Апостроф: Какие самые большие политические риски на международной арене в этом году и на каких опасностях прежде всего следует сосредоточиться Украине в 2019 году?
Александр Вершбоу: Их много. Пожалуй, стоит назвать дальнейшую напряженность между Соединенными Штатами и Китаем как наиболее тревожную по своему геополитическому значению. У меня нет оптимизма, что торговые споры решат. Переговоры в этом году могут сорваться, что приведет к дальнейшему обмену санкциями и взаимному давлению. Однако, что более важно, экспансионизм Китая, скорее всего, будет беспрепятственным. И мы увидим начало долгого противостояния США и Китая, которое может стать для мира дестабилизирующим.
Вторая в моем списке — дальнейшая напряженность между Соединенными Штатами и Россией, а также между Европой и Россией. Украина будет оставаться центральным вопросом, но ситуация и в дальнейшем будет усложняться из-за расследования Мюллера и потенциального замешательства, которое может возникнуть из-за внутренней политики в США. А это может привести к дальнейшим конфликтам в отношениях США с Россией.
И все это будет происходить на фоне продолжающегося напряжения в трансатлантических отношениях. За первые два года администрации Трампа возникло столько вопросов: торговля, изменение климата, иранское ядерное соглашение, Иерусалим… До сих пор НАТО было отграниченным от этого, по крайней мере, в плане политики. Но меня беспокоит, что могут быть проблемы для отношений США с союзниками в НАТО, в частности в 2019 году.
Это лишь несколько рисков в этом году. Думаю, в основном эксперты очень обеспокоены, что международную стабильность сохранить будет значительно сложнее, чем в последние годы.
— Есть еще какие-то угрозы безопасности, которые вы бы хотели назвать?
— Могу назвать Украину как потенциальную горячую точку. Очевидно, что Россия будет пытаться применить все свои инструменты, чтобы вмешаться в украинские президентские и парламентские выборы. По меньшей мере, чтобы посеять беспорядок и хаос. А как максимум — привести к власти покладистых лидеров, которые могут быть готовы принять диктат России. Не думаю, что это возможно, но они могут считать, что этого можно достичь. Это означает, что Украину может ожидать эскалация насилия, как это было в конце прошлого года. В то же время Запад отвлекается на внутренние вызовы в США и Европе.
Есть много других глобальных вызовов — в частности, опасность кибернетической войны. Нападения хакеров на институты и важнейшую инфраструктуру, скорее всего, станут более серьезными в 2019 году. Из-за развития технологий защищаться становится все сложнее.
— Полномасштабная война России против Украины, по вашему мнению, возможна?
— Думаю, прямое столкновение возможно. Хотя, может, это и не очень вероятно, ведь россияне могут достичь многих своих целей более запутанными формами агрессии: кибератаками, дезинформацией, разжиганием сепаратизма, коррупцией и другими средствами создания нестабильности в Украине. Однако надо быть готовым и к новой прямой военной атаке — или опять в Азовском море, или чтобы захватить территории вдоль побережья Азовского моря.
Я поддерживаю усилия США и других стран с целью помочь Украине, включая предоставление военной помощи, чтобы попытаться сдержать прямую российскую агрессию. В то же время также, чтобы помочь Украине защититься от кибернетических и гибридных угроз.
— Думаете, в общем Россия в 2019 году станет более опасной?
Россия будет продолжать искать возможности использовать свое влияние на Ближнем Востоке и в Северной Африке. И меня беспокоит, что отсутствие единства между Соединенными Штатами и Европой, их внутренние вызовы, дадут России много возможностей использовать это в долгосрочном противостоянии с Западом. То есть Россия, которая пытается расширить свое влияние, может иметь больше возможностей использовать эти разногласия.
— Кажется ли вам, что Запад уже более подготовлен противостоять агрессивной политике России?
— Думаю, это классическая ситуация полупустого стакана. С момента вторжения в Украину в 2014 году Запад сделал много, в том числе в военном плане, чтобы восстановить политику сдерживания, тратить больше на оборону, повысить готовность своих сил, чтобы прямая агрессия России была для Москвы очень рискованной. Даже несмотря на все мастерство ее гибридных методов и использования «зеленых человечков».
Но в остальном Западу еще надо сделать многое, чтобы уменьшить свою уязвимость перед российскими усилиями по дестабилизации и дезинформацией, вывести грязные деньги из наших экономик, заниматься социальными проблемами, которые Россия эксплуатирует, используя социальные медиа и другие инструменты дезинформации, чтобы подорвать наши демократические общества.
Поэтому, с определенной точки зрения, невоенным угрозам со стороны России следует уделять даже больше внимания, чем прямым военным. В военном плане также надо делать больше: нужно внедрить много программ, включая те, решение по которым было принято на саммите в прошлом июле. Но больше меня волнуют именно невоенные угрозы.
— В России есть какие-то серьезные внутренние вызовы, которые могут повлиять на ее внешнюю политику?
— Санкции повлияли на российскую экономику. Возможно, не столь критично, если были бы еще дополнительные меры со стороны и США, и ЕС. Однако российская экономика стагнирует, до сих пор сильно зависит от цен на энергоносители. Поэтому Россия уязвима. Но ей, увы, удается довольно успешно разделять Запад, и достичь политического консенсуса по новым санкциям против России нелегко.
Но ситуация в экономике, я думаю, ведет к уменьшению поддержки народом Путина и его опасной внешней политики. Думаю, россияне до сих пор очень чувствительны к цене российских интервенций в Украине и на Ближнем Востоке. Поэтому уязвимые точки, которые Запад способен использовать, чтобы повлиять на курс российской политики, возможны. Но, к сожалению, экономическое падение недостаточно существенное, чтобы непременно принести какие-то изменения в 2019 году. Наиболее вероятный сценарий — продолжение противостояния и испытание Россией Запада и нашей настойчивости относительно уважения к верховенству права.
— Какие вызовы, кроме России, вы видите для Украины и ее внешней политики? И какое значение имеют выборы, которые должны состояться в Украине в этом году?
— Россия, конечно, является самой большой угрозой, потому что пытается подорвать стабильность Украины и дискредитировать ее повестку дня евроатлантической интеграции. Но тем не менее Украине нужно найти способ снизить градус напряжения в отношениях с Венгрией. К сожалению, это напряжение, по крайней мере, немного влияет на отношения Украины с НАТО и ее способность сотрудничать с НАТО по полной.
Кроме этого, основные вызовы, думаю, внутренние. Нужно начать новый этап реформ — и это еще одна ситуация наполовину полного или полупустого стакана. Безусловно, с 2014 года Украина сделала много в плане макроэкономической стабильности, создание структур для борьбы с коррупцией, улучшение прозрачности через вещи вроде электронного декларирования, внедрения реформ в некоторых сферах — например, системе здравоохранения, на рынке газа. Но в Украине нет такого стремительного экономического роста, который должен быть, — 6-7% в год.
Независимо от того, кто победит на выборах, эффективность антикоррупционных институтов будет решающей для Украины. Но эти выборы — шанс объединить силы, которые поддерживают реформы, и не дать России возможности сорвать евроатлантическую интеграцию Украины.
— Какие вызовы вы видите в этом году для США и президентства Трампа?
— Основной вызов для президента — приспособиться к демократическому большинству в Палате представителей в условиях множества расследований, которые, скорее всего, запустит Палата представителей по ряду вопросов: от отношений Трампа с Россией до нарушений законов о финансировании кампаний и сохранении даже на посту президента частных корпоративных интересов, вместо того чтобы передать их в слепой траст. То есть будет много внутренних вызовов.
В то же время его торговые войны с Китаем и, потенциально, с Европой могут привести к экономическим проблемам, что, вероятно, скажется на шансах Трампа на переизбрание через два года.
И, конечно, как я сказал в начале интервью, продолжение геополитического соперничества с Китаем, дальнейшие конфликты с Ираном одновременно с частичным выходом из игры на Ближнем Востоке могут привести к международным кризисам как результату отступления с лидерских позиций США в мире.
Трансатлантические отношения при Трампе стали, безусловно, чрезвычайно проблемными, поскольку США отвернулись от многих традиционных союзников и угрожают Европе торговой войной, их позиция — часто крайне антиевропейская. В 2019 году эта сфера нашей внешней политики может быть неуправляемой.
— И как, по вашему мнению, отношения США с ЕС будут развиваться в ближайшем будущем?
— Этот год — очень важен, так как ЕС сам столкнулся с внутренними проблемами, занимается процессом Брексита, который, видимо, в какой-то форме все-таки состоится… Брексит без соглашения может повлечь внутренние проблемы в ЕС, в результате которых он, вероятно, замкнется в себе. И, конечно, проблема популизма может привести к значительным изменениям в Европарламенте и меньшему вниманию к трансатлантическим отношениям со стороны руководителей ЕС, которые сменятся позже в этом году.
То есть с учетом появления всех этих противоречий в трансатлантических отношениях — по торговле, климату, Ближнему Востоку, иранской ядерной сделке, — потенциально это может привести к существенному напряжению между США и ЕС и даже серьезному расколу внутри НАТО, что было бы приглашением для России и в дальнейшем усиливать свое вмешательство в дела наших стран.
— Как думаете, какая задача сейчас стоит перед Трампом: удержаться до конца текущего срока или оставить шансы на переизбрание на следующий?
— Думаю, он будет пытаться придерживаться курса и его повестки дня об «Америка — прежде всего», которая, по его мнению, необходима, чтобы сохранить свою базу поддержки, а это примерно треть населения. В то же время он хочет улучшить шансы на переизбрание. Это означает необходимость отвоевать обратно часть электората, которую, похоже, потерял на промежуточных выборах.
Поэтому ему надо будет решить, удвоить ли ставку на радикальную повестку дня против истеблишмента, или искать компромиссы с Конгрессом по крайней мере по нескольким вопросам типа инфраструктуры или здравоохранения — с надеждой обеспечить себе достаточно голосов независимых избирателей или тех, которые не определились, чтобы достичь переизбрания. Сейчас похоже, что он увеличивает ставки, но правительственный шатдаун показал его невыгодное положение. И я ожидаю, что довольно скоро Трамп изменит свою политику, потому что загнал себя этим в угол.
— Если учесть последние события, курс Трампа по Ближнему Востоку сделает регион более стабильным или менее стабильным?
— Меня беспокоит, что выход из Сирии, хотя это и может занять несколько месяцев, будет иметь тот же эффект, о котором предупреждали критики Трампа: поощрит Россию и Иран укрепить свои позиции в Сирии, усилит угрозы для Израиля и стран Персидского залива. Также Трамп может этим вызвать распад коалиции против ИГИЛ (запрещенная в России организация — прим. ред.), которая была успешной, по крайней мере, уничтожив халифат, территориальную основу ИГИЛ. Но сам ИГИЛ как международная угроза еще не уничтожен полностью. Поэтому я боюсь, что выход из Сирии и перспектива преждевременного выхода из Афганистана ускорит возрождение ИГИЛ и подорвет нашу способность сохранить коалицию, бороться с ИГИЛ и противостоять расширению влияния России и Ирана на Ближнем Востоке.