Космонавт Олег Макаров говорил, что люди его профессии, как правило, не разбрасываются словами там наверху. «Обычно достаточно пяти-семи секунд, чтобы передать все необходимое». Однако некоторое время назад ему пришлось по служебным причинам прослушать множество записей разговоров космонавтов на орбите. Макаров был сильно удивлен.
Как только корабль выходил на орбиту, эти замкнутые люди становились красноречивыми и болтали, как птицы в клетке, когда они, озаренные лучом солнца, внезапно начинают щебетать. «Ни один из них не мог сдержать восхищения, идущего от самого сердца, перед захватывающим видом Земли из космоса».
Макаров тщательно прослушивал записи и одиноких космических первопроходцев в капсулах «Восток», и кораблей «Союз», и экипажей последней орбитальной станции «Мир» и подсчитал, что космонавты тратили в среднем 42 секунды, чтобы передать своим товарищам на Земле захватившее их волнительное чувство. Будь то космонавты из Саудовской Аравии, США, Вьетнама, Сирии, Германии или России, почти никто из них не мог сдержать восторга перед видом Земли из космоса.
«Солнце восходит молниеносно и так же быстро садится. И восход, и закат длятся всего несколько секунд, но за это время можно различить по крайней мере восемь сменяющих друг друга цветов, от ярко-красного до самого великолепного темно-синего. Каждый день ты наблюдаешь шестнадцать восходов и шестнадцать закатов. И ни один из них не похож на предыдущий», — говорит Джозеф Аллен, член экипажа «Дискавери-5» (Discovery).
Его напарник Пол Вайц так описывал крупнейший океан на планете, увиденный им из «Челленджер-1» (Challenger): «Даже взглянув на земной шар, ты не поймешь, насколько велик Тихий океан, пока на скорости восьми километров в секунду тебе не понадобится двадцать пять минут, чтобы пересечь его».
В марте 1965 года советский космонавт Алексей Леонов первым в истории совершил выход в открытый космос, оставивший у него еще больше эмоций. «Больше всего меня поразила тишина, немыслимая на Земле, настолько глубокая и всеобъемлющая, что начинаешь слышать свое собственное тело: сердцебиение, пульсацию крови в венах… Кажется, что слышно даже течение мыслей в голове. Небо? Больше звезд, чем я ожидал, на совершенно черном небе, слегка освещенном солнечными бликами. Земля, наш дом, который мы должны благоговейно защищать, была… маленькой, синей и бесконечно одинокой. Она была идеально круглой. Думаю, я до конца понял значение слова „круглый", только когда увидел Землю из космоса».
Я познакомился с Леоновым в 1992 году в Центре подготовки космонавтов в Звездном городке под Москвой. Он был одет в синий комбинезон и показывал упражнение новичку в реплике «Союза». Он как всегда был спокойным, скромным и щедрым, и именно таким он предстает в замечательном фильме Дмитрия Киселева «Время первых» (2017 год). В тот свой визит (а может быть, в другой) я встретил там молодого Педро Дуке. Двадцать лет спустя, когда он уже возглавлял Отдел управления полетами Европейского космического агентства, я взял у него интервью в Германском центре авиации и космонавтики в Оберпфаффенхофене, под Мюнхеном, и он так вспоминал свои эмоции:
«Каждую минуту что-то происходит. Солнце садится, атмосфера меняется, синяя ионосфера сияет, разные слои, отражения… Даже через полгода постоянного любования это не надоедает. Ты знаешь, что Земля круглая, и даже видел фотографии, но из космоса это поистине чарует. Воспоминания не стираются из памяти, и иногда, когда грустно, можно мысленно вернуться туда и найти пристанище в том образе».
Вид планеты в ее целостности трогает не только своей красотой. Он приводит к настоящему внутреннему перерождению. В 1989 году после незабываемого интервью с астронавтами Титовым и Манаровым на Северном Кавказе, где они отдыхали после своего годичного пребывания на станции «Мир», мы обсуждали с доктором Сальгадо и фотографом Альгерсуари, моими коллегами по репортажу, что многие из этих людей, военных, инженеров, вернулись из космического путешествия внутренне изменившимися. Я бы сказал, они стали гуманистами. Годы спустя я прочел в книге «Наш дом — Земля», в создании которой участвовали члены Международной ассоциации астронавтов, изречение Эдгара Митчелла, члена экипажа «Аполлона-14». Оно полностью подтверждало мою мысль. «Мы отправлялись на Луну техниками, а возвратились гуманистами», — сказал Митчелл.
Первый в истории космонавт, Юрий Гагарин, родившийся в колхозе в семье плотника, чей 108-минутный полет 12 апреля 1961 года отмечается каждое 12 апреля и вдохновляет сейчас эти строки, «первым осознал планету в ее целостности», говорит Павел Попович, который вместе с Андрияном Николаевым участвовал в первом групповом космическом полете в 1962 году.
«Из космоса границы не видны, не видны ни религии, ни национальности», — говорит Попович. Только целиком этот голубой шар. Возможность по-новому взглянуть на Землю, по его словам, явилась огромным шагом для человечества.
По пути домой с орбитальных станций СССР в головах всех космонавтов созревала одна и та же мысль: такие понятия, как «национальный интерес», и все производные от него в экономике, обороне и международных отношениях, оказались устаревшими и глупыми в нашем маленьком «общем» мире, который виднелся оттуда сверху.
«Неважно, озеро или море чьей страны загрязнено, в лесах чьей страны бушует пожар или чьи земли сметены ураганом, потому что ты чувствуешь, что под твоей ответственностью вся Земля», — сказал Юрий Артюхин, член экипажа «Союза-14» в 1974 году, задолго до того, как концепция глобального потепления получила популяризацию в девяностые годы.
«Я был очень обеспокоен, когда советский космонавт сказал мне, что над Байкалом атмосфера загрязнена так же, как над Европой. Американец сказал, что пятнадцать лет назад фотографии из космоса промышленных городов мира выглядели намного четче, чем сейчас», — вспоминает космонавт из ФРГ Эрнст Мессершмид, член экипажа «Челленджер-9» в 1985 году. Его коллега Зигмунд Йен из ГДР, член экипажа «Союза-31» в 1978 году, так вспоминал свое путешествие:
«Естественно, еще до полета я знал, насколько мала и уязвима наша планета. Но когда я увидел ее невероятную красоту из космоса, я всей душой почувствовал, что общая миссия человечества — сохранить ее для будущих поколений».
Владимир Соловьев, один из самых закаленных космонавтов в мире, член экипажа и командир многочисленных миссий, так описывает меланхолическое чувство, охватившее его перед посадкой: «Под конец миссии мною овладела грусть. Я смотрел на Землю через иллюминатор в моем отсеке и думал о ее вечности. Я понимал: об этом буду думать я, будут думать мои дети и внуки, а наша Земля все будет плыть в бесконечном космосе…»