"Лжесвидетельство — самое тяжкое преступление, которое можно совершить«, — утверждает один из героев в последнем эпизоде сериала производства компании «Амазон» (Amazon).
Пятый эпизод сериала «Романовы» производства «Амазон Студиос» (режиссер — Мэттью Вайнер, Matthew Weiner) получил свое название «Блестящий высший круг» по одной из строк стихотворения Александра Пушкина, которое Кэтрин в исполнении Дайан Лейн (Diane Lane) разучивает на своих занятиях по русской литературе:
Когда твои младые лета
Позорит шумная молва,
И ты по приговору света
На честь утратила права;
Один среди толпы холодной
Твои страданья я делю…
Лирический герой стихотворения выражает солидарность с тем человеком, чья репутация оказалась опорочена; Пушкин (прослывший бабником, и не без основания), кажется, негодует по поводу «жестоких» обвинений и «лицемерной критики» и советует своему адресату быть выше их. Название «Блестящий высший круг» задает тему самого фильма, повествующего о сомнительных, граничащих со сплетнями обвинениях, выдвинутых в адрес учителя фортепьяно Дэвида Паттона (герой Эндрю Рэннеллса, Andrew Rannells), который дает уроки состоятельным жителям Лос-Анджелеса.
Прозаический сюжет и до невозможности тяжеловесный ритм не позволяет интерпретировать этот эпизод иначе как ответ Вайнера на #MeToo — движение, зародившееся вследствие обвинений против мужчин, связанных с индустрией развлечений, и позволявших себе вольности сексуального характера. К их числу принадлежит и сам Вайнер. Примечательно, что перед нами первое произведение искусства, созданное человеком, которого затронуло #MeToo и который обращается непосредственно к этой теме. И жанр кино предоставляет авторам широкие возможности. В художественном произведении всегда есть место для полутонов — для исследования сложного механизма власти и поведения, из-за которого проблемы в индустрии развлечений и оказываются настолько запутанными. И все же эта серия — не более чем растянутый на 70 минут монтаж одной и той же идеи: «охота на ведьм». (Мало того, данная метафора звучит в сериале открытым текстом на тот случай, если посыл недостаточно ясен).
Фильм рассказывает о том, как Кэтрин узнает о том, что любимого учителя ее трех сыновей, Дэвида, обвиняют в аморальном обращении с несовершеннолетним. Что именно произошло, не уточняется. С Кэтрин связывается детектив из отдела полиции Лос-Анджелеса по борьбе с преступлениями сексуального характера, который туманно сообщает ей о выдвинутых против Дэвида обвинениях и спрашивает Кэтрин о том, не замечала ли она что-нибудь странное в поведении учителя музыки, при этом он просит ее никому не рассказывать об этом случае. Кэтрин в панике связывается с друзьями, надеясь выведать у них какие-то подробности, и запускает цепную реакцию среди богатых женщин, встревоженных тем, что они могли впустить в свой дом растлителя малолетних.
Получился своего рода Кафка в стиле «Настоящих домохозяек Западного колледжа». Женщины делятся сплетнями, болтают и пытаются встать на ту или иную сторону конфликта: одна мать, Шерил (Николь Ари Паркер,Nicole Ari Parker), сразу принимается защищать Дэвида, тогда как другая, Дебби (Кара Буоно, Cara Buono), осуждает его, отчасти потому — и на это в сериале есть намек — что как-то раз Дэвид критически отозвался о ее кухне во французском стиле («Выглядит так, будто здесь произошло извержение Версаля», — говорит он в одной из ретроспективных сцен).
В итоге мы так и не узнаем, что же произошло на самом деле. Похоже, Вайнер и его соавтор Крис Тернер Таунер (Kriss Turner Towner) не считают важным рассказать об этом зрителю.
Кэтрин узнает о том, что Дэвида обвинили в покупке алкоголя для 15-летнего мальчика, но произошло ли это на самом деле и при каких обстоятельствах, она не знает. Сама эта история приводит в ярость ее мужа Алекса (Рон Ливингстон, Ron Livingston). «Нормальный человек не станет разрушать чужую жизнь из-за каких-то случайных обвинений», — негодует он. Позднее Алекс говорит сыновьям, что им следует продолжать занятия фортепиано, потому что, по его мнению, случившееся с Дэвидом — просто вопиющий случай.
«Когда вы кого-то в чем-либо обвиняете — независимо от того, было это на самом деле или нет — вы заставляете окружающих смотреть на этого человека по-другому, — говорит он. — Лжесвидетельство — самое тяжкое преступление, которое можно совершить. Выходит, что любой человек может оговорить другого, и сами эти слова способны разрушить его жизнь. Независимо от реальных поступков. Справедливо это? Несправедливо».
Здесь есть над чем поразмыслить. Можно ли считать лжесвидетельство самым тяжким преступлением, которое может совершить человек? Неужели это хуже, чем причинение физического вреда? Чем сексуальное насилие? Убийство? Жизнь Дэвида действительно оказывается погублена? На самом деле в финале «Блестящего высшего круга» с Дэвидом вообще ничего не происходит, хотя он, по-видимому, нарушил закон и ряд более хрупких этических границ. Он продолжает преподавать фортепиано, хотя серия заканчивается тем, что Кэтрин отказывается от его услуг: обвинения против Дэвида не дают ей покоя и подпитывают сомнения. При этом кажется, что неуклюжее и безрезультатное полицейское расследование никак не сказывается на самом Дэвиде.
Но сами сплетни — кажется, говорит нам Вайнер — оставили несмываемое пятно на его репутации.
Здесь мы не можем не упомянуть о специфике обвинений в адрес самого Вайнера, ведь в этой истории он увековечил тот же цикл. В ноябре 2017 года бывший помощник сценариста Кейтер Гордон (Kater Gordon) — женщина, получившая премию «Эмми» за сценарий к сериалу «Безумцы», который она написала совместно с Вайнером перед тем, как ее уволили при неясных обстоятельствах — заявила, что однажды Вайнер сказал ей, что, поскольку она ему многим обязана, он хочет увидеть ее голой. В то время Вейнер отрицал саму возможность такого разговора. В сентябрьском интервью, которое режиссер дал журналисту Джой Пресс (Joy Press) из «Вэнити Фэйр» (Vanity Fair) в целях раскрутки сериала «Романовы», он прокомментировал случившееся более подробно. «Я действительно не помню, чтобы я это говорил, — сказал он Пресс. — Я допускаю такую возможность, но я действительно не помню, чтобы я произносил эти слова».
Если «Блестящий высший круг» — это аллегория, посредством которой Вайнер выражает свои переживания по поводу случившегося (подобрать фильму иное толкование очень трудно), то она явно похожа на другие попытки защиты от первого лица, появляющиеся в преддверии первой годовщины #MeToo. Начиная с очерка Джона Хоккенберри (John Hockenberry) в «Харпер» (Harper) и заканчивая статьей в книжном обзоре «Нью-Йорк таймс» — эти размышления, как правило, вращаются вокруг одной темы. Их авторы подробно останавливаются на вреде, нанесенном человеку, которого обвиняют в аморальном поведении, при этом их совершенно не интересуют чувства обвинителя. Они выражают ужас и изумление по поводу того, что рассматривается ими как своего рода правосудие толпы, в ходе которого может в мгновение ока пострадать репутация любого человека. Они с определенной долей презрения говорят о современном мире, где сплетни и повышенная чувствительность не позволяют раскрыться сложному гению блестящих мужчин.
Дэвид, как пытаются убедить нас создатели «Блестящего высшего круга», одаренный учитель. «Вы — ключ, отомкнувший тайную дверь, за которой скрывался талант», — не без лести говорит ему одна мать. Сам Давид утверждает, что преподавание приносит ему бескорыстную радость. «Когда все плохо, я способен привнести в жизнь другого человека что-то хорошее», — говорит он Кэтрин. Выдвинутые против него обвинения ставят все под угрозу. Несмотря на свои лучшие намерения, Кэтрин начинает смотреть на Дэвида по-другому. Как и ее сыновья. Точно так же и мы, зрители, не можем погрузиться в историю этого сериала, написанного и поставленного Мэтью Вайнером, не думая при этом об обвинениях, предъявленных режиссеру.
На самом деле это логично, и здесь нет легких решений. Каким образом лучше всего ответить на обвинения тем мужчинам, которые считают, что общественность несправедливо обвинила их в домогательствах или сексуальном насилии? Идеального ответа нет. Но просто пытаться выражать сочувствие людям с погубленной репутацией кажется слишком примитивным. Хотя бы потому, что это сочувствие уже существует — несмотря на то, что оно оказывается столь открыто невзаимным. «Мне очень жаль многих этих мужчин [вовлеченных в скандал с #MeToo], — писала в сентябре Мишель Голдберг (Michelle Goldberg) из „Нью-Йорк Таймс", — но я не думаю, что они сочувствуют женщинам или вообще размышляют о женском опыте. И, возможно, именно поэтому споры по поводу #MeToo и по поводу прощения так ни к чему и не приводят, потому что мужчины не предлагают путей для возмещения урона. Они спрашивают, почему женщины не дают им отпущения грехов».