У сотрудничества США и России по вопросу Ирана есть свои пределы.
Визита госсекретаря США Майка Помпео (Mike Pompeo) 14 мая в Кремле без преувеличения ждали. В марте доклад спецпрокурора Роберта Мюллера (Robert Muller) снял с президента Дональда Трампа все подозрения в «сговоре», и окно возможностей для восстановления прямых каналов связи снова открылось.
Особенно актуально это сейчас США, поскольку они стремятся не только провернуть «сделку века» в Палестине и выработать решение по Сирии, но и — что еще важнее — загнать в угол Иран. Чтобы извлечь из своего нажима максимум пользы, США хотят, чтобы Москва либо их поддержала, либо, по крайней мере, оставалась нейтральной.
Хотя ни к какому прорыву визит Помпео не привел, он все же позволил обеим сторонам изучить пути к сотрудничеству. Ими они намерены воспользоваться на предстоящей трехсторонней встрече советников по национальной безопасности США, России и Израиля, которая состоится в конце месяца в Иерусалиме.
Кремль же, со своей стороны, продемонстрировал, что по отношению к США даже готов на определенные жесты доброй воли.
После встречи с Помпео российский президент Владимир Путин посоветовал Ирану не полагаться на Россию в своем противостоянии с США из-за ядерной сделки. «Россия — не пожарная команда, мы не можем спасать все подряд, особенно то, что зависит не только от нас. Свою роль в заключении ядерной сделки с Ираном мы сыграли. <…> Но это зависит не только от нас», — заявил Путин на пресс-конференции в Сочи 15 мая.
Спустя две недели агентство «Блумберг» (Bloomberg) сообщило, что Россия отказалась предоставить Ирану ЗРК С-400, хотя просьба якобы исходила от самой иранской политической верхушки. В самом деле, учитывая, сколько политических проблем уже скопилось вокруг этой системы, разумно предположить, что российская сторона будет действовать осторожно — особенно принимая во внимание перспективы оттепели в отношениях США и сопротивление других важных региональных игроков, включая Турцию, Саудовскую Аравию и Израиль.
В настоящий момент Турция ведет с США дипломатическое противоборство из-за собственной сделки по С-400, и есть риск, что Вашингтон в отместку заблокирует продажу американских истребителей F-35. Другие страны, например, Саудовская Аравия, проявили интерес к российским ЗРК, надеясь таким образом заполучить рычаг давления на США.
При этом важно понимать, что «Блумберг» вполне мог выразиться некорректно, назвав российский ответ «отказом». Помимо политических соображений, Россия испытывает значительные технические трудности с выполнением заказов на С-400. Возможно, доставить ЗРК в Иран прямо сейчас у Москвы просто нет возможности.
В то же время усиленное давление на Иран Москве может быть даже на руку — по крайней мере, в краткосрочной перспективе.
Резкое сокращение экспорта иранской нефти даст России повод требовать увеличения собственной квоты на добычу нефти в рамках так называемого «Венского соглашения» с ОПЕК — оно ограничивает добычу нефти для поддержания высоких цен на нефть — чего добиваются российские энергетические гиганты, особенно «Роснефть», неоднократно критиковавшая сделку.
На встрече ОПЕК и партнеров в начале июля, где будет решаться вопрос, связанный с объемом нефтедобычи на вторую половину 2019 года, Москва будет требовать, чтобы не добытую из-за санкций долю Ирана перераспределили между действующими участниками соглашения. Это поможет поддержать стабильность международного рынка и избежать дальнейших колебаний цен на нефть.
Кроме того, Россия также может воспользоваться предубеждением Ирана против оси США-Саудовская Аравия, чтобы упрочить свое положение в Сирии. Несмотря на союзничество в поддержке Дамаска, Москва недавно попыталась обуздать влияние Ирана в некоторых стратегических областях, чтобы укрепить собственные позиции.
Значит ли это, что Россия поддержит американскую стратегию «максимального давления» или даже смену режима в Иране? Не совсем.
Во-первых, Москва видит в Тегеране важного игрока на Ближнем Востоке и оплот против американской гегемонии. В ее интересах, чтобы регион оставался «многополярным».
Во-вторых, несмотря на разногласия, Иран России нужен, чтобы положить конец сирийскому кризису. Кремль прекрасно понимает, что всякие разговоры о полном выходе Ирана из Сирии — попросту самообольщение. За последние восемь лет иранцы настолько глубоко вошли в состав сирийского режима и его вооруженных сил, что их уход повлечет за собой развал всей политической и военной системы, а на это Москва не готова.
В-третьих, страны сотрудничают как в Каспийском регионе, так и в Средней Азии по широкому кругу вопросов от энергетики до безопасности. Например, в середине 1990-х годов именно Иран помог России остановить гражданскую войну в Таджикистане. В 2008 году, когда Запад поспешил обвинить Россию в войне с Грузией, Иран де-факто поддержал своего партнера и встал на позицию России. В 2018 году Тегеран даже поддержал выдвинутое Москвой рамочное соглашение о правовом статусе Каспийского моря, хотя из пяти прибрежных стран, подписавших этот документ, интересы Ирана он уважает как раз меньше всего.
В-четвертых, Кремль уже дважды пытался променять поддержку Ирана на лучшие отношения с Западом — и оба раза безрезультатно. Вряд ли он совершит эту ошибку еще раз. В июне 1995 года вице-президент США Эл Гор (Al Gore) подписал секретное соглашение с тогдашним премьер-министром России Виктором Черномырдиным, по которому России предстояло прекратить продажу обычных вооружений Ирану уже к концу 1999 года. Взамен Кремль рассчитывал на более активное экономическое сотрудничество с США. Мало того что этого так и не случилось, соглашение Гора-Черномырдина еще и обошлось России в четыре миллиарда долларов упущенной выгоды от торговли и инвестиций с Ираном.
В 2009 году администрации Дмитрия Медведева и Барака Обамы договорились о «перезагрузке» российско-американских отношений. Подразумевалось, что партнерство с Ираном Россия свернет. Таким образом, в 2010 году Россия передумала предоставлять Тегерану ЗРК С-300, вопреки предыдущим обещаниям иранскому руководству. Через три года отношения с США снова ухудшились из-за протестов на Украине. Оба эти случая значительно подорвали российско-иранские отношения, вызвав недоверие и подозрение Тегерана.
В-пятых, остается неясным, что США по существу могут предложить России. Хотя расследование Мюллера подтвердило заверения Трампа, что никакого «сговора» не было, это вовсе не значит, что имидж России на американской политической сцене полностью восстановился. Поскольку до выборов в США остается чуть больше года, президент Америки может обещать России лишь то, что не будет стоить ему переизбрания — и никак не больше.
Улучшение же отношений с Москвой будет означать, что Вашингтон пересмотрел свою позицию по ряду ключевых вопросов, включая аннексию Крыма, войну на востоке Украины и вмешательство России во внутренние дела других европейских стран.
По всем этим причинам эскалацию США против Ирана Россия вряд ли поддержит. Если не брать в расчет легких сдвигов в позиции или предложения выступить посредником, усилий США по изоляции своего партнера Россия не поддержит.
Леонид Исаев — преподаватель Высшей школы экономики (ВШЭ) в Москве
Николай Кожанов — приглашенный доцент Центра изучения Персидского залива Катарского университета.