От нашего корреспондента на Украине
В начале апреля 2014 года группа пророссийских активистов захватила здание харьковской государственной администрации. Они объявили себя «альтернативными местными депутатами» и провозгласили Харьковскую Народную Республику. Тогда казалось, что этот восточноукраинский город с населением более миллиона человек, последовав примеру Донецка и Луганска, вольется в сепаратистское движение, которое всячески поддерживает Москва.
Но потом полиции все-таки удалось очистить здание, а пророссийские настроения в городе постепенно почти развеялись, прежде всего благодаря примеру охваченного войной Донбасса. Через четыре года после этого обстановка в Харькове стабилизировалась. Он на удивление успешно справился с потерей российских рынков и приливом донбасских беженцев и сегодня является одним из самых богатых городов Украины. Однако он испытывает те же проблемы, что и вся остальная страна. Речь, в первую очередь, о коррупции, пробуксовывающих реформах и неэффективном государственном управлении.
Время хулиганов
В первые месяцы 2014 года, когда по Киеву прокатывались насильственные протесты против президента Виктора Януковича, в Харькове не прекращались споры о том, на чью сторону встать. Геннадий Кернес, глава города с сомнительной репутацией, который был членом «Партии регионов» Януковича, сначала не возражал против вербовки в городе так называемых «титушек», то есть уличных хулиганов, которые ездили в Киев и нападали там на участников антиправительственных протестов.
У Кернеса давно были связи в криминальных кругах, и, например, членов «Клуба боевых искусств Оплот» (по сути эта организация была всего лишь плохо замаскированной частью местной мафии) глава города привлекал к подавлению тех оппозиционеров, кто выступал против его планов.
Так, например, в 2012 году хулиганы из «Оплота» разогнали митинг экологических активистов, протестовавших против строительства торгового центра на месте одно из городских парков. Свою позицию мэр города начал менять только тогда, когда в Харькове стали появляться «гости» из России.
«Я ходил посмотреть на один из пророссийских митингов и по дороге увидел около 20 автобусов с российскими номерами. Со сцены выступал человек в казацкой форме, но о местных казацких традициях он не имел никакого представления. Наоборот, он ссылался на порядки, принятые у российских донских казаков», — вспоминает сегодня местный историк, специалист по истории Харькова ХIХ — ХХ веков Филип Дыкан. В пророссийских демонстрациях принимал участие и работник автомойки из российского Ростова-на-Дону Арсений Павлов, который впоследствии «прославился» как один из полевых командиров в Славянске по кличке Моторола. В 2016 году он погиб от взрыва бомбы в лифте в одном из Донецких домов. А первым, кто во время неразберихи весной 2014 года поднял над зданием городской администрации в Харькове российский флаг, был скандально известный московский журналист, пишущий под псевдонимом Мика Ронкайнен.
Под Путиным лучше не стало бы
Но ядро пророссийского движения образовывали все-таки местные жители. Не все они были такими же бандитами, как, например, основатель «Оплота» Евгений Жилин, который в 2016 году был убит в одном дорогом московском ресторане (якобы из-за борьбы за контроль над поставками угля с Донбасса).
«Я ходил на Антимайдан, потому что мне не нравилось происходившее в Киеве. Они что не могли подождать до следующих президентских выборов в будущем году? Но к событиями я относился, как к нашим внутренним делам. Когда стали появляться люди, которые утверждали, что работают на Москву, и у которых было много денег, я постепенно отстранился. Я жил в России на протяжении какого-то времени, и пусть мне не нравится нынешний президент Украины Петр Порошенко, я не думаю, что под Путиным нам было бы лучше», — говорит дипломированный авиационный инженер Максим, который работает в сфере IT. Свою фамилию обнародовать он отказался.
«Харьков — город, который традиционно жил за счет торговли, что сформировало его идентичность. В демонстрациях, какая бы сторона их ни проводила, участвовало максимум несколько десятков тысяч человек. Для города, в котором вместе с агломерацией проживает почти два миллиона человек, это немного. Подавляющее большинство осталось пассивным и выжидало, кто одержит верх», — рассказывает антикоррупционный активист Дмитрий Булах. По его мнению, решающую роль сыграл состав населения.
«Мы университетский город, а промышленность ориентирована на высокотехнологичное машиностроение для авиакосмической отрасли. Большинство кадров высоко квалифицированы, многие с высшим образованием, и заплаты по сравнению с остальной Украиной тут одни из самых высоких. Не хочу обижать Донецк и область, но у нас нет шахтеров, и способность мыслить критически у нас чуть более развита», — говорит социолог из харьковского университета Юлия Биденко.
Важную роль сыграла и позиция, которую заняли Геннадий Кернес и местные политические элиты. «Они, в отличие от донецких, никогда не хотели контролировать всю Украину, и им всегда приходилось балансировать. Поэтому когда перед ними встал выбор между Москвой и Киевом, они рассудили, что Киев будет более приемлемым партнером», — объясняет Биденко. По ее словам, свою роль сыграл негативный пример Донецка и Луганска. «Увидев, что там происходит, люди быстро утратили все иллюзии относительно Москвы», — вспоминает харьковский социолог.
Она утверждает, что город сделал свой геополитический выбор. «В конце 2013 года около 22% населения Харькова поддерживало сближение с Россией и вступление в Евразийский Союз. Сегодня таких только шесть процентов. И наоборот, в то время за вступление в Европейский Союз выступало около 20% опрошенных, а сегодня их уже 36%», — рассказывает Биденко.
Ждать нечего
Однако этот выбор повлек за собой весьма ощутимые экономические последствия. Город выгодно пользовался своей близостью к российской границе и зарабатывал на транзите товаров и в Россию, и из России. На огромном рынке в Барабашово было официально зарегистрировано более ста тысяч предпринимателей. «Сюда ездили за покупками из Белгорода и Воронежа, а также приезжали владельцы магазинов с Донбасса. В 2014 году обоих этих рынков не стало», — говорит совладелец сети ресторанов Андрей Максимов. Однако на одном из крупнейших рынков Восточной Европы кризисом и не пахнет.
«Сюда продолжает приезжать достаточно людей, но большинство из других областей», — говорит продавец одежды, который представился Артуром.
Российская аннексия Крыма и агрессия на Донбассе также положили конец сотрудничеству в авиакосмической отрасли. «Более 70% наших проектов было связано с Россией. Были и заказы прямо для Роскосмоса, и совместные проекты для Индии и других стран», — рассказывает Алексей Котляров, основатель и член Ассоциации молодых специалистов космической промышленности. Молодой эксперт со скепсисом отзывается о возможностях украинской космической отрасли. «Если говорить о технологиях, то мы отстали от Запада лет на 20. Мы можем поставлять продукцию только тем, у кого на американское оборудование нет денег», — разъясняет Котляров. Он работает в НИИ РИ, исследовательском институте радиотехнических измерений. В 1991 году в нем работало более пяти тысяч человек, а теперь — только 150. «Из завода мы превратились, скорее, в конструкторское бюро», — смеется Котляров. По его словам, подобная ситуация сложилась и на других государственных предприятиях.
«Все больше стран включается в космические проекты, и это дает нам шанс. Только нужно стараться. Государственные предприятия привыкли ждать помощи от государства, но нам ждать нечего», — говорит Дмитрий Шигалевский, директор по производству в АО «ФЭД», который производит агрегаты для авиакосмической промышленности. Компания находится на территории одноименного государственного предприятия. Однако в частной компании работают в три смены семь дней в неделю, а государственное предприятие перевело своих оставшихся сотрудников на трехдневную рабочую неделю.
Огромная коррупционная система
Еще хуже обстоят дела с надеждами, которые появились в 2014 году после свержения президента Виктора Януковича. «Тогда люди были готовы к жестким реформам, потому что было понятно: все надо менять, чтобы хотя бы сохранить само государство. Однако в итоге мы упустили этот шанс», — констатирует Дмитрий Булах. Он также не удовлетворен успехами, одним из которых стало создание патрульной полиции, пользующейся довольно хорошей репутацией среди граждан. По мнению Булаха, это только лишний раз подтверждает катастрофическую репутацию остальных полицейских подразделений.
Не работает и другое завоевание революции — гражданские советы почти при всех государственных органах. Благодаря им активисты имеют возможность контролировать и влиять на работу чиновников. «Меня выбрали в совет при Министерстве здравоохранения, и мы, в частности, выбираем директоров крупных больниц. Но мы не можем выбирать тех, у кого нет управленческого образования в области здравоохранения и десятилетнего опыта на аналогичной должности. То есть по сути мы вынуждены выбирать тех, кто уже является директорами других больниц», — разочарованно говорит Алена Гармашова, фармацевт по образованию.
Однако большинство граждан Харькова это не очень беспокоит. «Я стараюсь больше не следить за политикой. В последние годы ее было слишком много», — делится Виктор Юхно, инженер-механик, который в апреле этого года сделал свое давнее хобби бизнесом и открыл собственную мини-пивоварню. На это ушло 11 месяцев, и несколько раз во время процесса согласования он сталкивался с более или менее замаскированным вымогательством взятки.
«Меня оставили в покое только тогда, когда поняли, что у меня действительно нет денег», — смеется Юхно.
«Конечно, Кернес должен уйти. Он создал огромную коррупционную систему, главным бенефициаром которой сам и является. То, что сегодня в обмен на лояльность его поддерживает Киев, свидетельствует только об уровне нынешних украинских элит», — добавляет Дмитрий Булах.
Однако все сходятся во мнении о том, что нынешнюю ситуацию не сравнить с положением до 2013 года. «У нас появилось более сильное гражданское общество, и некоторые коррупционные дела удалось довести до суда. Раньше это было немыслимо», — признает Булах.
Четыре года назад, по его словам, украинское государство почти разложилось, и гражданское общество взяло на себя его функции. «Вы помните группы в „Фейсбуке", в которых для солдат собиралось все — от носков до бронежилетов? Так заменяли работу тылового обеспечения армии. Добровольческие отряды заменяли боевые подразделения. Наша антикоррупционная организация в какой-то степени заменяет работу прокуратуры и полиции. Но я хотел бы дожить до того момента, когда наша организация сможет прекратить свою деятельность», — говорит Дмитрий Булах. Но, похоже, это произойдет еще не так скоро.