Российская Дума приняла в первом чтении закон, которым в России отменяется обязательное преподавание национальных языков. Сейчас закон ожидает дополнений и утверждения еще в двух чтениях, но, похоже, вскоре татарский, башкирский или, скажем, чеченский язык начнут исчезать из школ, а обучение этим языкам, вероятно, вообще станет семейным делом.
Россия с ее 174 живыми языками — настоящий Вавилон. В одном только Дагестане, который чуть меньше Чешской Республики, и где проживает чуть более трех миллионов человек, говорят на 32 языках, а диалектов там более 120.
В ряде случаев язык является основным признаком национальной идентичности того или иного субъекта Российской Федерации и для местных жителей играет много большую роль, чем русский. Малые народы России находятся на разных этапах своего национального возрождения, которое, например, в Чечне, Чувашии, Башкирии и Татарстане с начала 90-х годов не раз перерастало в по-настоящему народное и даже национально-освободительное движение. Национальные языки в подобных процессах, разумеется, играют роль сплачивающего и мотивирующего фактора.
Если чеченцам после двух кровавых войн удалось добиться практически полной независимости от Москвы (за что, однако, они дорого платят, мирясь с автократическим режимом Кадырова), то в Чувашии за последние 20 лет центральной власти удалось почти полностью подавить ростки национализма и сепаратизма. Сегодня уже трудно себе представить, что в 90-х в этой поволжской республике росли националистические силы, добивавшиеся независимости от России. Теперь максимум, которого хотят добиться местные патриоты, — это признание чувашского языка литургическим (десять лет назад на чувашский язык была переведена Библия). Политический национализм был постепенно погребен. Кстати, в последние годы жертвами борьбы с терроризмом и экстремизмом по всей России становятся даже самые мирные представители автономистских движений.
Вообще, можно сказать, что современная путинская Россия тщательно скрывает самые разные формы национализма так же, как это было в Советском Союзе. И желание вытеснить национальные языки из школьной программы, что со временем может привести к всеобщему доминированию русского языка, является одним из инструментов, которые должны помочь удержать националистические страсти в узде. Однако явное лицемерие есть в том, что, принимая подобный закон, центральная власть оправдывается желанием уберечь патриотически настроенную российскую молодежь от разнообразных имамов, которые принуждают молодых людей изучать татарский или башкирский.
Вопрос в том, не контрпродуктивно ли для современного режима подавлять малые языки. Из опыта последних лет СССР известно, что в момент, когда центральное государство ослабнет, загнанные в угол малые народы с их незрелой национальной идентичностью могут положить начало его развалу. Кстати, об этом Путину можем рассказать и мы, так как в свое время явились непокорными обитателями «австрийского дома». Опять-таки по собственному опыту мы можем посоветовать малым народам России не отказываться от русского языка. Для них это «лингва франка» (средство межэтнического общения — прим. ред.), а вот малый национальный язык в глобализованном мире может лишить преимуществ.