Он — выдающийся венесуэльский дипломат. Поэтому особенно важно выслушать его мнение по международной проблематике. Драма страны, которой управляет горстка преступников, уже касается не только венесуэльцев. Она вышла за пределы страны, и другие государства, прежде всего на американском континенте, играют в ее разрешении решающую роль.
Когда санкции, невозможность (или неизбежность) военной интервенции, Международный уголовный суд, Организация американских государств (ОАГ), Альмагро, Вашингтон, Трамп и беженцы становятся неотъемлемой частью дискуссий о Венесуэле, стоит прислушаться к тому, что в этой связи скажет Диего Арриа (Diego Arria).
В понедельник США, которые сейчас председательствуют в Совбезе ООН, созывают неформальное заседание, чтобы обсудить венесуэльский кризис по «формуле Арриа», носящей имя Диего Арриа. Именно у него и взял интервью корреспондент «ПанАм Пост».
Бывший посол и председатель Совбеза ООН, бывший высокопоставленный сотрудник Межамериканского банка развития, бывший губернатор Каракаса, бывший депутат, бывший советник Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, в настоящее время член оппозиционного альянса «Я — Венесуэла» (Soy Venezuela), размышляет о заседании Cовбеза, которое состоится в понедельник, о неизбежности интервенции в Венесуэлу, о той роли, которые сыграют великие державы, и о теории сдерживания, необходимой, по его мнению, для смены режима в Венесуэле.
«ПанАм Пост»: США, председательствующие в Совбезе ООН, созвали заседание, чтобы обсудить кризисы в Венесуэле и Никарагуа по так называемой «формуле Арриа». Вы много говорили об этом механизме. Это происходило и раньше. Но что можно ожидать, когда ничего не происходит? Созывались заседания, на которых рассуждали об остроте венесуэльского кризиса. Но дальше этого дело не пошло.
Диего Арриа: Как правило, США действуют очень медленно. Когда они действовали быстро? Когда была первая война в Ираке. Но тогда великие державы руководствовались высшими интересами. Произошло вторжение в нефтеносную страну (Кувейт), и были опасения, что следующей жертвой станет Саудовская Аравия. Если бы у Кувейта не было нефти, то мобилизация не прошла бы столь быстро. За шесть месяцев были отмобилизованы и переброшены на другой конец света порядка 500 тысяч военнослужащих вместе с оружием и снаряжением. Это была крупнейшая переброска в истории.
В связи со сложившейся в Венесуэле обстановкой, однажды уже обсуждалась возможность применения «формулы Арриа». С какой целью? Первым выступил Луис Альмагро (Luis Almagro). Секретарь ОАГ рассказал о положении с правами человека в Венесуэле. Выступил представитель благотворительной организации «Каритас» (Caritas). Выступил представитель НПО «Уголовный форум» (Foro Penal), затронувший вопросы нарушений прав человека, условий содержаний заключенных и т.д. Выступил также Верховный комиссар ООН по правам человека принц Зейд (Zeid).
В результате Совбез, хотя и неофициально, узнал о том, чего ежедневно не публикуют СМИ. В этом месяце в Совбезе председательствует полномочный представитель США Никки Хейли, которая предложила рассмотреть ситуацию в Никарагуа и Венесуэле. Вчера было предложено включить в повестку дня положение в Никарагуа, против чего немедленно выступили Россия и Китай, обладающие правом вето.
Тогда темой заседания в понедельник по «формуле Арриа» была выбрана коррупция. США выбрали коррупцию в качестве главной темы месяца своего председательства в Совбезе. Отдельно было заявлено, что Венесуэла является одной из самых коррумпированных стран в мире. Согласно данным НПО «Транспэрэнси Интернейшнл» (Transparencу International), по уровню коррупции она находится на 166 месте в списке из 169 стран. Тема коррупции также будет затронута в свете нехватки в Венесуэле лекарств, продуктов и многого другого. Причина этого заключается именно в расхищении национального достояния.
Были приглашены два весьма важных, с моей точки зрения, лица. Это Мерседес Де Фрейтас (Mercedes De Freitas), возглавляющая венесуэльское отеделение «Транспэрэнси Интернейшнл», и Маршалл Биллингсли (Marshall Billingslea), замминистра финансов США, занимающийся вопросами финансирования терроризма. Именно он столь тщательно разрабатывал санкции, введенные в отношении главных фигур режима. Тем, кто хорошо знаком с темой коррупции среди высокопоставленных чиновников, дополнительных объяснений и не требуется.
Я также просил пригласить законного председателя Верховного Суда Мигеля Анхеля Мартина (Miguel Ángel Martín). Он будет присутствовать вместе со мной на заседании в понедельник. И все же, для чего всё это? Чтобы не ослабевало внимание к Венесуэле. Чтобы та трагедия, которую мы действительно переживаем, находилась в поле зрения мирового сообщества.
И каких результатов можно ожидать? От заседания Совбеза многого ожидать не приходится. Россия и Китай наложат вето на любые санкции… Невозможно представить, чтобы Совбез ввел санкции или хотя бы подверг жесткой критике Венесуэлу. Этого не допустят Россия и Китай, у которых свои интересы в Венесуэле.
- То есть, вероятность равна нулю. А могут ли США выступить с односторонней инициативой в обход ООН?
— Разумеется. В ходе событий в Ираке сформировалась коалиция тех, кто был готов к действиям. То же самое произошло и в Косово.
ООН уже не решает вопросы. Россия и Китай всегда стоят на своем.
- Хотя Трамп, похоже, это понимает, поскольку открыто высказал свое отношение к ООН, назвав ее гнездом коррупционеров…
— Понимаете, все они критикуют ООН до тех пор, пока она им нужна. Когда что-то не получается, они пытаются этого добиться при помощи ООН.
В данном случае США вполне могли бы вмешаться в одностороннем порядке или во взаимодействии со странами, разделяющими их подход к венесуэльской драме.
Но вот ведь что происходит. Сначала руководители движения «Демократическое действие» (Acción Democrática) и «Новое время» (Un Nuevo Tiempo) оскорбляют нашего лучшего друга Альмагро. А потом я вижу, что вице-президент «Демократического действия» оскорбляет сенатора Рубио (Rubio), также нашего большого друга. Мы бьем по своим друзьям!
- Они оказываются в двусмысленном положении.
— Ты видел, что произошло в Национальной ассамблее в день голосования по вопросу Верховного Суда?
— Одни разговоры…
— Но Барбоса (Barboza) заявил нечто немыслимое: «Мы хотим избавиться от Мадуро демократическим путем, но не для того, чтобы пришли какие-то чужаки и все прибрали себе». То есть, это наша страна, и не дай Бог, чтобы пришел Орландо или кто-то ещё и прибрал к своим рукам все это. Он имел в виду диаспору.
Я прекрасно понимаю, что люди, подобные ему, рассматривают диаспору как серьезного конкурента. Некоторые представители венесуэльской диаспоры пользуются гораздо большим влиянием, чем иные члены Национальной Ассамблеи.
А Рамос Аллуп (Ramos Allup) сказал что-то вроде: «Сейчас, в переходный период, кто может себе представить, что придут какие-то чужаки и приберут все к рукам…». Вообрази, они ведут себя как министр времен Чавеса, заявивший, что бедных нужно оставить бедными. Все то же самое. «Уж лучше пусть остается Мадуро, потому что в противном случае придут чужаки и отберут у нас должности».
- Хотят сохранить свое положение. При любых других обстоятельствах их бы уже давно сместили.
— Именно, хотят сохранить свои мелкие интересы. Вот на что они обрекли Венесуэлу.
- США устами такими своих деятелей, как Рубио, Помпео, Рекс Тиллерсон, Джеймс Мэттис, да и сам Трамп, заявили, что есть очевидная заинтересованность в нормализации положения в Венесуэле. Очевидно, что Венесуэла фигурирует во внешнеполитической повестке дня. Были введены санкции, предприняты другие серьезные действия, но как далеко они готовы пойти?
— Администрация Трампа заняла самую жесткую позицию в отношении венесуэльского режима за последние двадцать лет. Даже наши друзья Обама, Клинтон и Буш, не сделали ничего подобного. Обама начал вводить санкции против шести-семи чиновников, а потом в Вашингтон отправились представители Движения демократического единства (MUD) c просьбой об их снятии. Точно также Каприлес (Capriles) просил президента Колумбии Сантоса не выступать с критикой Венесуэлы в Международной уголовном суде.
Меня удивила интенсивность заявлений администрации США по поводу положения в Венесуэле. Даже президент сказал, что рассматриваются все варианты действий. Вообще, великим державам об этом и говорить не нужно. Если за тобой сила, то ты знаешь, что можешь действовать по своему усмотрению. В пределах своих сил. Но тот факт, что ты об этом заявил, лишь подчеркивает твои возможности.
С точки зрения успеха Венесуэла похожа на низко висящий фрукт. Достаточно подойти и сорвать. Но я не верю, что американцы на это решатся. В результате событий в Венесуэле целый ряд стран могут осознать, что проблема заключается не только в Венесуэле, в том, что миллион венесуэльцев находится в Колумбии, триста тысяч в Перу… Мы дестабилизируем социальные системы целого ряда стран континента.
Президент Бразилии Темер очень точно подметил, что венесуэльцы нарушают региональную гармонию. И он имел в виду отнюдь не музыку, а то, что кризис в Венесуэле создает угрозу миру, расшатывает ситуацию.
Проблема, по крайней мере, как я ее себе представляю и излагаю по мере возможности, заключается в том, что она затрагивает не только нас. В нее вовлечены США, Латинская Америка и даже Европа. Потому что этот режим действительно угрожает стабильности, миру и безопасности всего континента, в этом нет ни малейшего сомнения.
Когда ты задумываешься о том, что в Венесуэле находятся боевики «Армии национального освобождения» (ELN), «Революционных Вооруженных Сил Колумбии» (FARC), движения Хезболла, что в стране от тридцати до сорока тысяч кубинцев, то прекрасно осознаешь, что может произойти, если ты решишься на какие-то действия в отношении Венесуэлы.
- Кроме того, колумбийский президент Иван Дуке в интервью Би-Би-Си подчеркнул, что перед континентом стоит серьезная проблема и намекнул на ее решение. Только уход Мадуро. Иными словами: «Есть проблема, которая нас затрагивает. Нам необходимо ее решить, и единственный способ решения — это уход Мадуро».
— Поэтому в глубине души я не хочу говорить о проблеме ухода, хотя мне придется это сделать во вторник в Ассоциации торговли Эквадора. Ибо проблема заключается не в уходе как таковом, а в личности того, кто должен уйти. Пока не будет демонтирован венесуэльский режим, все остальное — полумеры. У рака, пустившего метастазы, есть опухоль: это Мадуро.
Пока его не сместят, остальным странам придется в какой-то степени приспосабливаться к венесуэльскому вторжению. Мирному, но всё-таки вторжению.
Если бы в Венесуэлу одновременно перебрался миллион колумбийцев, то страна просто бы взорвалась. Ты можешь себе представить, что произошло бы? Да этого бы просто не допустили. Обрати внимание, какую терпимость проявили Перу, Чили, Эквадор, Колумбия, Аргентина. Это просто вызывает восхищение.
Я вот думаю, как поступили бы венесуэльцы, если бы все произошло наоборот, если бы все ринулись в Венесуэлу.
- На этой неделе прошло совещание ОАГ, и в итоге Альмагро сделал два объявления: о создании группы поддержки, во главе которой он поставил Давида Смоланского (David Smolansky), что я приветствую. Группа будет заниматься разрешением кризиса беженцев. Он также объявил, что ОАГ займётся сбором средств для помощи беженцам. Но это не решение проблемы…
— Нет, не решение, но при этом необходимо обеспечить теплой одеждой людей, оказавшихся в жутких условиях. Их же нельзя бросить на произвол судьбы. Думаю, он действует в двух направлениях: не забывает о проблеме, которая все время обостряется. Он обязан ей заниматься в качестве генерального секретаря, причем не только ради Венесуэлы, а ради всех стран, чтобы она их не затронула. Это его обязанность.
- Но Альмагро и лидеры других стран понимают, что только сбором средств проблему не решить?
— Альмагро это понимает как никто. Повторяю, он не является Генеральным секретарем ОАГ по делам Венесуэлы. Он должен сказать: «Не беспокойтесь, я делаю это ради вас». Он говорит это перуанцам, эквадорцам, колумбийцам. По сути дела, он обращается с просьбой: «Приведите к единым стандартам документы, оставьте в обращении паспорта, срок действия которых истёк…».
И при этом обращается к другим: «Я не только обличаю Мадуро в Международном уголовном суде, но и формирую группу, чтобы оказать вам помощь». Увенчается ли это успехом? Хочу думать, что да. Но люди не очень готовы оказывать помощь в подобных делах, когда у всех полно своих проблем.
- В любом случае, независимо от объёма оказанной помощи, эта проблема будет оставаться невыносимой.
— Совершенно верно.
- Бывший представитель Венесуэлы при ОПЭК Эли Хабалиан (Elie Habalian) однажды заявил, что Мадуро стремится придать проблеме Венесуэлы международный масштаб, используя кризис беженцев, свои связи с внешними друзьями, чтобы при помощи иностранных держав добиться стабильности. Приблизительно, как Башар Асад в Сирии. Вы считаете это разумным?
— В случае с Мадуро это не совсем одно и то же. Вспомни, в случае с Сирией есть другие вовлеченные страны, имеющие огромное влияние и интерес. Россия, Израиль, Саудовская Аравия… Тут всё гораздо сложнее. Не соглашусь.
- Допускаете ли Вы, что такие страны как Россия и Китай вмешаться или вступить в вооруженный конфликт из-за Венесуэлы?
— Нет, ни в коем случае. У Китая, например, есть экономические интересы в Венесуэле. Китайцы инвестируют средства по всему миру, поскольку хотят обеспечить свое будущее. До настоящего времени они особенно не вмешивались в политическую жизнь какой-либо страны, чего не скажешь о русских.
Россия рассматривает Венесуэлу, Никарагуа и Кубу в качестве стратегических союзников, при помощи которых можно досаждать американцам. То есть, чтобы российские корабли заходили в порты этих стран, или на их территории разместились российские военные. То есть, влезть на задворки США, как они считают. Я больше опасаюсь действий России, чем Китая в данных вопросах.
- Но они не дойдут до…?
— Нет, конечно. Китай не будет рисковать своими отношениями с США из-за такой страны как Венесуэла. Россия — тем более.
Люди забывают, что Россия уже не держава. Там такое экономическое положение, что все может кончиться тем, что ее поделят между собой американцы и европейцы. Так что нет, вмешиваться они не будут. Могут наложить вето. Вето в ООН, в Совбезе. Выступят с заявлением. Но отправлять военных и вооружение. Этого не будет. Ни Китай, ни Россия не выступят в защиту Венесуэлы, если события примут такой оборот.
- Тогда наши взгляды совпадают. Потому что, в отличие от высказываний Эли Хабалиана, получивших значительное распространение, я думаю, что в действительности происходит нечто противоположное: то, что венесуэльская проблема приобретает международный масштаб, делает её более решаемой. Просто в процесс решения вступают новые влиятельные игроки, заинтересованные в том, чтобы всё это закончилось.
— Именно так, действовать от противного. Наш главный лозунг сейчас таков: «Посмотрите, что творится в Венесуэле». Ведь мы об этом и говорили: триста тысяч здесь, четыреста тысяч там… То есть, проблема многогранная. Как мы будем ее решать? Будем высылать палатки и лекарства? Нет. Нам надо подумать о том, чтобы снова интегрировать этих людей в Венесуэлу, а для этого в первую очередь необходимо покончить с режимом, создав для этого необходимы условия.
Сам посуди. Если ты был безработным в Венесуэле, а теперь работаешь журналистом в Лиме и получаешь зарплату, а тебе скажу: «Ну что, приезжай завтра в Венесуэлу». Ты, наверное, ответишь: «А что я буду там делать?».
Наступает период стабилизации. По моим расчетам, он продлится от трех до пяти лет. Ведь нужно дезинфицировать страну, а на это уйдет время. Процесс будет сложным и займёт несколько лет. Тот, кто скажет, что это не так, обманывает венесуэльцев.
Думаю, венесуэльская диаспора сыграет исключительно важную роль. Во-первых, потому что ухавшие венесуэльцы, уже отличаются от тех, что живут в Венесуэле. Если ты увидишь, сколько в мире предприимчивых венесуэльцев, то будешь очень удивлён. У нас в Венесуэле их не было. А почему не было? Потому что отсутствовала конкурентная среда. Зато была атмосфера зависимости от государства. Теперь они дизайнеры обуви, украшений, рестораторы…Один венесуэльский врач наладил продажу гамбургеров в Мадриде и только что продал свой бизнес за 150 тысяч долларов. Что скажешь? В Венесуэле он был врачом.
Теперь, что касается американцев. У этой страны, Орландо, столько конфликтов по всему миру. Я тут на днях прочитал, что американский персонал размещен в более чем восьмидесяти странах. Этих людей ни ты, ни я не знаем. Кто-то решает вопросы обеспечения, кто-то из разведки, но они по всему миру.
У них проблема в Сирии, они подходят к ней с осторожностью. Проблема Северной Кореи, Пакистана, России, Китая. Что собой представляем мы? Надо подумать. С точки зрения стратегической значимости, для США неважно, убьет нас Мадуро или нет.
Разумеется, США могли бы с ним разобраться, но они понимают, что это не затрагивает их национальных интересов. А если ты спросишь американца на улице: «По Вашему мнению, следует направить войска в Венесуэлу?». «Да Вы с ума сошли, что нам там делать?».
Но есть еще одна проблема, потом мы ее обсудим более спокойно. Она заключается в том, что американцам следует пересмотреть свое отношение к Латинской Америке. Потенциально мы для них лучшие союзники в мире. И все же они предпочитают французов, англичан, испанцев. И самое интересное, что они их не любят. Если провести социологический опрос в Испании, то по результатам получится, что американцев не любят. Несколько лет тому назад Исследовательский центр имени Пью (Pew) утверждал: «45% французов не любят американцев; 50% итальянцев не любят американцев». А 75% венесуэльцев их любили. Я тогда был в Совете по международным отношениям и сказал им: «Теперь я понимаю, почему нас не принимают во внимание: мы слишком вас любим».
И это правда. Мы принадлежим к проамериканской культуре. Такова действительность. Посмотри на народ, никакой враждебности никогда не было. Всё коммунисты устроили.
США никогда не ощущали той важности, которую Латинская Америка неожиданно приобретет для них как великий союзник. Они просто этого не понимали. Очень печально, как для них, так и для нас.
Как видишь, американцы присутствуют в Афганистане и в самых странных частях света, но при этом забыли про Латинскую Америку. Получается, что американское присутствие в Латинской Америке весьма относительное. Китайское гораздо внушительнее. Даже Тайвань представлен!
- Но, похоже, Трамп собирается изменить это положение дел. Например, когда пошли разговоры о военной интервенции, он сказал: «У нас войска во многих точках земного шара, гораздо более удалённых, чем Венесуэла».
— Да, это верно. Вы убедительно объяснили. Тот самый низко висящий фрукт.
- Именно!
— Одним действием решается множество вопросов.
Но при этом надо отдавать себе отчет в том, что Трамп не до конца осознает все последствия. США присматриваются к правительствам Латинской Америки, в частности, к аргентинскому, колумбийскому, перуанскому. Как они себя поведут?
Ни один президент не скажет американцам: «Нет, я не согласен». Они выражают свое расхождение во взглядах очень мягко, не в резкой форме. Пожалуй, единственной страной, которая высказалась категорично, была Бразилия.
- И что это означает? Что не будет поддержки?
— Нет, это означает, что поддержка будет. Видишь ли, Орландо, если Мадуро сбросят, то все будут радоваться, но за закрытыми дверями.
- Разумеется, из-за комплекса антиамериканизма.
— И у всех будет ощущение, что они избавились от кошмара. Понимаешь, это кошмар для половины планеты, никто им не восторгается. Но если спросишь какого-нибудь президента, как спросили Дуке: «Ты поддерживаешь военную интервенцию?». «Нет, не поддерживаю». Таков основополагающий принцип. «Вы согласны с тем, что не нужно вести переговоры?». «Нет, я считаю, что нужно вести переговоры». «Вы согласны с тем, что нужно вести диалог?» «Разумеется, я согласен, что нужно вести диалог!».
В дипломатии есть вещи, о которых ты должен обязательно говорить. Теоретически, ты не можешь выступать против диалога. Не можешь отмахиваться от слова «вести переговоры». Или стороны обязательно призывают действовать в согласии… Это обязанность. Неотъемлемая часть лексического запаса дипломатов и глав государств.
- Вы видели выступление Альваро Урибе в Конгрессе, когда он пытался обосновать необходимость интервенции в Венесуэлу? Думаю, можно рассматривать Альваро Урибе как человека, пользующегося наибольшим влиянием в политической жизни Колумбии и нынешней администрации. Была отчетливо видна разница между тем, что говорили Урибе и Дуке. Что бы это могло означать?
— В данном случае роль Дуке весьма отличается от роли Урибе. Урибе находится в самой гуще парламентской борьбы. Кроме того, он оправдывает свою политику, которая, с моей точки зрения, к сожалению, была запоздалой, поскольку он начал проводить её уже в конце своего второго срока.
Думаю, что Дуке делает своё, а Урибе своё: мобилизует общественность. Формирует ее образ мыслей, причем не только в Колумбии, но на всём американском континенте.
- Если бы Дуке заявил «я поддерживаю интервенцию», возможно, он подвергся бы жесткой критике. Но необходимо обрабатывать общественность с тем, чтобы потом, когда он произнесёт «Необходима интервенция», его поддержали.
— То есть, он ответил бы на призыв народа. Я не мыслю себе интервенцию в Венесуэлу без колумбийского коридора. По-другому просто невозможно. Через Бразилию не войдёшь, только через Колумбию. По моему мнению, американцы не использовали активно фактор убеждения.
- Как раз собирался задать Вам этот вопрос.
— Что такое убеждение? Это как у мафиози: я делаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Я говорю тебе: «Послушай, Орландо, если ты сделаешь то-то, то-то и то-то, то с тобой произойдёт то-то, то-то и то-то. Всё зависит от того, кто выступает с предложением.
Я зачастую слышу: военачальник такой-то прибыл в Афганистан. А кто он, этот военачальник? Это тот, кто заявляет: «Обстановка развивается в таком-то ключе, мы будем их бомбить». И туда посылают видных генералов. Ты ведь знаешь, что американские генералы — это не наши генералы.
Например, мне показалось весьма интересным, что госпитальное судно пришвартуется у колумбийских берегов. Дело в том, что госпитальные суда никогда не ходят одни, их всегда сопровождают боевые корабли. Венесуэльцы всё перепутали: «Мы против гуманитарной интервенции». Но такой просто нет! Есть интервенция с гуманитарными целями. Но в итоге это всё равно интервенция.
Итак, убеждение заключается в том, чтобы заставить осознать — причём не только венесуэльский режим, но также Кубу, Никарагуа, Китай и Россию — ту цену, которую придётся заплатить за поддержку венесуэльского режима.
- То есть, заявлять об интервенции или об угрозе интервенции, понимая, что она никогда не состоится.
— Этого никто не знает. К тому же, интервенции бывают разными. Надо просто заставить платить более высокую цену все страны, которые поддерживают отношения с Венесуэлой. И использовать это для давления на Венесуэлу.
И вот тут наиболее мощными финансовыми рычагами обладает Китай. Он кредитор. Сам подумай, Орландо: кто раньше выступал в качестве кредиторов Венесуэлы? Банки. А теперь это не банки, а государство! Китай — наш кредитор! Такого раньше никогда не было. Никогда. Представь себе, эта страна контролирует венесуэльские долги.
Думаю, убеждение осуществляется не только военным путём… Вот тебе пример. Во время второй войны в Персидском заливе у нас было совещание с военными различных государств. Я вспоминаю британского полковника, который сказал: «У нас есть номера всех мобильных телефонов высшего и среднего офицерского состава иракской армии, мы позвонили им и сказали, что в случае нашего вторжения в Ирак, последствия будут такими-то». И что же произошло? Через 48 часов после начала конфликта исчезло 70% офицерского состава. Вот что такое фактор убеждения. Их не пришлось убивать, им просто объяснили, что с ними могло произойти.
- Думаю, что и с их родными тоже.
— Конечно. Что они не смогли бы попасть в Европу… Вот ты говоришь, что это шантаж. Да, шантаж, но это лучше, чем тебя убьют. Если ты отказываешься, тебе и твоим родным не дают визы, против вас вводятся санкции, и т.д. Или наоборот, ты получаешь то, другое и третье. Я думаю, что такая держава как США еще в полной мере не использовали фактор убеждения. Лучшая интервенция в Венесуэлу это интервенция убеждения.
- В прошлом году Вы говорили мне, ситуацию должны разрешить военные, сегодня же складывается ощущение, что именно они как раз и являются единственным препятствием для разрешения ситуации.
— Мое мнение не изменилось. Все дело в том, что в военной среде продолжается раскол. Но когда мы беседовали в прошлом году, в тюрьмах не находились триста офицеров. Сегодня их триста. Это офицеры среднего звена, которые командуют боевыми частями.
Группа молодых военных находится в Колумбии и намерена вернуться. Всё это указывает на серьезный раскол в Вооруженных Силах. При этом контроль со стороны кубинских спецслужб остаётся на высочайшем уровне.
Сейчас наступает самый подходящий момент для убеждения. Мафия не зря его использовала: «Я сделаю Вам предложение, от которого Вы не сможете отказаться».