Наши внешнеполитические окрестности всего лишь за четыре года изменились самым драматичным образом. Но ни путинизм, ни трампизм сразу не исчезнут, пишет Мортен Странд.
Когда французский президент Эммануэль Макрон на прошлой неделе был в Хельсинки, он произнес слова, которые внушают некоторый оптимизм. Макрон находился в стране ЕС, которая имеет самую длинную границу Евросоюза с Россией, и он сказал:
«Речь не идет о том, чтобы забыть несколько последних лет, это было бы неправильно, речь идет о том, чтобы просто реалистично отнестись к способу углублять сотрудничество».
Французский президент сказал то, что постепенно приходит в голову подавляющему большинству, хотя оно и не говорит об этом прямо. Потому что санкции против России и бойкот ее — не то, что следует продолжать до бесконечности, и не то, что может продолжаться до бесконечности. Европа должна найти способы обойти конфликт с Россией. Макрон назвал компьютерную безопасность, оборону и политику безопасности в качестве областей, где можно развивать сотрудничество. В следующем предложении Макрон сказал нечто, что на первый взгляд противоречит его желанию активизации сотрудничества. Он сказал:
«Путин мечтает о роспуске ЕС».
Но мечта Путина об ослаблении ЕС не противоречит желанию Макрона найти новые платформы для сотрудничества с Россией. И попытаться обойти политику санкций, введенных из-за аннексии Россией Крыма и поддержки пророссийского мятежа на востоке Украины после украинской революции в 2014 году.
Очевидная причина заключается в том, что Владимир Путин и «путинизм» сразу не исчезнут. Националистическое, социально консервативное и антизападное мышление, выражением которого является «путинизм», глубоко укоренились в современной российской политике и духовной жизни, (и останутся там, даже если президентом будет не Путин). В США «трампизм» вот-вот обретет такой же статус, причем произойдет это в глубоко расколотой стране. И хотя Дональд Трамп — во многом явление экстремальное, его разрыв с миром — и особенно с Европой — элемент длительной тенденции в американской политике, которая едва ли исчезнет вместе с Трампом. С избранием 45-го президента США она только усилилась, причем очень заметно.
Это означает, что внешнеполитические рамки для Норвегии и Европы надолго изменились. Мы должны жить с тем, что нам продемонстрировала Россия — что события на Украине были переигровкой после холодной войны, а президент ее считает, что распад Советского Союза был крупнейшей геополитической катастрофой 20-го века. Поэтому остальной Европе следует учесть то, что произошло на Украине в 2014 году, и сделать так, чтобы на территории ЕС или НАТО не могло бы произойти ничего подобного. И мы должны жить в этой реальности, осознавая, что США отойдут в сторону, на самом деле предоставив европейцам возможность самим отвечать за безопасность Европы.
От того, что две эти вещи происходят практически одновременно, Европе легче не становится. Но те мысли, которые Макрон высказал в Хельсинки, существуют не в вакууме. Новый немецкий министр иностранных дел Хайко Маас в статье в газете Хандельсблатт (Handelsblatt) две недели тому назад выразил похожую точку зрения. Маас хочет иметь европейский союз, который стал бы заниматься безопасностью и обороной. Еще он хочет увеличения военных бюджетов в Европе. Но не для того, чтобы склониться перед политикой шантажа Дональда Трампа, ставшей очевидной на последнем саммите НАТО летом этого года, когда президент США, выступив в роли сборщика дани, на самом деле требовал от своих европейских союзников деньги за защиту.
Нет, Маас думает, что вооруженным силам Европы требуется больше денег, чтобы быть в состоянии стоять на собственных ногах в то время, когда Европа больше не может полагаться на помощь США в критической для континента политической ситуации. Увеличение военных бюджетов нужно для того, чтобы создать собственную оборону для европейцев, считает Маас, а вовсе не для того, чтобы тешить тщеславие Трампа и давать ему возможность казаться решительным лидером.
На самом деле инициативы и Макрона, и Мааса означают, что, по их мнению, Европа и Россия каким-то образом должны обойти политику санкций против России из-за Украины. Многие страны ЕС разделяют это мнение, в частности, Италия, Греция и Австрия. Новое в том, что так считают президент Франции и министр иностранных дел Германии, социал-демократ. Кстати, как это сделать?
Гордиев узел — Восточная Украина. Крым, на самом деле, потерян, хотя дипломатически полуостров — часть «украинского пакета». Россия хочет иметь новые экономические связи с остальной Европой, она понимает, что для того, чтобы сближение произошло, необходимо найти решение для Восточной Украины, где погибли более 10 тысяч человек. Большинство заинтересовано в нахождении компромисса в Восточной Украине, который мог бы привести к нормализации отношений с Россией. Именно этот компромисс и ищут лидеры Европы, не говоря об этом слишком громко.