которые берут на себя более сложные и требующие доскональных знаний задачи. Его козырь — это его интуиция и понимание того, как себя вести даже в очень сложной ситуации. Поэтому он сразу же начал окружать себя «лучшими», как он говорит, то есть самыми верными.
Здесь, как и на переговорах, он умеет выявлять слабости и трудности собеседника, а затем всячески пользоваться ими. Во время кампании он выставил на посмешище всех своих оппонентов с помощью оскорблений и неприятных историй. Он пользовался любыми средствами для достижения цели и победил каждого из них. Разве кто-то еще помнит, что Джеб Буш (Jeb Bush) был любимым кандидатом СМИ до вступления в кампанию Дональда Трампа? Он растер его в порошок: у сына 41-го и брата 43-го президента США выступили на глазах слезы в тот день, когда он признал поражение и вышел из гонки.
Точно так же он ведет себя с другими мировыми «грандами», за исключением разве что президента Франции. Кстати говоря, эта аномалия заслуживает того, чтобы остановиться на ней поподробнее. Трамп не трогает Эммануэля Макрона вне зависимости от его тона и нападок (вспомним хотя бы его призыв «вновь сделать нашу планету великой»). Французский лидер не стал целью ни одного неприятного твита со стороны президента США, чего не сказать о многих других.
Риторика и поведение Дональда Трампа серьезно выбиваются из нормы, что выводит из равновесия его собеседников, партнеров и визави во всех областях. Он сформировал константу: «принцип неопределенности». Он ведет себя непонятно и без конца смешивает карты. Он поднимает все новые вопросы и заставляет упустить из вида главную цель переговоров. Он умеет отвлекать внимание и манипулировать: все путаются и не могут перехватить инициативу.
Тогда он делает свой ход и добивается желаемого. Обычно это намного меньше того, о чем он говорил в начале (это всего лишь уловка), и собеседник уходит довольным и убежденным в том, что победил. Трамп сам подробно описывает этот подход в книге «Искусство заключать сделки».
Эдуар Юссон: Трамп в этом плане еще прозрачнее Бисмарка: он опубликовал книгу «Искусство заключать сделки». В ней он говорит как бизнесмен, однако, судя по всему, придерживается такого же подхода в политике. В его книге приводится 11 правил:
1) Метить высоко;
2) Готовиться к худшему;
3) Иметь несколько запасных вариантов;
4) Самостоятельно изучать рынок;
5) Понимать, какие рычаги имеются в наличии;
6) Самому выбирать поле;
7) Дать понять, что ты делаешь;
8) Отвечать на удар;
9) Выполнять обязательства поставщика;
10) Удерживать стоимость в разумных пределах;
11) Любить то, чем занимаешься.
Все это достаточно просто перенести в политику и проанализировать методы Трампа. Взять хотя бы КНДР. Трамп с самого начала говорил о намерении заставить ее подписать договор о разоружении, а в более отдаленной перспективе он, вероятно, рассчитывает на свержение коммунистического режима. Он ожидал безумную реакцию Кима и пригрозил ему страшными последствиями. Он стремился сохранить свободу маневра, чтобы резко менять свой подход. Он лично занимался этим вопросом, а не передал его экспертам по международным переговорам. Он использовал все рычаги: военную мощь США, а также желание России и Китая прийти к соглашению, не говоря уже стремлении к миру местной и международной общественности. Он пошел в наступление на Кима по ядерному оружию, а не по правам человека или идеологии. Как опытный телевизионщик, он написал сценарий, который не уступит в драматизме сериалу «Западное крыло». Когда Ким попытался вырваться из подготовленного для него сценария, Трамп сделал вид, что отменяет запланированный саммит, но в конечном итоге сдержал слово и добился договора, который с самого начала называл возможным. Он добился всего этого без заявленных многими экспертами рисков и, наверное, пережил один из самых запоминающихся эпизодов в своей карьере переговорщика. Всем этим я поставил галочки напротив упомянутых выше 11 пунктов.
— Какие моменты омрачают эту риторику? Иррациональность его реакции и твитов, агрессивные нападки или искажение действительности? Можно ли рассматривать позитивные последствия его действий, как достигнутый «вопреки самому себе» результат?
Жан-Эрик Бранаа: Главная сила Дональда Трампа заключается в созданном им персонаже, который сегодня позволяет ему отойти от всех правил и условностей его должности и даже при необходимости создавать «фальшивые новости». Во время президентской кампании он заявил, что его электорат необычайно верен ему. Он даже сказал, что мог бы убить избирателя на 5-й авеню в Нью-Йорке, и это никак бы не отразилось на намерении других голосовать за него.
Его выходки, кипучий темперамент и зачастую непонятные многим поступки в конечном итоге стали частью его персонажа, и избиратели постепенно привыкли к ним, пусть и не обязательно приняли их. Он разбил вдребезги политкорректность и пошел тем самым против социальных и политических запретов. До него ни на что подобное не решался ни один государственный деятель. Здесь также стоит отдавать себе отчет в том, что избиратели понимали это, когда голосовали за него.
Все это не помешало 61 миллиону американцев поставить галочку напротив его имени в бюллетене.
Сегодня все это дает ему силу, которой могут похвастаться лишь очень немногие мировые лидеры. Остальные скованны нормами, которые не дают им действовать по собственному усмотрению, полагаться на интуицию и настроение. К Дональду Трампу же это никак не относится. Данное всего за несколько секунд согласие на саммит служит прекрасным тому подтверждением. Только вот отмена встречи 24 мая и обратное решение несколько дней спустя, без сомнения, повлекли бы за собой беспрецедентный кризис в любой другой стране.
С Дональдом Трампом ничего подобного не происходит. Все пускаются в пространные рассуждения о его характере и психическом здоровье, но в конечном итоге принимают его ритм, график и позиции. Примеров тому предостаточно, и сейчас это вряд ли изменится, поскольку нет никого, кто мог бы заставить его изменить подход.
Эдуар Юссон: Я прекрасно понимаю, что Трампа ненавидят. Но разве можно считать его идиотом или называть «жалким», как это делает Юбер Ведрин (Hubert Védrine)? Как раз наоборот, чем сильнее вы ненавидите 45-го президента США, тем сильнее нужно пытаться понять и признать его силы. Я не верю, что он добился успеха вопреки себе. Не будем оскорблять его, недооценивая его возможности. Не думаю, что Трамп лжет больше других мировых лидеров. Простите меня, но если вы доверяете Си Цзиньпину больше, чем Дональду Трампу, вы понятия не имеете о том, что разделяет президента великой демократии и всемогущего лидера неототалитарного режима. Вам не нравится, о чем Трамп пишет в Твиттере? Но почему тогда вы не критикуете то, что крупные СМИ не представляют никаких возможностей для сбалансированной оценки его действий? Вам может быть не по душе, что Трамп делает все для политического выживания, но вас едва ли должно расстроить то, что он разжимает тиски традиционных СМИ с помощью соцсетей. Возьмем недавний пример, дебаты о торговле на саммите «Семерки» (G7). Почему СМИ не провели подробный анализ дискуссий? Почему они не написали о том, что Дональд Трамп предложил в определенный момент отмену всех таможенных барьеров? Главная цель соглашений о свободной торговле в том, чтобы добиться для себя максимальной открытости чужих рынков, но в то же время найти окольные пути для защиты своего собственного. Так вот, ни Германия, ни Канада не поддержали его предложение. Они не могли сделать этого, не поставив под угрозу благосостояние части своих избирателей? Зачем тогда представлять все как борьбу доблестных защитников свободной торговли со страшным протекционистом? Все государства так или иначе — протекционисты. Трамп предлагает вернуться к одному из самых объективных мерил международной торговли: таможенным пошлинам. Дело в том, что их всегда можно сравнить друг с другом, тогда как, например, вклад государства в защиту французской экономики или норм в защиту немецкой оценить гораздо сложнее. Не знаю гениально ли это, но такой шаг в любом случае выглядит разумным.