Рождество, которое праздновалось в киевском соборе по Юлианскому календарю, было необычным. Накануне экуменический патриарх Варфоломей подписал в Стамбуле документ о независимости — то есть автокефалии — Православной церкви Украины: так называемый томос. На Рождество томос был представлен на службе, и его показали по всем телеканалам.
«Сегодня мы празднуем нашу церковную и духовную независимость, — сказал митрополит Епифаний, и громкий голос нового главы церкви разнесся из колонок по церковному подворью. — Я благодарю Бога, патриарха Варфоломея и президента Петра Порошенко». Ранее признанной была только Украинская православная церковь Московского патриархата (УПЦ МП). Но после распада Советского Союза от нее отделилась Украинская православная церковь Киевского патриархата (УПЦ КП). Томосом она также признана канонической, теперь это — Православная церковь Украины, и она является одной из 15 независимых «автокефальных» церквей экуменической патриархии.
В 90-е годы проводилось множество исследований, посвященных изменению политической системы в странах во время третьей волны демократических преобразований, а также переменам в экономике. Тогда мало кто предполагал, что религия снова будет оказывать мощное влияние на общественную жизнь. Представители разных подходов к политическому и социальному развитию сходились во мнении, что марксистско-ленинская идеологическая система в странах Варшавского договора, прежде всего в Советском Союзе, отодвинула религию на задний план и почти лишила ее всякой политической значимости. Но очень скоро стало понятно, что религия остается важным фактором на всеобщих выборах, при возвращении национализированной собственности, в образовании, сексуальной жизни, и что она является предпосылкой легитимности политической деятельности.
Особенно очевидно это в православных странах, где православные церкви идентифицировались с государственными церквями. Православная церковь состоит из децентрализованных организаций, которые стоят на вековых традициях и современных политических предпосылках. Вообще они базируются на поместных или национальных церквях, имеющих автокефальный статус, то есть обладающих правом самостоятельно выбирать себе главу. Согласно каноническому праву, поместная церковь по своей природе не является ни национальной, ни территориальной, а включает в себя митрополии, то есть группы диоцезов, во главе с патриархом, архиепископом или митрополитом, входящим в синод.
Отношения между автокефальными церквями определяются согласно иерархии частей. При этом Константинопольский патриарх является экуменическим, то есть «первым среди равных». Гибкость децентрализованной системы помогла развиться отдельным церквям, связанным между собой доктринальным и литургическим единообразием.
Тем не менее отдельные церкви жили в изоляции друг от друга и не могли принимать общих решений. Особенно негативно повлиял на них национализм, который расцвел в XIX и XX веке. Национализм видит в церкви дополнение к национальной идее, инструмент, который сохраняет язык и обычаи той или иной нации. Эти представления достигли кульминнации летом 2018 года на Украине, после того как украинский президент Петр Порошенко потребовал от экуменического патриарха Варфоломея признания автокефалии Украинской православной церкви, которая вступила в спор с Русской православной церковью из-за принадлежности, точнее самостоятельности в принятии решений.
Этот поворот религиозного сообщества одного народа ко всему миру сделал Церковь всеобщей (katholikos) и универсальной, не зависимой от этнического происхождения ее членов. Основное разделение духовников в подобном церковном устройстве такое: епископы, священники и дьяконы. Между ними существует строгая иерархия. Главное православное правило экклесиологии основано на идее, что где бы в мире ни совершалась евхаристия, там есть и Церковь и все тело Христово. Идея же поместной Церкви исходит из того факта, что евхаристия совершается в определенном месте, образуя единство всех членов Церкви, вне зависимости от их возраста, занятия, пола, расы, языка и так далее. Также существует географический подход к евхаристии, согласно которому евхаристия всегда связана с неким местом.
Из-за своего образования во времена национальных возрождений в XIX веке священники часто были главными приверженцами национальных идей. Вскоре Церковь поняла, что национализм — важная и мощная идея, популярная как у народных масс, так у политической элиты. Поэтому Церковь начала поощрять национальные движения и обрела доверие национальных церквей. Особенно заметно это было среди православных славян, которые путали Церковь и нацию и умели сделать так, чтобы Церковь служила целям национальной политики. Поэтому они провозглашали свою веру сербской, русской или болгарской, забывая, что в первую очередь она православная и универсальная. Поэтому крупный современный специалист по православию Тимоти Вэр считает, что на протяжении последних двух веков национализм был недугом православия. Все это время предпринимались попытки обнаружить эксклюзивные национальные черты церковных сообществ, которые канонически базировались на одних и тех же догмах и литургических правилах.
Епископы по-прежнему возглавляли города и регионы, а не нации или этносы. Митрополии были и остались городскими, а патриархи по-прежнему назывались епископами главных городов. И даже там, где националистические чувства были очень сильны, как, например, в Греции во время борьбы за независимость от Османской империи, Церковь с осторожностью относилась к своей самоидентификации. Так, новое греческое государство идентифицировало себя не по национальному или не по языковому принципу, а по принадлежности к православию. Греческими гражданами называли тех, кто верит в Христа. В первом греческом конституционном документе середины XIX века греческой религией называется Восточная православная церковь Христа, а не Греческая православная церковь.
Современная интерпретация национального православия основывается на модернистском и националистическом толковании 34-го апостольского правила: «Епископам всякого народа подобает знать первого в них, и признавать его как главу, и ничего превышающего их власть не творить без его рассуждения: творить же каждому только то, что касается до его епархии, и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо так будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец, Сын и Святой Дух».
Народ в этих греческих правилах называется этносом. Учитывая, что Апостольские правила были написаны в раннехристианский период, этнос понимается через Христову заповедь: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Св. Евангелие от Матфея 28:19). Тем же словом на иврите называются все не-евреи, населявшие эти регионы, вне зависимости от их этнического происхождения в современном понимании. Эти правила особенно важны для Восточной церкви, а на христианском Западе они применены не полностью.
Судя по всему, подлинную основу православия и ранней церкви успешно заменили националистическим идеалом православия, хотя понятию нации как таковой не более 150 лет. Так национализм превратился в строгую догму православных церквей, что противоречит Традиции, а также раскалывает православие на непримиримые лагеря и приводит к политическим конфликтам.
Автокефалией пользуются, чтобы доказать, что поместная Церковь на самом деле является национальной, тем самым отрицая епископальные диоцезы как основные поместные церкви христианства. Кроме того, национализм противоречит решениям Церкви и распространяет современную ересь филетизма.
Филетизм — это церковная идея, согласно которой поместные автокефальные церкви должны основываться не на поместных и церковных, а на этнофилетических, то есть националистических критериях. На Великом Константинопольском соборе 1872 года филетический религиозный национализм осудили как современную ересь, поскольку Церковь не может идентифицировать себя ни с одной нацией. На том соборе Церковь осудила расовую дискриминацию, этнические раздоры, ненависть и расколы внутри Церкви Христовой как явления, противоречащие Евангелию и святым канонам раннехристианских отцов и апологетов.
Эти решения Собора объясняются страхом, который в то время охватил фанарских патриархов и греческих священников, боявшихся утратить свое влияние на болгарский, македонский, сербский и албанский народ. Кроме того, эти церковные иерархи часто пользовались филетизмом как оправданием для собственных этнолингвистических интересов, которые включали защиту греческого языка в литургии и образовании. Если, учитывая все это, вынести оценку истории с Православной церковью Украины, то заключить можно только одно: речь идет о политической узурпации православия, которая никак не связана с верой или православными догмами.