Ни один западный политик не решится сейчас сформулировать свое видение будущего, не говоря уже о том, чтобы заняться исторической философией. Они предпочитают копаться в деталях и заниматься повседневными проблемами. А вот для Владимира Путина никаких преград нет. В интервью газете Financial Times он обратился к большим проблемам. Как он заявил, либерализм себя изжил, а мультикультурализм, гомосексуализм и пренебрежение традиционными ценностями вызывают отторжение в западном обществе. «Мигранты могут безнаказанно убивать, насиловать и грабить», — так описал российский президент ситуацию в Европе. Подобные высказывания Путин уже делал несколько лет назад, но только сейчас они вызвали отклик. Запад — и Европа в особенности — утратили уверенность в себе, и поэтому критика Путина пала на благодатную почву.
Запад ведет себя робко
Возникло новое геоидеологическое противостояние, как во время холодной войны между коммунизмом и капитализмом в их борьбе за господствующее положение в мире. Тогдашние победители предпочитают сегодня помалкивать, а вот проигравшие ощущают себя на коне. После падения Берлинской стены Запад думал, что настал «конец истории» — именно так назвал свое эпохальное произведение Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama). Казалось, что либерализму и рыночному хозяйству нет альтернативы. Действительно, после 1990 года быстро возросло число государств, которые как минимум на бумаге были демократиями. Но теперь маятник качнулся в обратную сторону.
Самоуверенность уступила место боязливому самосозерцанию. Прежде всего в США и Великобритании, где с наступлением эры Трампа и Брексита веры в превосходство их собственной общественной модели сильно поубавилось, люди размышляют, не устарел ли либерализм. И тому есть немало доказательств. Организация Freedom House констатирует, что вот уже тринадцать лет повсеместно происходит сворачивание демократических свобод.
Шутка с двумя скрытыми смыслами
В качестве примера «Фридом Хаус» приводит положение в Венгрии, а также победу на выборах в Бразилии Жаира Болсонару (Jair Bolsonaro). Американо-европейское поражение в сирийской войне против России и Ирана относится к той же категории явлений, что и самодовольное заявление президента Си Цзиньпина, согласно которому его страна к 2025 году добьется лидирующего положения в создании искусственного интеллекта. Одновременно с этим Пекин с удовольствием заполняет бреши, которые Америка оставляет в международных организациях. Китай пытается задавать тон в подразделениях ООН, а африканские монархи и другие авторитарные лидеры часто голосуют за китайские резолюции.
Но путинская панихида по либерализму остается шуткой с двумя скрытыми смыслами. Самоуверенность Китая подкрепляется его экономической мощью, а вот Россия едва ли тянет на альтернативу западной модели. Слишком беззастенчиво ее элита наживается на народе, слишком скромны достижения постсоветской экономики, и слишком эгоистично ведет себя Москва на международной арене.
Но главное — путинская Россия зиждется на идее, которая никогда не станет экспортным бестселлером: историк Тимоти Снайдер называет историческое мышление российского президента «политикой вечности». Путин рассматривает историю как единственный и неизменный континуум с царями, Советским Союзом и православной церковью в качестве основных составляющих. Российская империя вечна, а Кремль — ее бесспорный центр. Обожествление московской империи носит мистический характер — так же, как российское государственное мышление во все времена имело христианскую богоспасительную подоплеку. Подобные обращенные в прошлое и откровенно националистические представления вряд ли способны овладеть массами в других частях мира, даже если некоторые старые левые и новые правые восхищаются Путиным как сильным лидером.
В этом заключается первый скрытый смысл. США и Западной Европе постоянно бросали вызовы, прежде всего во время холодной войны. Никогда не утихали сомнения, удастся ли остановить продвижение коммунизма в Азии, Африке и Латинской Америке. Но способность к самокритике и трансформации помогла Западу отразить эту угрозу. Правда, Москве первой удалось запустить спутник в космос. Но шок от спутника дал толчок программе освоения космоса президента Кеннеди и высадке человека на Луне пятьдесят лет назад. Открытое общество доказало свое превосходство перед врагами. Так было тогда, так остается и поныне.
И у автократов случаются промахи
Китай, располагая миллиардами долларов, способен купить последователей своей инициативы «Один пояс, один путь». Он может стремиться к гегемонии в Центральной Азии и работать над расширением зоны влияния от Владивостока до Роттердама в ущерб ЕС. Но подобные амбиции вызывают сопротивление у непосредственных соседей, а также в Индии, Европе и, конечно, в США.
Государства, ввязавшиеся в инфраструктурные проекты Китая, ясно понимают, какие формы зависимости возникают при этом. Близость к Поднебесной — это политика, основанная только на интересах, а не стабильный союз. Мир вовсе не жаждет перенимать авторитарные социальные модели. Да и сами Пекин и Москва испытывают трудности у себя дома. В Гонконге демократическое движение успешно сопротивляется государственной власти, Кремлю после протестов пришлось отпустить арестованного журналиста. Даже маленькие автократы иногда дают маху. Так на выборах мэра Стамбула победил кандидат от оппозиции.
Китай стремится к гегемонии
Пусть Запад нерешителен, не уверен в себе, расколот, но только поэтому его противники не становятся привлекательнее. Россия делает ставку на силу своего оружия, Китай — на силу своих денег. Но их мягкая сила невелика. Тут демократия и рыночная экономика могут предложить больше, даже если к ним есть много критических вопросов, и их клеймят как продукты культурного империализма.
Правда, ранее само собой разумеющееся доминирование Америки ушло в прошлое. Пекин уже может не бояться, что из-за бойни на площади Тяньаньмэнь его привлекут к ответственности. Даже малые государства знают, что эра «гуманитарных интервенций», военных операций во имя ценностей и экономических интересов не вернется. Испарилась и наивная надежда, что свободная экономика автоматически приведет к возникновению свободного общества.
Америка остается маяком свободы
Но тот, кто сокрушается по поводу гибели либерального миропорядка и возлагает за это ответственность на Трампа, должен ясно понимать, что этот миропорядок без США как державы-гаранта вряд ли был бы возможен. В этом — второй скрытый смысл геоидеологического спора. Именно тем, кто, как многие европейские социал-демократы, рефлекторно выступает против Вашингтона, Америка необходима, чтобы поддержать либеральный миропорядок хотя бы в усеченной форме. И при этом речь идет не только о политических, военных и экономических средствах воздействия Вашингтона.
Нет, ведь и идея, на которой основаны США, в отличие от России и Китая, ничуть не утратила своей привлекательности. Свобода, возможности для личного и экономического самоопределения, ценности эпохи Просвещения, нашедшие свое отражение в американской Конституции и таким образом повлиявшие на возникновение современной Швейцарской Конфедерации, — все эти идеалы было бы намного труднее реализовать без активной ведущей роли Америки. Немецкий министр иностранных дел может сколько угодно призывать к созданию альянса единомышленников — на его призывы никто не откликнется.
Америка остается маяком свободы, хотя сейчас он и светит довольно тускло. Слова Трампа иногда звучат так, будто Путин и Си ему ближе, чем американские отцы-основатели. Но самое позднее через пять лет Трамп станет достоянием истории, а США выйдут на новую дорогу. В споре идей важно иметь терпение и верить в свою силу. Правда, в этом Москва и Пекин определенно сильнее.