После лекции, которую Стефани Теобальд (Stephanie Theobald) прочла в Оксфордском университете на тему «Секс и здравый смысл» ее новая книга воспоминаний, «Вожделение», стала бестселлером. Теобальд рассматривает женский оргазм как заслугу сексуально-позитивных феминисток, борющихся с общественными предрассудками и культурными стереотипами. Все они, от компьютерных инженеров до психологов, верны своей миссии: дать женщинам возможность высказаться о своих сексуальных желаниях.
Новый магазин «Гуп» Гвинет Пэлтроу (Gwyneth Paltrow) в Ноттинг-Хилле, где секс-игрушки продаются рядом с кашемировыми блузками, говорит сам за себя. Теобальд считает, что это шаг в верном направлении. «Чтобы открыть женщинам путь к сексуальным удовольствиям, без троянского коня под вывеской „здоровый образ жизни" не обойтись, но все равно здорово, что эти темы перестали быть запретными, и попали ко всем на уста».
Сейчас, в эпоху, наступившую после секс-разоблачений #MeToo — когда секс начал считаться чем-то аморальным, опасным, а порой и противозаконным — женское удовольствие стало иметь политическое значение, считает Теобальд. «Гнев ни к чему не приведет», — говорит она, призывая к «революции удовольствий». «Первой сексуальной революцией двигало мужское либидо, — говорит она. — В 1970-х мужчины после секса все еще интересовались у своих подружек, кончили ли они. Нет?— жаль, но ничего не попишешь. Кампания #MeToo заговорила о превосходстве мужского оргазма на женским. Следующая революция, революция удовольствий, закрепит за женщинами право женщин на удовлетворение».
В своей книжке, напоминающей этакий гибрид «Тельмы и Луизы» с «Ешь, молись, люби», Теобальд колесит по Штатам, выискивая секс-позитивных легенд феминизма 70-х и 80-х, чтобы заново найти путь к удовольствиям после краха десятилетних отношений. «Все мои прежние связи развивались по одному сценарию: секс приедается, пускаюсь во все тяжкие, меня ловят, все рушится, — объясняет она. — Вот я и подумала: стоит откровенно поговорить о том, как заново обрести желание». Она увлекает читателя в странствия по контркультурной Америке с леденцами из марихуаны, уфологическими секс-культами и даже «экосексуалами» — но в действительности это путешествие в глубины ее собственного тела.
Собеседницы Теобальд десятилетиями говорят о своей сексуальности без малейшего стеснения. Среди них 89-летняя Бетти Додсон (Betty Dodson), которую Глория Стейнем (Gloria Steinem) называла в числе «первейших феминисток», автор книги «Секс для одного», недавно возродившая свои курсы мастурбации из 1970-х, 85-летняя сексолог Джоселин Элдерс (Joycelyn Elders), которую Клинтон уволил на пике эпидемии СПИДа в 1994 году за то, что та призывала говорить в школах об онанизме, а также Уитни Вулф (Whitney Wolfe), основательница феминистской службы знакомств «Бамбл». Прибыв в Калифорнию, Теобальд постигает высоты самоудовлетворения: легендарная деятельница секспросвета Энни Спринкл (Annie Sprinkle) обучает ее тантрическому «энергетическому оргазму».
Одним из последних табу на пути женской сексуальности является язык, объясняет Теобальд, ссылаясь на нейробиолога Барри Комисарюка (Barry Komisaruk) из Ратгерского университета. Комиссарюк — а он специализируется на том, как женщины чувствуют боль и удовольствие — рассказывал, что грант на научную работу «Анальгезия, вызванная вагинальной стимуляцией» ему пообещали лишь в том случае, если он вычеркнет из заголовка слово «вагинальный». «Тут дело не во фривольностях и не в потакании желаниям, — объясняет Теобальд, — я искренне убеждена, что, замалчивая подлинную женскую сексуальность, мы лишь сами себе навредим. Вся эта волынка о „потенциале женской самореализации" — пустой звук, если секс в расчет не берется».
Сегодня эксперты-сексологи призывают смыть клеймо стыда с языка, которым мы говорим о сексуальности. «Давно пора называть наши половые органы своими именами, — считает Бетти Додсон, — Так у нас вульва, а никакая не „вагина", как многие говорят. Вульва состоит из клитора, малых половых губ, больших половых губ, уретры и влагалища. Чувствительность влагалищу придает как раз клитор. Говоря „вагина", вы выпускаете из внимания главный женский половой орган — а это клитор и есть». Нередко забывают и о том, что в одном клиторе — целых восемь тысяч нервных окончаний, в то время как в члене их всего четыре тысячи. В день презентации «Вожделения» Теобальд разъезжала по Лондону в желтом «мустанге» с метровым клитором на заднем сидении. «У нас спортивные тачки, а у мужчин — велосипеды», — объяснила она свой поступок. Французский ювелир Анн Ларю (Anne Larue) специально к выходу «Вожделения» выпустила кулон «сексуального раскрепощения», опять же в виде клитора. Первый экземпляр достался бывшему главреду парижского издания «Вог» Карине Ройтфельд (Carine Roitfeld). Обладательница «Оскара» Эмма Томпсон (Emma Thompson) отозвалась о книге так: «Она вдохновила меня на новые подвиги!»
Компьютерный инженер и лектор Голдсмитского университета доктор Кейт Девлин (Kate Devlin), отмечает, что предрассудки царят и в отрасли секс-технологий: в центре внимания там также мужское удовлетворение. К своей книге «Как заведенные: наука, секс и роботы» она приступила в 2017, когда секс-роботы главным образом существовали лишь в умах разработчиков. Спустя всего год роботы «Хармони» сходят с конвейера в Калифорнии пачками — пластиковые женщины самых совершенных форм. При этом рассчитанные сугубо на мужчин.
«В нашем представлении совершенный робот-любовник всегда сексапильная женщина, этакая вамп, и это полнейшая ерунда», — говорит Девлин. Она разрабатывает решения специально в расчете для женщин — более чувственные и интимные. «Поговаривают о создании робота-мужчины, но эта идея лишь в зачаточном состоянии, и, если честно, я не вижу за ней никакого будущего. Во всяком случае, для женщин».
В 2016 Девлин провела первую в Великобритании хакерскую секс-конференцию, созвав 50 хакеров со всего мира обсудить развитие секс-технологий. «Мы пришли к выводу, что будущее не только за антропоморфными технологиями, одних искусственных женщин мало, — говорит она. — На рынке секс-роботов сильная половая разбивка. Нынешние секс-роботы все однотипны, качественного развития не происходит. По сути это лишь куклы с искусственным интеллектом и встроенной чат-программой. Они низводят женщин до уровня сексуального объекта. Вот бы нам уйти от гендерных вопросов, создать технологии с эффектом погружения — да притом не обязательно в форме человека. Мы же уже можем создать „умные" ткани, которые будут реагировать на прикосновение».
На прошлогодней секс-конференции одна из групп продемонстрировала «умную» шаль, которая ласкает тело. «Другая занялась технологией дополненной реальности и создала „облако" розовых лепестков с крошечными моторчиками, которые нежат кожу, словно бутоны, — рассказывает Девлин. — Еще одни разработали приложение-„павлина", которое реагирует на физическую стимуляцию. Его хвост распускается, когда женщина чувствует возбуждение».
Еще одной зоной женских удовольствий является ежегодный музыкальный фестиваль «Шамбала» в Нортгемптоншире, где посетителей зазывают провести время в гигантской вульве. Инсталляция, которая называется «Женский сад», появилась на свет в 2016 году, чтобы создать анатомически правильный слепок женских половых органов, который бы послужил уютным местом встречи и поводом для дискуссий о женской сексуальности. В прошлом году «вульвопещера» была установлена в лесу и вмешала до шести посетителей.
«Вы входите через половые губы через два слоя тканевых штор, а внутри мы все убрали мехом и мягким ворсом, чтобы было уютнее», — объясняет 26-летняя художница-акционистка Камилла Мейсон (Camilla Mason), творческий директор «Женского сада». Гостям также предлагается найти сам клитор — чья анатомически правильная скульптура, покрытая экологическими блестками, прячется среди деревьев. «Удается это далеко не всем, вот такая ирония», — вспоминает Мейсон.
Реагируют зрители по-разному, в зависимости от возраста и времени суток, рассказывает Мейсон: «Но почти все удивлялись: „Ничего себе, как клево!". Я собрала воедино все темы для разговора о женских гениталиях, женской сексуальности и женственности вообще, для меня все это очень важно. Я хотела, чтобы получилось остроумно, весело и игриво, хотела затронуть тему экологии и вторсырья, а заодно просветить публику насчет влагалища и клитора».
В первый год на инсталляцию зачастили парни лет 16-18. «Они вели себя непочтительно, глумились, — вспоминает Мейсон — Но на второй год я заметила, что всякого, кто выступал в духе „Что за ерунда?", одергивали: „Не говори так, где твое уважение?". Девчонки научились за себя постоять».
В нашем поколении, говорит Мейсон, анатомия — не тема для разговоров. Обсуждать эти вещи попросту не принято. «Я и сама плохо представляла себе размеры клитора, пока не заинтересовалась этими вопросами. В школе этому не учат. На вид он даже смахивает на член. Подумать только, когда ты еще у мамы в животе, это ведь своего рода лотерея. Думаю, мальчикам тяжело это себе представить, да и девочкам тоже. А еще мастурбация — она тоже табу. Девочки не знают, как правильно ею заниматься. Об этом в школе тоже не говорят. Девочкам труднее разобраться, как все устроено, поэтому они зависят от мальчиков. Когда ты научишься, как там все работает, то можешь поделиться полезными навыками со своим партнером».
Психотерапевт-сексолог Кейт Мойл, считает, что вульвопещера — то, что доктор прописал нашему обществу. «В нашей культуре сексуальность все еще окружена стыдом, табу и неловкостью», — говорит она. Она полагает, что женщины должны перестать стесняться своих желаний и откровенно говорить своим партнерам, если что-то идет не так. «Я считаю, часть моей работы заключается в просвещении: дать людям точные сведения и, если так можно выразиться, „привести норму обратно в норму". Когда у людей проблемы в постели — например, аноргазмия — они думают, что, они единственные во всем мире, у кого такая напасть».
О женских сексуальных расстройствах заговорили лишь недавно, поясняет Мойл. «Все наслышаны об эректильной дисфункции, однако о таких заболеваниях как вагинизм или болезненный половой акт женщины только начинают узнавать. Выхолощенная голливудская сексуальность здесь не помогает. В том, что касается „устранения неполадок", приходится работать в атмосфере стыда и неразберихи. Целых 25% женщин не сдают мазок из шейки матки — и все потому, что стесняются. Среди молодых женщин эта цифра еще выше».
Теобальд также отмечает атмосферу лицемерия, которой окутано женское сексуальное здоровье: так, исследования по диспареунии (болезненный половой акт) составляют лишь пятую часть от исследований по эректильной дисфункции. По данным медицинской поисковой системы «ПабМед» (PubMed), в прошлом году по эректильной дисфункции было проведено 1 954 исследования, а по диспареунии — лишь 393. Сама Теобальд страдает вульводинией — то есть от болей в вульве — с 40-летнего возраста.
Может, сексуальная революция и началась уже полвека назад, полагает Мойл, но мы лишь недавно начали осознавать, что для настоящего веселья сексу мало быть просто функциональным. «Женщины должны познать, от чего конкретно они получают удовольствие, перестать стесняться своих желаний. Может быть, в этом помогут аудиокниги или эротическая литература», — отмечает она. «Проблема в том, что здесь мы выступаем в роли догоняющих, а окружает нас сплошной секс. У каждого есть смартфон, сексом сдобрена реклама любых духов, и складывается впечатление, что у всех с сексуальной жизнью полный порядок. Нам нужно больше достоверного изображение секса — например, как на сайте Синди Гэллоп (Cindy Gallop) «Занимайтесь любовью, а не порнухой» (Make Love Not Porn), где интимные сцены сняты без постановки, или женская порнография Анны Ричардс (Anna Richards) «Пошалим» (Frolic Me). Но дело тут не только в реализме: важно понять границу между правдой и вымыслом, ведь именно там кроется наибольший разрыв.
Если бы ей предложили разрушить какой-нибудь миф о сексе, она бы начала с «у мужчин и женщин разные запросы». «Все мы реагируем на прикосновения, на что-то увиденное или услышанное. Но есть стереотип, будто мы заводимся с пол-оборота, как та женщина из рекламы духов, которая аж извивается в порыве страсти». Она настаивает, что более качественного секса добиваются не только женщины. «Мужчины тоже хотят, чтобы их женщины получали удовольствие. Это наше общее дело».
Домина Риба Мэйбери (Reba Maybury) мечтает изменить соотношение сил между полами. К БДСМ ее подтолкнула притягательная сила «тотема власти». «Меня привлекает роль сильной женщины. Мне всегда нравилось заниматься сексом, но стыд, который его окружает, отталкивал. Меня удивляет, что люди не афишируют свои фетиши — а ведь они есть у каждого. Просто некоторым надо пожестче, чем другим. Но у большинства фетиши очень тонкие и деликатные».
Своих политических взглядов Мэйбери, она же Госпожа Ребекка, не скрывает. Однако своих рабов она ставит словами и мозговой игрой — вместо того, чтобы унижать их переодеванием или лупить их плеткой. «Меня увлекает мужская мотивация, откуда они черпают свою уверенность в себе и какой пустышкой она нередко оказывается», — говорит она. Мэйбери считает лекции по обществоведению и критическому мышлению в Колледже искусства и дизайна имени Святого Мартина при Лондонском Университете Искусств и выставляет свои произведения в галерее «Аркадия Мисса» в Сохо. «О какой должности ты мечтаешь, машину какой марки водишь, какой тип женщин тебя привлекает… Они у меня заполняют такую анкету, и так я узнаю, за кого они голосуют, какая у них любимая книга или фильм. И если отбросить все достижения капитализма, останутся лишь подлинные, неподдельные желания. Большинство мужчин даже не задумывается, на чем основана их мужественность, и это пугает. А с исторической точки зрения, смысл мужественности всегда сводился к помыканию женщинами».
Социалистка смешанного расового происхождения, Мэйбери доминирует сугубо над белыми мужчинами, причем желательно еще и правых взглядов. «Унижать других мужчин я не могу даже понарошку. А так мне гораздо проще работать, — признает она. — А вот мучить цветных я себя ни за что не заставлю, ведь этим миром заправляют белые мужчины, правильно?».
С клиентами она знакомится в интернете, чаще всего в «Тиндере» или «Инстаграме». Еще она ведет собственную передачу «Мир Госпожи Ребекки» в эфире сетевой радиостанции в Хэкни. Некоторые отношения так и остаются виртуальными — дальше разговоров по веб-камере и смсок дело не заходит. Другие же заканчиваются встречами «в реале» — чаще всего в кафе и ресторанах.
«Со стороны ни за что не догадаешься, что между нами происходит. Сидят двое, пьют кофе и общаются», — объясняет она. «Один клиент назвал меня „женошовинисткой" и Тори (сторонник Консервативной партии, прим. перев.). Такого нелепого противоречия я ему не спустила. Вообще, рабы часто говорят, что пойдут на все, лишь бы ублажить госпожу. А для меня нет большего счастья, чтобы они стали социалистами». Свои приключения Мэйбери описала в новелле «Ужин с Шалтаем-Болтаем». «Где-то 75% книги — быль, остальное — вымысел», — признается она. Благодаря ей она превратила свое ремесло домины в уникальный перфоманс. «Я осознала, что призвание госпожи чем-то сродни корпоративному менеджменту, что-то вроде творческого директора, за которого всю работу делают интерны. Они трудятся, а я продаю их плоды и делаю на этом деньги».
Верная своим феминистским убеждениям, всю выручку от своей новой книги «Шлюхи! Диалоги Госпожи Ребекки с Елисейским жнецом» она намерена перевести в профсоюз работниц секс-индустрии. «Книга выстроена на разговорах с одним женоненавистником, очень странный был парень. Один раб делал мне иллюстрации, другой нарисовал обложку, третий — все сверстал, четвертый — за все заплатил, а теперь еще и все деньги пойдут секс-работникам. Я хочу выдоить этих мужиков сполна, чтобы женщинам тоже немного досталось».
Рассчитывает ли она, что кто-то из мужчин, с кем ей довелось пообщаться, изменит свои взгляды? «Вообще-то моя цель именно в этом, но тут все непросто. На самом деле, я занялась перфомансом из-за глубокого разочарования от того, что мужчины постоянно заводят себе фетиши, которые никак не сочетаются с их взглядами на жизнь. Например, попадаются Тори, которые испытывают влечение к сильным женщинам, но при этом плевать хотели на права секс-работниц и вообще используют женщин, будто они — одноразовый товар».
Эти активистки задают тон разговору, в котором женщина больше не сексуальный товар — а потребитель секса наравне с мужчиной. Настало время для революции удовольствий.