«Владимир Путин говорит, что он — верующий человек, очень благоговейно относящийся к Русской православной церкви. Если так, то вполне возможно, что каждый вечер, ложась спать, он молится и спрашивает у бога: „Почему ты не создал на Украине какие-нибудь горы?"». Это знаменитые слова Тима Маршалла (Tim Marshall) из его книги «Узники географии» (Prisoners of Geography).
На протяжении всей истории Россия испытывала страх из-за своей равнинной территории. Развеял эти опасения суровый климат. Из-за суровой русской погоды Наполеон и Гитлер нашли здесь свою смерть. Маршалл утверждает: «Земля, на которой мы живем, всегда формировала нас, она формировала войны, политику и социальное развитие народа, который теперь живет практически во всех частях света».
После Первой мировой войны и после большевистской революции в России большевики также пытались сохранить наследие и традиции Екатерины II, поддерживая российскую власть на основной территории страны и на ее задворках, контролируя ключевые стратегические эшелоны на Черном и Каспийском морях. В XIX веке Франция и Великобритания пытались сдержать российскую экспансию на Балканах, Ближнем Востоке и в Азии. Чтобы закрыть русским доступ к Индийскому океану, против России велась знаменитая «Большая игра». В этом географическом тупике Россия всегда придерживалась наступательной стратегии, доминируя в ключевых стратегических точках в «хартленде» — районе между Черным и Каспийским морями, охватывающем Кавказ и Центральную Азию.
Известный британский географ и геополитик Харфорд Маккиндер (Harford Mackinder) изложил стратегию русских в следующем изречении: «Кто контролирует Восточную Европу, тот командует Хартлендом; Кто контролирует Хартленд, тот командует Мировым островом; кто контролирует Мировой остров, тот командует миром».
В принципе, для Великобритании это было предупреждением «из первых рук» о необходимости сдержать Россию, прежде чем она станет угрозой британскому правлению на субконтиненте за счет контроля над географической осью мира. География России является вопросом ее существования, разделенного между европейскими и евразийскими землями. В условиях этого экзистенциального тупика Кремль придерживается мнения, согласно которому с наступлением каждой эпохи перед Россией возникает новая экзистенциальная угроза, и Россия должна обеспечить себе сферу господства — явную или скрытую, политическую или стратегическую, традиционную или нетрадиционную. В этой связи представляется очевидным, что стремление России к самодержавному правлению и централизованной политической системе обусловлено ее одержимостью, зацикленностью на своей внутренней и внешней безопасности.
Эта одержимость возникла во времена холодной войны, когда у российского лидера возникли подозрения по поводу того, что США берут в Россию «в кольцо» посредством расширения НАТО в Европе. Сталин, который во время Второй мировой войны был союзником Франции, Великобритании и США, после ее окончания перестал верить в то, что Запад собирается географически изолировать Россию. Хотя по плану Рузвельта предполагалось создать новый мировой порядок с участием четырех «полицейских», в соответствии с которым после окончания войны в Восточной Европе должна была господствовать Россия, в реальной жизни этого не произошло, и Россия вновь оказалась в географической ловушке. Этот новый страх преобладал как во внутренней, так и во внешней политике России на протяжении всей холодной войны.
После окончания холодной войны и падения Берлинской стены Россия вступила в новую фазу географического заблуждения, потеряв большую часть своей территории — иностранные государства, которые она по-имперски контролировала. Образованная затем Российская Федерация испытывала кризис руководства, переживала внутриполитический хаос и столкнулась с сепаратизмом в оставшихся административных частях, главным образом в Чечне, что стало для России серьезной проблемой. Когда в 2000 году в России к власти пришел Путин, он подтвердил верность традициям Советского Союза и подавил внутренние восстания путем централизации политической системы России. Его военные авантюры в Грузии, Молдавии и на Украине стали наглядной демонстрацией его наступательного внешнеполитического мировоззрения, согласно которому Россия не намерена уступать свои территории. Точнее, его военные интервенции в Молдавии, Грузии и на Украине отражают его геополитическое видение возрождения старого советского наследия, попытку восстановить российское влияние на ключевых территориях советской империи, чтобы вырваться из географической ловушки. В геополитическом плане его новая великая стратегия направлена на защиту российской «империи» от посягательств будущих наполеонов и гитлеров, которые он, как это ни нелепо, считает неизбежными.
Если говорить коротко, речь идет о вечном страхе вторжения, который движет российской внешней политикой. И зацикленность России на своей географии является своего рода невротическим расстройством, которое и является причиной неуверенности Москвы. Таким образом, одержимость России берет начало в этой географической ловушке, которая, в свою очередь, определяет наступательную и воинственную политику России по отношению к Европе.
Шахзада Рахим — аспирант, фрилансер и независимый писатель, интересующийся историей, геополитикой, текущими событиями и международной политэкономией.