За последние годы международные отношения и роль отдельных стран Запада в формировании мировой политики начали меняться. В течение следующего десятилетия продолжится изменение мировоззрения, интересов и поведения — в том числе тех стран-членов НАТО и ЕС, которые имеют большое значение для Украины.
В этой ситуации Украине стоит переосмыслить акценты своей внешней политической, экономической и культурной политики.
Одним из направлений может стать более решительное, чем до сих пор, углубление отношений с Германией, которое будет включать широкую политическую элиту, бизнес и гражданское общество.
Менять, но не все
Безусловно, даже в эпоху перемен не все направления внешней политики Киева требуют пересмотра. Курс на ЕС и НАТО и далее будет главной целью внешней политики Украины. Особые связи Киева с Оттавой, Варшавой, Тбилиси, Таллином, Ригой и Вильнюсом будут продолжаться или углубляться. Великобритания и скандинавские государства, вероятно, останутся в ряде самых верных международных друзей Украины.
Постепенное улучшение отношений Украины с Турцией и Израилем, без сомнения, необходимо поддерживать. Также мало кто сомневается, что налаживание более тесных отношений с Китаем, Японией и Индией важно для Украины.
Но существуют тенденции, которые требуют от Киева адаптации своего внешнеполитического мышления и поведения. Прежде всего, стоит учитывать, что взгляд Вашингтона на мир в последующие годы постепенно меняется. США становятся более замкнутыми; они все больше обеспокоены Китаем. А это означает, что рано или поздно геополитическая направленность Штатов сместится от Европы к Азии. Это снизит заинтересованность США и в восточноевропейских делах, их участие в защите суверенитета и развитии Украины.
В худшем для Украины случае стремление Вашингтона уравновесить растущее международное влияние Китая может привести даже к созданию антипекинской американо-европейской оси — с участием в ней России.
Пока, правда, такой поворот событий не выглядит реальным — не в последнюю очередь, ввиду продолжающихся попыток Кремля подорвать западную демократию. Но рано или поздно в Кремль войдет новое руководство. Нельзя исключать, что оно окажется менее заинтересовано в противостоянии с США и ЕС. Какой бы далекой ни выглядела эта перспектива в настоящее время, Киев должен готовиться и к такому неблагожелательному повороту дел.
Во-вторых, ЕС и НАТО — в том числе на волне Брексита и избрания Трампа — начали переосмысливать свои объединяющие идеи.
В альянсе ведутся споры о роли США и Европы в обеспечении безопасности Запада. ЕС же вступил в период переопределения своих целей и идентичности, и нет уверенности ни в том, что переходная фаза ЕС будет короткой, ни в том, что результат изменений пойдет на пользу Украине.
Конечно, Брюссель вряд ли отвернется от Киева, но он может оказаться на многие годы поглощен своей собственной идейной и институциональной реконструкцией, расширением на Западные Балканы и все более трудными отношениями с некогда близкой Турцией. В этот период у ЕС будет только ограниченная энергия, ресурсы и интерес для взаимодействия с Украиной.
На этом неблагоприятном фоне отношения Украины со странами-партнерами становятся особо значимыми.
И последнее, но не менее важное: партийные системы некоторых стран — членов ЕС и НАТО сейчас мутируют с пугающей скоростью. Этнический национализм, демагогический популизм и даже явный антирационализм, до недавнего времени считавшиеся маргинальными, заняли ключевые места в американской и европейской высокой политике и обществе. Новые правопопулистские силы часто «c пониманием» относятся к России, а некоторые настроены откровенно пропутински. Идеи Евромайдана и стремление Украины к вступлению в ЕС и НАТО не находят у них понимания.
Эволюция немецкой политики
Германия до сих пор сопротивляется последней западной тенденции и частично даже развивается в противоположном направлении. Правда, и в ФРГ появилась новая успешная правопопулистская партия — «Альтернатива для Германии» (AfD), которая вошла в федеральный и во все региональные парламенты. Но при этом AfD — теперь самая пророссийская среди всех значимых немецких партий — на федеральном уровне немецкой политики остается изолированной и стигматизированной.
Ее потолок избирательной поддержки, видимо, значительно ниже 20%. У правых популистов мало шансов когда-либо войти в национальное коалиционное правительство. В некотором смысле недавнее вхождение AfD в Бундестаг и широкое присутствие этой партии в немецких СМИ пошли даже на пользу Украине: явная поддержка режима Путина и даже открытое сотрудничество некоторых активистов AfD с Кремлем способствуют делегитимизации подобных подходов на левом фланге немецкого партийного спектра.
Антиамерикански настроенным социалистам и социал-демократам, так называемым Putinversteher («понимающим Путина»), стало труднее публично обосновывать свою промосковскую позицию, так как в этом случае они становятся похожи на их главного внутреннего противника — AfD. В итоге в рядах Социал-демократической партии и частично даже в Левой партии отношение к нынешнему российскому режиму начало меняться на менее снисходительное.
Новый немецкий президент Европейской комиссии от ХДС Урсула фон дер Ляйен — убежденная атлантистка, известная критическими замечаниями о путинской России.
Кроме того, в следующее правительство имеет шансы войти один из близких советников Крамп-Карренбауэр, сегодняшний заместитель управделами ХДС и бывший глава киевского офиса Фонда им. Конрада Аденауера Нико Ланге, который хорошо знает Украину, немного говорит по-украински и лично знаком со многими украинскими политиками, дипломатами, интеллектуалами и активистами.
Недавние перемены в праволиберальном секторе Германии также могут быть выгодны Украине. В апреле 2019 года Свободная демократическая партия избрала своим генсеком 38-летнего восточногерманского юриста Линду Тойтеберг, которая нетерпимо относится к нарушениям Путиным норм международного права.
Взлет Зеленых
Но самой важной положительной для Киева политической тенденцией последних лет стало усиление позиций наиболее проукраинской немецкой партии — «Союз 90 / Зеленые».
Рейтинг этой леволиберальной партии в последние месяцы постоянно выше 20 процентов. Она тем самым заметно опережает социал-демократов и стала второй по значимости партией в стране.
На следующих федеральных выборах Зеленые могут получить в Бундестаге около четверти мест, если не больше, что сделает неизбежным их вхождение в следующее федеральное правительство Германии. В лучшем для Зеленых случае может даже получится, что следующий канцлер будет от их партии — будь то в коалиции с ХДС/ХСС или в трехстороннем союзе с социал-демократами и левыми.
Зеленые особенно критически относятся к путинскому империализму, авторитаризму, мачизму, клерикализму и традиционализму. А в последнее десятилетие, особенно после Евромайдана, часть партии и связанный с ней Фонд им. Генриха Белля занимают все более открытую проукраинскую позицию.
Правда, у Зеленых до сих пор нет значительных партийно-политических союзников на Украине
Да и в целом в постсоветской Восточной Европе, где продемократические силы часто придерживаются консервативных, националистических и, скорее, антилевых взглядов. Тем самым они идеологически не подходят для космополитичных, феминистских, прогрессивных и антинационалистических Зеленых.
Также недавно из топ-политики ушли трое «зеленых» ветерана, наиболее поддерживающих Украину — бывшая глава группы Зеленых в Европарламенте Ребекка Хармс, а также бывшая депутат Бундестага Марилуизе Бек и бывший сопредседатель Фонда Белля Ральф Фюкс.
Но им на смену пришла группа молодых проукраинских политиков, которые продолжают линию, ранее проложенную Хармс, Бек, Фюксом и другими в парламентах Германии и ЕC, а также в Фонде Белля. В Бундестаге, в частности, особое внимание Украине уделяют «зеленые» депутаты Омид Нурипур и Мануэль Заррацин, а в новом Европарламенте — Виола фон Крамон (бывшая депутатка Бундестага) и Сергей Лагодинский (ранее сотрудник Фонда Белля).
Таким образом, недавний резкий рост популярности Зеленых в немецком обществе — однозначно хорошая новость для Киева.
Германские государственные организации и Украина
В 2017 году, после ухода из Бундестага, упомянутые выше Марилуизе Бек и Ральф Фюкс основали новый проатлантический и антиавторитарный институт в Берлине — LibMod: Zentrum Liberale Moderne (Центр либеральной современности), который смог быстро привлечь внимание немецких политиков и интеллектуалов.
В 2018 году LibMod запустил спецпроект по Украине, включающий аналитический веб-сайт «Ukraine verstehen» («Понять Украину»).
Академическое украиноведение и аналитическая экспертиза по Украине все еще недостаточно развиты в Германии, но за последние пять лет ситуация заметно улучшилась.
В частности, Европейский университет Виадрина во Франкфурте-на-Одере, поблизости от Берлина, стал, пожалуй, основным центром научных исследований Украины в Германии. Помимо прочего, Виадрина создала первую немецкую кафедру истории Украины, которой в настоящее время руководит историк Андрей Портнов из Днепра (Прим. ЕП: он не связан со своим полным тезкой, юристом Портновым).
Виадрина начала приглашать студентов со всего мира на ежегодные международные летние школы по украинистике, уже несколько лет проводит специальную стипендиальную программу для украинских магистрантов и приглашает доцентов из Украины для преподавания в университете.
Ряд других университетов Германии продолжают преподавание и изучение украинской истории, политики и культуры, а также сотрудничают с украинскими университетами.
Диверсия «Северного потока — 2»
Такой оптимистичный взгляд на внутреннюю эволюцию Германии на Украине кто-то может счесть наивным. Ряд украинских наблюдателей небезосновательно считают, что в последнее время правительство Германии стало антиукраинским. Они приводят в пример недавнее поведение ФРГ в Совете Европы или то, что Берлин лоббирует строительство газопровода «Северный поток — 2», ставшего главным раздражителем в немецко-украинских отношениях.
Однако по следующим трем причинам не следует переоценивать возможное влияние этого действительно неблагоприятного фактора на перспективы более тесного будущего сотрудничества между странами.
Во-первых, нет уверенности в том, что трубопровод заработает в запланированном Москвой виде. Ввиду растущего понимания Западом связи этого проекта с давлением Кремля на Украину, завершение строительства газопровода и его запуск еще могут отложить, ограничить, либо вообще отменить. Хотя политическая поддержка этого проекта западноевропейскими компаниями и правительствами остается высокой, наблюдается растущий скептицизм в отношении «Северного потока — 2» среди политических и интеллектуальных лидеров США, ЕС, Восточной Европы и даже отчасти Германии.
Вероятно, что его запуск, если он произойдет, будет сопровождаться целым рядом условий. Негативные последствия «Северного потока-2» для Украины могут оказаться менее губительными, чем это сейчас кажется.
Во-вторых, даже если трубопровод начнет полностью функционировать в 2020-2022 годах, он будет и дальше восприниматься на Западе как крайне политизированный проект. Такого не было семь лет назад, когда заработала первая ветка трубопровода.
Пока еще нет комплексного геоэкономического анализа того, было ли завершение первого «Северного потока» в 2012 году необходимым условием для начала нападения России на Украину в 2014 году. Если эти исследования докажут частичную причинно-следственную связь между этими двумя событиями, это поставит под фундаментальный вопрос прошлую политику Германии в отношении России, а особенно социал-демократическую «новую восточную политику» ФРГ после окончании холодной войны.
Уже сейчас для многих центрально-восточных европейцев две сделки Германии по «Северным потокам» с Россией кажутся схожими с печально известными Мюнхенским соглашением 1938 года и пактом Молотова-Риббентропа 1939 года, когда наиболее могущественные государства Европы пожертвовали суверенитетом и жизнью более слабых славянских и балтийских наций в пользу собственных интересов.
На фоне уже сегодня высокой двусмысленности «Северного потока — 2» у Германии и ЕС, в случае новых атак РФ на Украину, не будет другого выбора, кроме как сократить поставки российской энергии через Балтийское море. Существенные риски для Газпрома в этом сценарии наверняка видят и в Москве, что может оказать сдерживающее влияние на Кремль.
И в-третьих, германско-украинские отношения не исчерпываются двумя «Северными потоками», а их проблемы не являются последствиями исключительно немецких ошибок.
Стоит, например, вспомнить, что в начале 2000-х годов Киев отклонил попытку Берлина создать украинско-германо-российский консорциум для совместной модернизации украинской ГТС. Если бы этот проект тогда не был прерван «патриотическими» украинскими политиками, то, вероятно, сегодня не было бы ни первого, ни второго «потока».
Два «Северных потока» символизируют как упущенные ранее возможности Украины, так и серьезные геоэкономические ошибки Германии и явную коррумпированность бывшего канцлера ФРГ Герхарда Шредера. Но при этом они являются наследием домайданного периода до аннексии Крыма и войны на Донбассе. Они не являются симптомом какого-либо глубокого дефекта в украинско-германских отношениях. И хотя тема газопроводов будет осложнять отношения Киева и Берлина, возможно, еще долгие годы, она не должна предотвратить существенное углубление сотрудничества двух стран в других сферах, если такая возможность появится.