На саммите «двадцатки» в китайском Ханчжоу в сентябре 2016 года мир начал менять цвет. У Барака Обамы оставались последние недели на посту президента, как и у Франсуа Олланда (даже если он сам об этом не подозревал…). При этом Маттео Ренци еще не проиграл свой конституционный референдум в Италии и продолжал строить иллюзии, подобно новому канадскому премьеру Джастину Трюдо. Ангела Меркель все еще царила в Европе.
Тем не менее «сильные лидеры» уже начали расширять свои позиции, причем со все большей уверенностью. Си Цзиньпин с триумфом принимал гостей, хотя еще не был назначен пожизненным лидером. Владимир Путин аннексировал Крым в 2014 году, а затем оказал эффективную поддержку Башару Асаду в Сирии. Наконец, Реджеп Тайип Эрдоган смог справиться с попыткой государственного переворота и, как никогда укрепив свое положение, запустил беспрецедентную кампанию арестов, чтобы похоронить оппозицию. На всеобщее обозрение предстали предпосылки кардинальных перемен в мире, когда усталые представители старых западных демократий уступают место набравшим силу автократам.
Права человека на китайский манер
На саммите «двадцатки» в Буэнос-Айресе два года спустя, с 30 ноября по 1 декабря 2018 года, лагерь демократов сжался как шагреневая кожа. Звезда молодого президента Франции Эммануэля Макрона резко закатилась из-за «желтых жилетов», беспорядков в Париже и его собственного бессилия на европейском уровне. Самолет потерявшей запал канцлерин Ангелы Меркель остался на земле, и она пропустила общее фото, на котором видное место досталось противникам просвещенного западного либерализма. Хозяин саммита, либерал Маурисио Макри — глава страны-банкрота. Си Цзиньпин, Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган в свою очередь блистали еще больше, чем двумя годами ранее.
Кроме того, на встречах такого рода они теперь представляются сдержанными и дипломатичными политиками по сравнению с президентом США Дональдом Трампом. Тот с удовольствием саботирует крупные международные мероприятия, на которых до недавнего времени доминировали США, обескураживая западных союзников, пока «сильные лидеры» отмечают свой триумф.
В марте 2018 года Си Цзиньпин провел конституционную реформу и стал пожизненным лидером. Он формирует гигантскую сферу влияния и экономической экспансии с помощью Нового шелкового пути, создает масштабную сеть внутреннего контроля и строит лагеря для мусульманского уйгурского меньшинства. Воспользовавшись плохим имиджем и протекционизмом Дональда Трампа, он предстал в Давосе как глашатай многостороннего подхода и открытости экономики, хотя китайский рынок все еще закрыт для западных компаний.
Он даже говорит, что защищает китайскую концепцию прав человека, которая, мягко говоря, не стыкуется с Уставом ООН. Что еще серьезнее для западного лагеря, он опровергает старое утверждение о том, что повышение уровня жизни влечет за собой продвижение демократических идей и стремление к свободе в авторитарных странах. «В Азии формируется новый мир, но это не свободный мир», — пишет историк Питер Франкопан (Peter Frankopan) в книге «Новый шелковый путь».
«Дай пять!» с Путиным
После аннексии Крыма Владимир Путин взялся за приватизацию Азовского моря, которое до этого делили между собой Россия и Украина. Незадолго до саммита в Буэнос-Айресе российские силы задержали украинское судно с 24 моряками, которые теперь оказались в положении заложников. Причем, этот шаг не вызвал особой реакции на Западе, если не считать отмены встречи с Трампом в рамках саммита «двадцатки». Российские спецслужбы в свою очередь подозреваются в проведении в Великобритании химической атаки против бывшего агента Сергея Скрипаля.
Установленные западными спецслужбами и СМИ подозреваемые выступили на российском телевидении и получили защиту президента. Пророссийские сайты распространяют пропаганду в интернете и, как подозревают, оказали воздействие на американские выборы. Путин продолжает шахматную партию с Западом, пользуясь малейшими ошибками противников и гигантоманией Дональда Трампа, что было видно на примере неловкой пресс-конференции в Хельсинки 13 июля, когда президент США пошел против собственных спецслужб в присутствии российского коллеги.
Эрдоган в свою очередь продолжает похищать, сажать и пытать сторонников Гюлена (именно на них свалили всю ответственность за попытку госпереворота 2016 года) с помощью агентуры во множестве стран, от США до России и Ирана. Наконец, наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бен Салман обозначил на аргентинском саммите свое возвращение на мировую арену после убийства журналиста Джамаля Хашогги в саудовском консульстве в Стамбуле 2 октября 2018 года. Кадры его веселого рукопожатия с Путиным облетели весь мир. Два года назад в Ханчжоу он еще представлял образ принца, который хочет модернизировать страну…
Их триумф тем заметнее, что их становится все больше. Индийский премьер Нарендра Моди, который встал у руля «самой большой демократии мира» в 2014 году, взял курс в сторону индуистского национализма в ущерб мусульманам и правозащитникам. В Бразилии же некогда совершенно неизвестный кандидат от ультраправых Жаир Болсонару одержал победу на президентских выборах в октябре 2018 года, воспользовавшись развалом политической системы, символами которого стали тюремное заключение харизматичного бывшего президента Лулы, повальная коррумпированность множества партий и неспособность справиться с экономическим кризисом, подорвавшим подъем этой страны.
Миграционный предлог
Как бы то ни было, лагерь западной демократии подрывается в том числе и изнутри — как в Европе, так и в США. Развал традиционных партий отмечается сразу в несколько европейских странах (Франции, Италии, Испании, Греции и т.д.) и зачастую сопровождается подъемом ультраправых популистских партий, которые стремятся воплотить в себе недовольство экономическим кризисом и ситуаций с иммигрантами, когда в 2015 году миллион человек прибыли в Европу через Грецию и Балканы.
«Кризис 2008 года обострил недоверие к европейским институтам, и оно в частности находит отражение в культурном неприятии элиты и иммигрантов, то есть двух сторон открытости границ», — подчеркивает политолог Иван Крастев. У власти в Австрии, Италии и Болгарии сейчас находятся ультраправые партии, однако это не вызывает осуждения со стороны традиционных движений, которые в некоторых случаях формируют с ними правительство. Миграционный кризис 2015 года послужил ультранационалистическим властям Венгрии и Польши предлогом для того, чтобы отбросить либеральные правила Брюсселя.
Обвинения затронули также отрицательное внешнеторговое сальдо с Японией и, прежде всего, Германией Ангелы Меркель, которая предстала в ноябре 2016 года поборницей либеральной демократии. «На том, кто руководит этой великой страной [США] с точки зрения ее значительной экономической мощи, военного потенциала и особого блеска, лежит ответственность перед остальным миром», — заявила она, напомнив об «общих ценностях» Германии и США: «Демократия, свобода, защита права и человеческого достоинства вне зависимости от происхождения, цвета кожи, вероисповедания, пола, сексуальной ориентации и политических взглядов».
Европа трещит по швам
Два года спустя, после 13 лет у власти и на фоне критики внутри собственной партии, у нее больше нет сил представлять оппозицию Трампу. Ее риторика в свою очередь стала принимать мрачные очертания, примером чему могут служить слова, которые она произнесла 11 ноября в Париже: «Международные институты легко разрушить, но сложно отстроить заново. Сможем ли мы сегодня, как в 1948 году, принять Всеобщую декларацию прав человека? Лично у меня нет такой уверенности».
Ее заявления перекликались с выраженным в тот же день пессимизмом президента Франции: «В истории останется образ, образ 80 лидеров под Триумфальной аркой, только вот неясно, как его истолкуют в будущем: как символ устойчивого мира между нациями или последний момент единства перед новым разгулом хаоса в мире». Месяц спустя вокруг Триумфальной арки развернулись направленные против Макрона агрессивные демонстрации «желтых жилетов», ставшие очередным ударом по международному имиджу французского лидера, который еще недавно отвечал крепким рукопожатием американскому коллеге и надеялся переубедить его.
Именно в этой расколотой Европе мы увидели в 2015 году миграционный кризис и неспособность справиться с ним. Германия, Австрия и Швеция приняли значительную часть беженцев, чем очень сильно укрепили позиции ультраправых среди электората. Остальная Европа не проявила особой солидарности, переложив на три эти страны попытки интеграции мигрантов, а на Италию и Грецию — поток новоприбывших.
Большая партия в покер
Венгерский премьер Виктор Орбан, чьи рейтинги в тот момент пошли на спад, представил себя глашатаем борьбы с «вторжением» мигрантов и мусульман, в чем его поддержали страны Центральной Европы. Обвинив ЕС в подрыве европейской (то есть христианской) идентичности, Польша и Венгрия воспользовались миграционным кризисом, чтобы спровоцировать Брюссель по другим основополагающим ценностям ЕС: правовому государству и свободе прессы. Виктор Орбан сформировал альянс с ультраправым итальянским вице-премьером Маттео Сальвини (пришел к власти после выборов 1 июня), однако остался в правой Европейской народной партии, которая воздержалась от критики альянса канцлера Австрии с ультраправой Австрийской партией свободы.
Голосование британцев за выход из ЕС показало, что Европа смертна. Хотя катастрофическая позиция по Брекситу Консервативной партии и лидера лейбористов Джереми Корбина (Jeremy Corbyn) позволила Евросоюзу сохранить жесткость и единство перед лицом противоречивых требований британского правительства, эта видимость единогласия едва ли может скрыть пошедшие по стенам европейского дома трещины.
Точно так же был объявлен вывод американских войск из Сирии под предлогом окончания войны с «Исламским государством» (запрещенная в России террористическая организация — прим.ред.), хотя многие спецслужбы выражают тревогу по поводу подъема активности ИГ в виде городской партизанской войны. Франция и Великобритания, чьи войска тоже присутствуют в стране, были предупреждены в последний момент. Что касается курдских сил, которые сражались с ИГ в попытках сформировать в Сирии автономный регион, они могут оказаться на милости Турции, а та всегда считала борьбу с сирийскими союзниками РПК приоритетной задачей по сравнению с ликвидацией ИГ.
Жгучее поражение
Эрдоган пообещал Трампу, что закончит работу с ИГ. Президенту США этого оказалось достаточно, и он ответил: «Дело за вами, мы тут закончили». Его собеседник не скрывал радости от того, что американцев больше не будет рядом с курдами. Словно объединяя главных действующих лиц в деле Хашогги, Дональд Трамп с радостью отметил, что Саудовская Аравия «потратит необходимые деньги на восстановление Сирии вместо США».
Сирия стала жестким поражением для западного лагеря. После отказа Барака Обамы провести вмешательство в ответ на химическую атаку в 2013 году Россия смогла вернуться на Ближний Восток. Она спасла катившийся в пропасть режим Башара Асада и позволила ему отвоевать территорию страны при решающей поддержке Ирана. Нужно сказать, вывод американских войск во многом играет на руку и Тегерану, хотя он теперь значится главным врагом Вашингтона после зрелищного примирения Дональда Трампа с Ким Чен Ыном в КНДР.
Судьба Сирии и ее режима долгое время была предметом мирных переговоров в Женеве под эгидой ООН, Парижа и Вашингтона, однако теперь решается Москвой, Тегераном и Анкарой, которые весьма далеки от роли мирового жандарма, которую больше не хочет играть Америка Трампа. Три этих государства отстаивают собственные интересы в регионе, не заботясь о правах человека или наказании преступлений режима в отношении части его населения.
В новом раскладе XXI века Си Цзиньпин играет в го, Путин — в шахматы, Трамп — в покер, Эрдоган — в нарды, Мухаммед бен Салман — в жестокую видеоигру, а британское руководство — в бесконечную стрельбу по банкам. Что касается европейцев, они, судя по всему, довольствуются пасьянсом, хотя стол, на который они выкладывают карты, рушится у них на глазах. Как же далеко в прошлом осталось то время, когда американский публицист Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) предрекал после распада СССР «повсеместное распространение западной либеральной демократии как окончательной формы любого правительства».