Одиннадцатого дня и одиннадцатого месяца в одиннадцать часов — именно в этот момент 100 лет назад закончилась Первая мировая война — лидеры стран, чьи армии когда-то убивали друг друга в кровавом конфликте, собрались в Париже. Это было ожидаемо. Сюрпризом стал уровень того, насколько формальное празднование этого момента разоблачило отношения между бывшими союзниками и бывшими оппонентами сегодня.
Премьер-министр Великобритании не приехала на встречу в Париже. Вместо этого она решила посетить церемонию в Лондоне, которую провел принц Чарльз на мемориале погибшим в Первой мировой войне британцам. Такое чествование памяти происходит каждый год в британской столице. Поэтому не удивительно, что Мэй решила остаться дома. Однако это произошло в конце недели, на протяжении которой ее правительство разрывалось на куски, горько и публично споря относительно того, как именно Британия покинет Евросоюз и создаст новые конфликты между старыми союзниками. В таком контексте отсутствие главы британского правительства в Париже, чья страна была одной из ключевых участниц войны 100 лет назад, казалось недоброй вестью.
Когда большинство лидеров шли по Елисейским полям к Триумфальной арке, президента США Дональда Трампа с ними не было. Он также не появился на американском кладбище вблизи французской столицы днем раньше, оправдавшись тем, что «шел дождь». 11 ноября его пресс-секретарь намекнул на «протокол безопасности», объясняя, почему американского президента не было среди других лидеров. Поскольку другие президенты и главы правительств не увидели никаких угроз для безопасности, это объяснение Вашингтона кажется сомнительным. Возможно, Трамп до сих пор переживает из-за результатов среднесрочных выборов в США. А может, он просто не мог или не хотел продемонстрировать солидарность с союзниками в Европе, с которыми Америка вместе прошла через войны прошлого. Ведь в 2000 году Трамп писал, что «их конфликты не стоят жизней американцев».
Во всяком случае, президент США приехал на встречу с опозданием. А президент России Владимир Путин с характерным для него высокомерием прибыл еще позже. Канцлера Германии в отличие от них не пугал «протокол безопасности». И несмотря на дождь, Ангела Меркель приехала на церемонию в Компьене, где ее страна в 1918 году капитулировала. Меркель стала первым немецким канцлером, посетившим Компьен со времен Адольфа Гитлера. Немецкий диктатор во время своей поездки угрожал, что Франция капитулирует в том же месте, в 1940-ом. Готовность Меркель появиться в Компьене на фоне того, как президент Германии отправился впервые в истории на церемонию в Лондон, стала жестом, которого все ждали от лидеров Германии, до сих пор верящих, что будущее за союзами, построенными после кошмарных войн 20-го века. Но это одновременно напоминает и о том, насколько неординарно такое поведение для Германии, если вспомнить ее историю после 1918 года. Насколько особенны такие жесты.
Наконец, президенту Эммануэлю Макрону пришлось суммировать все эти картинки и описать их словами. Во Франции, которая привыкла считать себя великой страной (ведь это Наполеон завоевал большую часть Европы и приказал построить Триумфальную арку), исторически сложились спорные чувства относительно союзов. Макрон, кажется, решил использовать торжественный момент, чтобы наконец согласовать французскую дилемму, проведя важную линию между патриотизмом и национализмом. «Патриотизм — это как раз обратное явление к национализму. Объявляя, что «наши интересы первоочередны, а интересы других не имеют значения», мы стираем самое ценное, что есть у народа, то, что позволило ему жить: его моральные ценности», — сказал Макрон.
Но также стоит понять, что с этим утверждением Макрона — лидера, который, кажется, одновременно лоялен и своей стране, и «универсальным ценностям» — соглашаются не все во Франции. И нынешний французский президент не очень популярен. Поэтому нет гарантий, что его преемник будет говорить о том же.
Вчерашние события в Париже, приуроченные к концу Первой мировой войны, были лишь спланированной церемонией с музыкой и флагами. Но не исключено, что человечеству придется однажды оглядываться на эту церемонию как на последнюю в своем роде.