Пошел шестой год попытки аннексии и временной оккупации Россией Крыма, а Украина не имеет своей стратегии деоккупации и реинтеграции. Не говоря уже о международном формате переговоров по возврату Крыма, который мы даже не инициировали.
Постоянный представитель президента в АР Крым Антон Кориневич считает, что для начала Украине нужно выйти с такой инициативой, а уже потом начать обсуждать конкретные форматы и состав участников. В первой части интервью для сайта «Сегодня» Антон Кориневич рассказал, почему закон о свободной экономической зоне «Крым» нужно существенно менять, и как модернизируют КПВВ «Чонгар» и «Каланчак».
Во второй части интервью сайт «Сегодня» поговорил с Антоном Кориневичем о том, почему Украина не могла предотвратить строительство так называемого «крымского моста», и о санкциях из «крымского пакета», которые Украина должна усилить.
— Какой международный формат переговоров по возврату Крыма вы видите?
— Это серьезный вопрос и, конечно, это тот недостаток, который мы имеем все эти шесть лет временной оккупации Крыма. Потому что когда мы говорим о Донбассе, то понимаем, что Минский формат не идеален, Нормандский формат не идеален, но они существуют. Есть площадки, где можно обсуждать определенные проблемные вопросы. По Крыму такой площадки, формата или платформы до сих пор не было. Это, очевидно, связано с довольно однозначной позицией государства-оккупанта, что по Крыму не могут вестись никакие переговоры.
— Возможно, это также связано с позицией наших международных партнеров?
— Может и так. Думаю, рано или поздно, лучше, конечно, рано, мы придем к тому, что мы должны инициировать международную площадку или международную платформу переговоров по Крыму. При участии государства-оккупанта, возможно, первое время без участия государства-оккупанта, но это обязательно должно быть. То есть, как я уже сказал вначале, нам нужно держать Крым на повестке дня международного сообщества. Да, очень хорошо иметь резолюции Генассамблеи ООН по ситуации в временно оккупированном Крыму. Да, очень хорошо иметь резолюции ПАСЕ и других международных организаций. Но, если мы можем пойти дальше и на международном уровне создать эту площадку, мы готовы активно участвовать в этом.
— Это должен быть условно «Будапешт +»? Расширенный Нормандский формат? Или другой формат с участием той же Турции или Китая?
— Думаю, это можно и нужно обсуждать. Так как сейчас единого рецепта не существует. Будет ли это «Будапешт +»? Возможно. Да, потому что эти государства гарантировали нашу безопасность. Будет ли это «Норманди +»? Возможно, потому что эти государства уже включились в решение ситуации по Донбассу. Плюс Турция, более активное участие США. Это можно обсуждать. Однако сначала Украине нужно выйти с такой инициативой.
— Не кажется ли Вам, что когда Украина поставит вопрос возвращения Крыма и создания соответствующего международного переговорного формата, то наткнется на противодействие именно со стороны наших европейских партнеров?
— Есть определенные правила игры. Эти правила игры, по сути, называются основными принципами международного права. Основные принципы международного права — это те базовые правила, которых придерживаются все участники международного сообщества, чтобы считаться, условно говоря, цивилизованными. Среди основных принципов международного права — территориальная целостность, суверенное равенство государств, уважение неприкосновенности государственных границ.
Мне кажется, что цивилизованное международное сообщество хочет и дальше играть по этим правилам. Или кто-то хочет их пересмотреть и создать какие-то новые правила, открыв «ящик Пандоры»? Не думаю, что есть такое желание. Думаю, что есть желание следовать этим правилам. А если есть желание следовать этим правилам, то надо говорить, что Крым — это Украина, и нужно иметь активную позицию по защите интересов Украины. Потому что это не просто защита интересов одного государства в Европе, часть территории которого временно оккупировали. Это защита тех правил игры, которые выработало международное сообщество после Второй мировой войны. Поэтому, возможно, где-то с политической точки зрения я понимаю подтекст вашего вопроса, и понимаю, что это возможно. Но, если все разложить по элементам, то заинтересовано ли международное сообщество в пересмотре правил игры?
— Думаю, что нет. Потому следующим после Украины могут быть они…
— А если оно не заинтересовано, соответственно, Украина может инициировать определенные вопросы по Крыму, и международное сообщество должно на них реагировать.
— Были ли у Украины шансы предотвратить строительство так называемого «крымского моста»?
— С фактической точки зрения, к сожалению, мы действительно говорим о том, что РФ временно контролирует оккупированный украинский Крым. Поэтому у Украины действительно не было возможности не допустить строительства так называемого «крымского моста». С другой стороны, мы знаем о том, что в правоохранительных органах, в прокуратуре АРК, открыто уголовное производство в отношении незаконности строительства этого моста, в частности нанесении вреда экологии акватории Черного и Азовского морей. И мы также знаем о привлечении определенных иностранных компаний к строительству этого моста.
— В обход санкций…
— Думаю, что вопрос крымских санкций мы должны на уровне Украины очень серьезно обсудить. Возможно тоже внести определенные изменения в законодательство. Возможно, о привлечении к ответственности за невыполнение санкций, чтобы западные партнеры понимали, что Украина будет реагировать на такие вещи.
— То есть, Вы говорите о введении Украиной санкций против компаний, которые участвовали в строительстве моста?
— Думаю, что да. Думаю, сейчас есть площадка для того, чтобы в целом ситуацию санкций по Крыму изменить и улучшить. Украина делала то, что могла делать в той ситуации. Но могли ли мы действительно не допустить строительства этого моста? Наверное, нет.
— Но именно из-за этого моста Украина теряет Азовское море. Поэтому некоторые эксперты настаивают на расторжении Договора с РФ о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива от 2003 года.
— Так называемый «крымский мост» — это, конечно, проблема. Но, на самом деле, вопрос судоходства в Азовском море и Керченском проливе связан не только с так называемым мостом. Вопрос ведь не только в том, что есть мост. Государство-оккупант контролирует Керченский полуостров с одной стороны, и Таманский полуостров с другой, и в целом Керченский пролив. По соглашению о статусе Азовского моря и Керченского пролива, эти воды признаются внутренними водами двух государств и гарантируют свободный проход украинских судов. Можем ли мы сейчас получить что-то лучше, чем это Соглашение?
— Например, Владимир Василенко считает, что расторжение договора даст возможность провозгласить установление 12-мильных территориальных вод и 24-мильной прилежащей зоны, и Керченский пролив будет использоваться уже для международного судоходства.
— Этот вопрос, думаю, стоит выносить на обсуждение профильных органов, отстаивающих позицию Украины на международной арене. Можем ли мы сейчас обеспечить себе что-то лучше? Сейчас по действующему Договору и Азовское море, и Керченский пролив — это внутренние воды. Соответственно, РФ должна обеспечивать возможность прохода судов и Украина имеет на это право.
— Россия продолжает милитаризировать Крым, сосредотачивая там стратегическое вооружение. Еще два года назад в отчете Мюнхенской конференции по безопасности отмечалось, что Москва развернула в Крыму «Искандеры» и зенитно-ракетные комплексы С-400. Это большая угроза не только для Украины, но и для стран-членов НАТО. Нам кажется, что Украина должна громко поднимать этот вопрос на всех международных площадках.
— Мы даже знаем, что в Крыму есть место, где можно хранить ядерное оружие. То есть, такая возможность есть. Мы знаем, что в Крыму сейчас есть несколько десятков тысяч российских войск, в Крыму на вооружении есть такие серьезные системы, как «Бастион» (система береговой охраны с дальностью поражения до 300 км, протестирована в Сирии — Авт.), «Бал» (береговой ракетный комплекс с дальностью поражения от 120 до 260 км — Авт.), что там есть корабельный состав, который может нести и работать с ракетами типа «Калибр» (дальность поражения по наземным целям до 2600 км — Авт.), которые были протестированы в Сирии, а дальность их полета достигает несколько тысяч километров.
— А добавляя к этому окончание действия Договора о ликвидации ракет средней и малой дальности между США и РФ…
— Поэтому, конечно, это касается не только Украины. Это касается всего международного сообщества. Вопрос в том, как на это реагировать.
— Проблема еще и в том, что они никого не допускают в Крым.
— Да. Для Украины это большая проблема, потому что временно-оккупированная территория Украины используется для милитаризации. С другой стороны, мы понимаем, что РФ, как государство-оккупант, делает это для того, чтобы, во-первых, обезопасить себя от потери контроля над этой территорией, а, во-вторых, чтобы контролировать Черноморский регион. Каким образом на это должно реагировать международное сообщество? Безусловно, новыми санкциями, новым политическим давлением, потому что это угроза безопасности в регионе и, собственно, во всей Европе. Потому что те вооружения, которые имеет Россия, она может использовать на достаточно дальнее расстояние. Достаточна ли здесь реакция международного сообщества? Ну, это уже другой вопрос. Но то, что, по сути, на каждый новый виток, на каждый новый этап милитаризации Крыма мы должны отвечать и давлением, и санкциями, и другими способами — это однозначно. Потому что это, безусловно, угроза.
— Возможно, есть смысл предложить новому составу ВР проголосовать соответствующее заявление-обращение к международным партнерам Украины с требованием усиления санкционного давления на Россию за дальнейшую милитаризацию Крыма?
— Возможно. Мы хотим активно работать со всеми органами, которые могут помочь в вопросе реагировании на то, что государство-оккупант делает в Крыму.
— Считаете ли Вы целесообразным вносить изменения в конституцию в части расширения прав крымских татар?
— Думаю, что этот вопрос точно стоит обсуждения. Коренной народ, права которого настолько нарушались на протяжении всей истории и сейчас продолжают нарушаться, имеет право на защиту и обеспечение своих прав. Чтобы этот вопрос должным образом обработать, его надо вывести на уровень общественного дискурса, объяснить обществу, что там нет угроз, а есть только те вещи, которые будут способствовать улучшению ситуации для коренного народа.
— При каких условиях Украина может возобновить поставки пресной воды Северо-Крымским каналом?
— Мне кажется, что это неуместно. Позиция по непоставкам воды Северо-Крымским каналом в Крым является правильной и верной. Украина должна применять механизмы, которые имеет, для давления на государство-оккупанта. Для государства-оккупанта этот вопрос, безусловно, является важным, потому что это, собственно говоря, хозяйственная деятельность на территории Крыма. Но я не думаю, что в ближайшее время мы получим какие-то изменения в этом подходе. Мы не можем говорить о подаче воды. В той ситуации, что мы имеем, мы не можем говорить о подаче воды Северо-Крымским каналом в Крым. Я считаю, что это однозначная позиция.
— То же самое и по поводу электроэнергии?
— Да.
— И последний вопрос. Вы уже согласовали позицию с МИД по искам Украины в международных арбитражи по Крыму?
— Мы встречались с руководством МИД, но обсуждали другие вопросы, в частности о финансировании защиты политзаключенных. Что касается вопроса исков, именно он еще в работе. Мы постараемся быть активными участниками и будем делать все от нас зависящее, чтобы помочь отстоять позицию Украины в международных судебных процессах.
— Сколько еще времени понадобится, пока украинское общество увидит конкретные решения? Я уже не говорю об их выполнении. Ведь мы же все прекрасно понимаем, что имеем дело с Россией, которая плевать хотела на международное право.
— В международном праве есть такое понятие, как «колеса правосудия». Эти колеса не очень быстрые, и это факт. Но хорошо, что Украина начала эту правовую битву. Международное право здесь на стороне Украины.