Мы часто забываем, что немцев во Второй мировой войне разбил Советский Союз. 75-я годовщина вторжения в Нормандию отмечается со всей помпой, а наступление, случившееся почти тогда же, но на Восточном фронте — к тому же гораздо более масштабное — игнорируется.
После Второй мировой войны американские военные заставили пленных немецких офицеров перечислить все кампании, в которых они успели поучаствовать до краха Третьего рейха в 1945 году. В своем отчете побывавший на Восточном фронте генерал-майор Петер фон дер Грёбен (Peter von der Groeben) написал о «самом разгромном ударе за всю войну». Он имел в виду веху в военной истории, которая в наших краях по-прежнему прозябает в безвестности. Самым разрушительным ударом всех мировых войн фон дер Грёбен назвал операцию «Багратион» — наступление советских войск, освободившее Белоруссию. Название операция получила по имени русского генерала времен наполеоновских войн.
Наступление началось 23 июня 1944 года, почти через две недели после Дня «Д» — высадки союзников в Нормандии. Результатом советской кампании, продолжавшейся до конца августа, стал полный крах целой группы гитлеровских армий Гитлера и, по мнению некоторых исследователей, крупнейшее поражение в немецкой военной истории.
Боевые действия на севере Франции шли трудно, но события на Восточном фронте оказались еще более кровавыми. Солдаты, пережившие операцию «Багратион», до конца своих дней помнили массовые уничтожения, в которых им пришлось участвовать.
Русский солдат Николай Литвин позднее вспоминал, как его подразделение остановило — а точнее, уничтожило — немецкую колонну из 10 тысяч солдат, прорывавшуюся с боями на запад. Силы противника двигались шеренгами шириной от 100 до 120 метров, растянувшись до километра, а Литвин с товарищами расстреливали их с безопасного расстояния.
«Немцы шли скученно, и промахнуться было почти невозможно. Когда наши офицеры обнаружили, что немцы пытаются прорваться на нашем участке, они прислали на подмогу целую батарею противотанковых орудий. Перед колонной встали двенадцать пушек и открыли огонь прямо в самую гущу», — писал Литвин в своих воспоминаниях, которые вышли после войны.
«Сквозь наши ряды прорвались от силы 1,5 тысячи немцев. На месте побоища остались горы убитых и тяжелораненых».
В операции «Багратион» участвовали 2,5 миллиона советских солдат. Для сравнения, через неделю после вторжения 6 июня в Нормандии сосредоточились всего 326 тысяч солдат союзников. Немецких же солдат в Белоруссии было втрое больше, чем на севере Франции. Потери на Восточном фронте тоже были огромны. По некоторым оценкам, к тому моменту, как операция «Багратион» закончилась и советские войска вступили в Восточную Польшу, РККА потеряла до 750 тысяч солдат убитыми, ранеными и без вести пропавшими.
Высадка в Нормандии обошлась союзникам в 200 тысяч раненых и убитых.
Одна лишь статистика дает понять, какая из битв объективно крупнее. Но если верить западным СМИ, все было с точностью до наоборот: во всяком случае, 75-я годовщина Дня Д в Нормандии широко отмечалась по всем правилам. Хвалу последним ветеранам воздали по праву — но насколько разителен контраст с оглушительной тишиной вокруг операции «Багратион»! И так случается во всякую годовщину судьбоносных событий июля 1944: о Нормандии — всё, о Белоруссии — ничего.
Это часть более масштабной проблемы. Мы, Запад, часто забываем, что исход войны с Германией решился на Восточном фронте. Три четверти немецких потерь во Второй мировой приходятся на кампанию против СССР. Советские войска получали обширную материальную помощь от западных союзников, и можно сказать — очень грубо — что победа над нацистской Германией одержана американским капиталом и русской кровью. Но это ничуть не меняет того, что тяжелейшие жертвы принес Советский Союз: военные и гражданские потери русских достигают 25 миллионов убитых — и это в 60 раз больше, чем у США.
Это предвзятое отношение во многом сложилось благодаря естественному интересу Запада к собственному участию во Второй мировой, считает Дэвид Стейхел (David Stahel), военный историк из Университета Нового Южного Уэльса в Канберре и признанный автор книг о советско-германской войне.
Он приводит в пример бои в североафриканской пустыне — в массовом сознании стран-участниц (Великобритания, Южная Африка, Новая Зеландия, Австралия и Индия) им отводится непропорционально большое значение. Фигура командующего немецким корпусом в Африке генерал Эрвина Роммеля (Erwin Rommel) до сих пор овеяна мифами.
«Но люди, как правило, не знают, что под командованием Роммеля в 1941 и 1942 годах ни разу не было более трех дивизий — а это максимум 50 тысяч человек. На Восточном же фронте против СССР Германия развернула 150 дивизий — то есть 3 миллиона. Это ошеломительные цифры, и нетрудно понять, почему русские считают, что их вклад в победу недооценен или даже откровенно искажается», — считает Стейхел.
Одна из причин, почему роль СССР на Западе преуменьшают, — холодная война. Во-первых, Западу было неловко признавать, что бóльшая часть заслуг в победе в 1945 году действительно принадлежит врагу за железным занавесом. Во-вторых, натянутые отношения между бывшими союзниками закрыли западным державам доступ в советские военные архивы — немецкие же архивы открылись лишь в середине 1960-х годов.
За три десятилетия с момента окончания холодной войны наметился сдвиг. Сегодня на Западе лучше осведомлены о войне на Восточном фронте, чем всего одно поколение назад, но, по словам Стейхела, знаниями о советских подвигах могут похвастать лишь те, кто регулярно читает военно-историческую литературу. В общем и целом картина осталась прежней.
«Кроме того, во многих западных университетах отношение к традиционным военным историкам предвзятое — их представляют правыми милитаристами. Крупные издательства поощряют авторов писать на темы, рассчитанные на западную аудиторию. Люди читают книжки о том, что им уже известно. О Дне Д слышали все, а битва за Смоленск 1941 года широкой публике неизвестна просто потому, что не продается».
«Примечательно, что явление это распространено даже в странах, где свободны СМИ и образование и есть неподдельный общественный интерес ко Второй мировой. Военная тема общественность заботит, однако основное внимание по-прежнему уделяется роли Запада. То же самое справедливо и для войны на Тихоокеанском театре. На самом деле свои главные боевые действия Япония вела в Китае, где задействовала миллион солдат. Китай потерял во Второй мировой от 15 до 20 миллионов человек, но какие китайские сражения мы знаем — не говоря о том, чтобы отмечать их?»
Петер Хармсен — магистр общественных наук, специалист по русскому языку. Проработал 20 лет в Восточной Азии, сотрудничал с «Франс-пресс», «Блумберг» и «Файненшл таймс». Автор двух книг о китайской истории: «Шанхай 1937: Сталинград на Янцзы» и «Нанкин 1937: Битва за обреченный город».