Это футбольное лето было жарким. Даже те, кто упорно отрицает глобальное потепление, просыпались по ночам в поту, отмахиваясь от кровососущих туч комаров, и признавали, что, возможно, они вели себя несколько опрометчиво, высмеивая климатических активистов. Представьте, а если отныне всегда будет так жарко? Всегда. Везде. Представьте, а если планета скоро сожжет нас и скажет: ха-ха-ха? Представьте, что пламя преисподней уничтожит нас, послав ветхозаветное искупительное наказание за то, что мы слишком увлеклись плясками вокруг золотого тельца, приговорив самих себя к смерти своим самодовольством, пристрастием к материальным ценностям и неумеренным потреблением? Большую часть лета метеорологические карты во время прогнозов погоды выглядели очень пугающе в этих предостерегающих темно-красных цветах. Словно густая кровь захлестывала экраны. А мы смотрели с надеждой на графики в ожидании брызг голубого и белого. Чаще всего напрасно.
Героями этого футбольного лета стали тайские мальчики, которые сохраняли спокойствие в тяжелейших обстоятельствах, когда на долгое время они стали пленниками темной пещеры, и за это было вознаграждены, оставшись в живых. Вместо того чтобы потом без конца выступать в реалити-шоу на телевидении, юные футболисты отправились в монастырь. Их обрили в знак смирения, и они остались там в уединении, непрестанно молясь, одетые в оранжевые одежды. И так они вновь обрели власть над собой и своей нервной системой после ужасного испытания.
Один из комментариев гласил, что британскому правительству следует брать пример с тайских мальчиков. Члены британского правительства ругались и поносили друг друга из-за Брексита этим летом, хлопали дверями, одни министры подавали в отставку, другие не хотели уходить. Члены британского правительства вели себя, как герои последнего акта шекспировского «Гамлета», со своей англосаксонской пеной смертельной ярости у рта, ничего общего не имеющей с буддистской безмятежностью. Они шумели и жаждали мести. Этим жарким летом хотелось отправить всех политиков если не в смертельно опасные, наполовину заполненные водой пещеры, то по крайней мере в монастырь для поста, размышлений и молитвы. От этого всем было бы лучше. Трампу и Путину пошло бы на пользу провести немного времени в монастыре. Дочери священников Ангела Меркель и Тереза Мэй совершили ежегодные пешие путешествия в горы вместе с мужьями, что стало для них собственной версией монастырского уединения. И политикам-мужчинам тоже не повредило бы немного охладиться в монастыре.
Печальной стороной этого футбольного лета стало дело Озила в Германии. Талантливый немецко-турецкий игрок футбольной сборной Месут Озил (Mesut Özil) попался на часто такой болезненной двойной лояльности, с которой сейчас живут многие люди в Европе. Двойная лояльность может стать для иммигранта источником энергии в рамках образа «ну-сейчас-я-им-покажу». Но может принести и проблемы. Месут пожал руку любителю футбола Эрдогану, президенту Турции, отношение к которому неоднозначно. Лидеру той страны, откуда родом семья футболиста. Противоречие между уважением к своим корням и стране происхождения — Турции — с одной стороны и связью с той страной, где мигранты и их потомки живут сейчас — Германией — с другой стороны во всей красе обнажило футбольный национализм, выступивший против запретного рукопожатия. Озил пал жертвой общего механизма.
Мы уже много лет видим почти во всех западноевропейских сборных игроков со смешанными корнями, а спорт считаем большими воротами на новую родину для мигрантов и их потомков. Но каким странам принадлежат сердца игроков, все ли они хорошо знают слова гимна, стоя под развевающимися на летнем ветру флагами? И имеет ли вообще какое-то значение, где их сердца, если в игре участвуют только ноги?
Раньше считалось, что спорт может помочь сгладить различия. Когда Франция выиграла Чемпионат мира по футболу в 1998 году, это полностью соответствовало сделанным ранее очень оптимистичным прогнозам. В составе победившей французской сборной тогда, как и сейчас, было множество игроков с иностранными корнями. Но 1998 год имел лишь небольшое значение для французского общества, поскольку радость была омрачена. В 2018 году вообще не говорили о вероятной косвенной связи победы в ЧМ с соотношением людей с разными корнями в сборной, как это было с французской победой в 1998.
Сестра нападающего Антуана Гризманна (Antoine Griezmann) Мод была в зале «Батаклан» в роковой ноябрьский вечер 2015 года, когда 130 молодых людей погибли в террористической атаке исламистов. «Батаклан» и другие подобные катастрофы стали причиной глубокого раскола во французском обществе, который сразу не сгладит даже мультикультурная футбольная победа. В Германии дело Озила вызвало раздор, поскольку у Эрдогана, которого приветствовал игрок немецкой сборной, напряженные отношения с демократией. Озил — немец-демократ или турок-националист? Ответ, пожалуй, будет: и то и другое.
В сентябре тот же Эрдоган отправится в Германию с официальным визитом. Меркель и Эрдоган пожмут друг другу руку. Мы так предполагаем. Так что же с «сидящим на двух стульях» Озилом? Если Эрдоган — почетный гость в Берлине, ему можно пожимать руку? Может быть, Озил теперь останется лишь в «Арсенале», в мультикультурном Лондоне.
ЕС платит миллиарды туркам, чтобы Турция задерживала беженцев с Ближнего Востока и не пускала их дальше через Эгейское море в ЕС. В этой связи Эрдоган имеет большое значение. Решающее значение. Представьте, если он пошлет беженцев через греческий Лесбос, в случае, если мы его оттолкнем от себя, и они придут к нам! Международная мораль — такая же зигзагообразная, как искусные движения Озила, когда он резко срывается с места и начинает скользить по траве: «Вот вы меня видите, а вот уже нет». Моральная последовательность — редкое явление на международной политической арене.
Во время беседы с «Файненшл таймз» (The Financial Times) этим летом 95-летний Генри Киссинджер (Henry Kissinger) сообщил, что часто беседовал с Путиным. Корреспонденту, бравшему у него интервью, он сказал, что не стал бы сравнивать Путина с Гитлером. Путина следует скорее сравнивать с Достоевским. Мы думаем, что Киссинджер сказал это, чтобы немного успокоить нас в это тревожное и пугающее время. Хотя Достоевский — едва ли самое подходящее чтение для того, кто хочет попытаться уснуть спокойно, несмотря на комаров.
Мы бойкотируем Россию, пытаясь бороться с ее демоническими сторонами, например, попытками присоединять чужие земли к своим. При этом мы с удовольствием слушаем восторженных футбольных туристов, которые рассказывают увлекательные истории о проведенных в России прекрасных неделях, о чудесных русских хозяевах, красивых городах и вкусной еде.
«Смутное время» — так называли в России период в начале XVII века, когда все еще много значила фигура Ивана Грозного. Футбольные игры этого лета не отражают истинного положения дел, но они — прекрасное развлечение. Мы живем в Смутное время. С VAR (система видеопомощи арбитрам — прим. перев.) или без нее.