В среду генеральный прокурор Уильям Барр (William Barr) заявил конгрессменам, что шпионаж за предвыборным штабом Дональда Трампа в 2016 году «имел место», и добавил: «Я думаю, что шпионаж во время политической кампании это очень серьезно».
Все верно, если это так. Но здесь есть проблема. Барр не представил почти никакой конкретики и доказательств в подтверждение своих обвинений в «шпионаже». А это вызывает тревогу, поскольку он является главным правоохранителем в стране.
Позже Барр заявил: «Я не утверждаю, что имела место неподобающая слежка. Я лишь говорю, что это вызывает у меня беспокойство, и что я буду это изучать».
Но сейчас это не очень важно.
Поскольку Барр не представил почти никаких объяснений по поводу своего заявления о «шпионаже», попытаемся сами разобраться, о чем он ведет речь.
Начать я могу с догадки по имени Картер Пейдж. Работая в штабе Трампа, Пейдж какое-то время был советником кандидата в президенты по внешней политике. В сентябре 2016 году он ушел из предвыборного штаба, когда появилось несколько статей о его связях с Россией. В октябре 2016 года ФБР попросило выдать ордер на слежку за Пейджем в рамках закона «О надзоре за иностранными разведками». Ордер был получен. А потом три раза продлен.
Полагаю, что исходя из этого очень простого факта, можно сделать заключение, что шпионаж за членом предвыборного штаба Трампа действительно «имел место». Но более полная картина произошедшего вызывает вопросы по поводу такого чрезмерного упрощения.
Согласно ордеру на слежку за Пейджем (отредактированная версия этого ордера была обнародована в июле 2018 года), ФБР несколько лет наблюдало за Пейджем, начиная как минимум с 2013 года, когда выяснилось, что русские пытаются вербовать американских разведчиков, и что Пейдж может стать объектом разработки. В заявке ФБР была также информация из компрометирующих материалов, которые подготовил британский разведчик Кристофер Стил. Там утверждалось, что Пейдж во время поездки в Россию в июле 2016 года встречался с двумя российскими официальными представителями и обсуждал с ними вопрос об отмене американских санкций против Москвы. (Пейдж это отрицает.)
«ФБР считает, что Пейдж сотрудничал и вступил в сговор с российскими властями, — говорится в заявке на осуществление слежки. — Есть основания полагать, что такая деятельность включала или могла включать нарушения уголовного законодательства Соединенных Штатов».
А еще есть немаловажный вопрос о том, как ФБР получило ордер на слежку по закону «О надзоре за иностранными разведками». Если говорить коротко, это очень непросто. Есть 11 судей, которые назначаются председателем Верховного суда и входят в состав Суда по делам о надзоре за иностранными разведками. Они решают, достаточно ли весомыми доказательствами обладают правоохранительные органы, чтобы начать такую серьезную работу как слежка за американским гражданином. (Все члены Суда по делам о надзоре за иностранными разведками являются федеральными судьями, и каждый из них занимается рассмотрением собственных дел.) Эти судьи рассматривают заявления, связанные с законом «О надзоре за иностранными разведками».
Эйприл Досс (April Doss) одно время работала в сенатском комитете по разведке и участвовала в расследовании по российскому делу. В 2018 году Досс, ныне работающая в юридической фирме «Сол Юинг» и занимающаяся вопросами защиты конфиденциальности в киберпространстве, сказала мне:
«Все заявки по закону „О надзоре за иностранными разведками" проходят длительный процесс утверждений в исполнительной власти, а также в Суде по делам о надзоре за иностранными разведками. Детали этого процесса могут быть разными в зависимости от того, какой раздел закона используется в обоснование заявки. Но любая заявка проходит длительный и строгий внутренний контроль в подающем его органе — в данном случае, в ФБР. Заявку рассматривают многочисленные агенты ФБР, юристы и специальный агент по надзору, после чего ее подают на утверждение директору или заместителю директора ФБР. То же самое происходит в Министерстве юстиции, где профессиональные юристы из отдела национальной безопасности рассматривают заявку, после чего она идет на утверждение к руководителю этого отдела, а потом ее утверждает либо генеральный прокурор, либо его заместитель».
Короче говоря, это очень непросто, и это не узкопартийный процесс. Кроме того, здесь нет ничего противозаконного. Правоохранительным органам непозволительно шпионить за американскими гражданами с бухты-барахты, но они могут этим заниматься, если член Суда по делам о надзоре за иностранными разведками решит, что они представили достаточно доказательств в обоснование таких действий. А ордер на слежку за Пейджем был не только утвержден, но и три раза продлен. Это говорит о том, что судья из состава Суда по делам о надзоре за иностранными разведками нашел достаточно оснований для выдачи такого ордера.
Если внимательно прочесть слова Барра, становится ясно, что он это признает. «Я думаю, шпионаж имел место, — сказал он, а потом добавил, — но вопрос в том, достаточно ли он был обоснован».
Действительно, вопрос именно в этом.
Здесь есть еще один момент, который нам следует принять во внимание. Это мысли самого Трампа по поводу сообщений о слежке. 4 марта 2017 года он разразился тремя твитами, написав:
1. «Ужасно! Только что узнал, что Обама меня прослушивал в Башне Трампа прямо накануне моей победы. Ничего не нашел. Это маккартизм!»
2. «Полагаю, хороший юрист мог бы завести основательное дело, исходя из того, что президент Обама в октябре прямо накануне выборов прослушивал мой телефон!»
3. «Как низко пал президент Обама, прослушивая мои телефоны во время священного избирательного процесса. Это Никсон / Уотергейт. Плохой (или больной) человек!»
Он как будто ведет речь об ордере на слежку за Пейджем. (Ордер был утвержден как раз во время этих заявлений Трампа.) Трамп с союзниками поднял шум, обвинив ФБР в использовании конфиденциальных источников и информаторов для налаживания контактов с сотрудниками его штаба в 2016 году и расспросов о связях с Россией.
Но утверждения Трампа просто не соответствуют тому, что нам известно о процессе в рамках закона «О надзоре за иностранными разведками». Президент (Обама или любой другой) не выдает и не утверждает эти ордера. Ордер на слежку за Пейджем по закону «О надзоре за иностранными разведками» не имел никакого отношения к прослушиванию телефонов Трампа в его башне. ФБР не пыталось своими действиями воспрепятствовать избранию Трампа. Бюро беспокоило то обстоятельство, что человек, работавший на кандидата в президенты, мог быть скомпрометирован русскими.
Я подозреваю (ударение на слово «подозреваю»), что Барру обо всем этом известно. Но еще ему известно, что произнеся слово «шпионаж», он подает сигнал о каких-то бесчестных действиях, а не о законном и строгом процессе, который дает возможность правоохранительным органам следить за американскими гражданами.
Давайте подождем и посмотрим, какие результаты даст расследование Барра по вопросу слежки за Пейджем. (Собственная безопасность Министерства юстиции тоже занимается этим вопросом, и по словам Барра, подготовит отчет в ближайшие недели.) Но если прошлое считать прологом, становится ясно, что следствие покажет: правоохранительные органы действовали строго в рамках своих полномочий.