Доминик Моизи (Dominique Moïsi), автор таких книг как «Сериальная геополитика» и «Новый мировой дисбаланс», описывает пагубную роль Трампа в подъеме популистских и нелиберальных сил в Европе. Встревоженная аналитика убежденного демократа и специального советника Французского института международных отношений.
«Экспресс»: Как сегодня выглядят основные зоны волнений в мире?
Доминик Моизи: Как мне кажется, эпицентром сейчас, безусловно, являются США Дональда Трампа. Отказ от многостороннего подхода, а также полнейшая бесцеремонность и неумеренность формируют беспрецедентно серьезный исторический прецедент. Речь идет ни много ни мало об отходе от мировых достижений после 1945 года.
— Правда?
— Я не преувеличиваю. Судите сами: излюбленное занятие Трампа — бросать вызов утвердившемуся после поражения нацизма порядку в западном мире.
— На рубеже 1990-х годов, после падения берлинской стены Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) рассуждал о «конце истории», то есть постепенном исчезновении конфликтов в мире. Эта парадигма сегодня отжила свое?
— Фукуяма определенно ошибся. Понятие «конец истории» было большим преувеличением. Кроме того, вопреки вашему утверждению, эта парадигма вовсе не была доминирующей в год после окончания холодной войны. Напомню, что Фукуяме противостоял конкурирующий взгляд на историю политолога Сэмюэла Хантингтона (Samuel Huntington), который сулил «столкновение цивилизаций». Как бы то ни было, курс Трампа идет дальше, намного дальше: он ставит под сомнение основные линии действий Запада, которые опираются с 1945 года на защиту ряда основополагающих ценностей и рациональное поведение.
— Быть может, вы чересчур демонизируете Трампа?
— Нет. Ни в коем случае. Это Трамп демонизирует ценности и приоритеты, которые встали перед Западом на руинах гражданской войны в Европе. Именно Трамп гневно отвергает представление о том, что в политике есть правила поведения, которые основаны на умеренности, открытости и терпимости, и что без них мир вернется к закону джунглей. Президент США стал одним из самых непредсказуемых мировых лидеров не просто из-за особенностей своей психологии: для него важно ослабить и в перспективе разрушить международное равновесие, которое долгое время опиралось на рациональное регулирование. Трамп — это острие копья иррациональности. Именно поэтому его действия так часто противоречат словам. Каждую неделю мы вновь и вновь видим этот отвратительный спектакль. Этот невежа подменяет дипломатию маркетингом. Поворот США по поводу значимости саммита в Рейкьявике говорит о том, что у Трампа нет никаких правил, принципов и истин. Он ничем не ограничивает себя. В данный момент ему нужно обратиться к электорату, чтобы победить на довыборах. Именно поэтому ему нужно повысить тон, что мы видим последние несколько дней в отношении президента Ирана Хасана Роухани.
— В вашей позиции просматривается неподдельная тревога. Вы как бывший ученик Раймона Арона (Raymond Aron) обеспокоены хрупкостью свободы?
— Да, я встревожен хрупкостью свободы. Как мне кажется, мы имеем дело с самым серьезным кризисом западного мира с 1945 года. Разумеется, в западном «блоке» не обходилось без проблем, а его история усеяна напряженностью, например, вокруг Суэцкого канала в 1956 году или ссоры по поводу Ирака в 2003 году: США и Великобритания устроили международное вмешательство для свержения Саддама Хусейна, а Франция и Германия выступили против него. Тем не менее раньше после пика напряженности западное единство восстанавливалось и укреплялось. Мне кажется, сейчас все иначе. США, главная опора всей системы, начинают движение в другом направлении. Все выглядит так, словно американский пастух решил утопить западное стадо… В любом случае, беспокойство не должно мешать ясности мысли.
— То есть?
— Я имею в виду, что Трамп был неизбежным инцидентом. Его предшественник Барак Обама заложил основы этого процесса. Его «мягкий» изоляционизм стал предвестником Трампа, при котором все опирается на триптих единоличность-изоляционизм-национализм.
— То есть, мы видим раскол Запада. Кто союзники Трампа в Европе?
— Что он сделал?
— Он сделал упор на национализме, пошел в наступление на институты, играющие роль противовесов и пытался ликвидировать посредников. На фоне недавних событий в Италии у авторитарного лидера вроде него наверняка возникает ощущение, что история подтверждает его правоту. Нелиберальная модель, которую проталкивают вперед итальянская правительственная коалиция «Лиги севера» и «Движения пяти звезд», а также резкие заявления Маттео Сальвини (Matteo Salvini), продолжает пускать метастазы в Европе.
— Позиции канцлера Ангелы Меркель ослабли из-за враждебности части ее большинства (ХСС). Эммануэль Макрон все еще дает отпор подъему нелиберальных сил на европейской арене. У президента Франции есть четкое представление об идеологическом «враге»?
— Да, очень четкое. Вспомните обстоятельства его избрания. Еще в вечер первого тура президентских выборов часть исторических противников федеральной Европы, американские консерваторы и сторонники Брексита, злорадно потирали руки и ждали победы их идей в лице Марин Ле Пен. Но не вышло. Несколько дней спустя, во время своей инаугурации во дворе Лувра молодой президент распорядился сыграть оду «К радости» Бетховена, поставив тем самым Европу на центральное место в своей работе. Несмотря на дело Беналлы, Эммануэль Макрон, бесспорно, единственный и лучший ответ на нелиберальную волну. Как бы то ни было, он понимает, что альянс с Германией все еще является необходимым, но уже недостаточным условием успеха его предприятия.
— Не планируют ли в Белом доме заговор против Меркель с участием Орбана, Сальвини и Курца?
— Не знаю. В любом случае ослабление ее позиций радует целый ряд сил в Европе (вы их, кстати, уже назвали). То, что Ангела Меркель вынуждена защищаться от нападок Трампа, отнимает у нее силы для предложений о движении вперед. Сейчас же Франция берет на себя оставленную Германией лидерскую роль (быть может, временно). Макрон понимает это.
— Запад также включает в себя и Израиль. Еврейское государство сопротивляется нелиберальной волне?
— Думаю, уже нет. Символом тому стал Нетаньяху. Как и Орбан, он был предшественником Трампа. Его нынешняя идиллия с Белым домом проистекает из очевидной общности позиций. Мы, без сомнения, наблюдаем возвращение сионизма к его религиозно-этнической составляющей, которая долгое время оставалась в тени, пока было живо пламя Бен-Гура. Вчера Израиль был символом присутствия демократии на Ближнем Востоке, а сегодня стал очагом нелиберальной демократии в регионе.