Уже со времен чешского Национального возрождения действует правило: чем ближе чехи к России, тем дальше они от немецкого пространства. Разумеется, в обратную сторону все действует так же. Правда, де-факто так получается не всегда, но на психологическом уровне это географическо-политическое параллельное притяжение и отторжение действует почти стопроцентно.
Совершенно неважно, почему староста Праги 6 и другие постреволюционные русофобы ополчились на мертвого советского маршала. Особой роли не играют и сами фигуранты этой игры, и их личные мотивы, которые заставляют их вести себя подобным образом. Возможно, так по-новому проявляется их страсть к славе. Кто знает! Намного важнее тот процесс, который на протяжении 30 лет развивается на фоне отдельных попыток обесценить российский (советский) вклад в поражение немецкого нацизма.
Как свора разношерстных собак
После революции 1989 года русофобы набросились, как свора лающих, рычащих и воющих крысариков, чихуахуа и йоркширов, на своих бывших хозяев. Прежде, во времена «нерушимой дружбы с Советским Союзом», им приходилось жить вне закона, внимательно следить за своим языком. Теперь же их прежние хозяева из-за договоров между Рейганом и Горбачевым спустили их с поводков, сняли с них намордники и затерялись на бесконечных просторах Руси, в березовых рощах, степях, на берегах могучих сибирских рек. Другие русофобы только народились после 1989 года или внимательно наблюдали за вредным русским большевизмом мудрым детским оком с горшков или в перерывах между кашей и мультфильмами.
Это героизм после войны, сопротивление после драки, бесстрашный и лютый бой с неприятелем, который уже оставил свои позиции, напоминает якобы ганацкую поговорку времен шведских войн. Звучала она приблизительно так: «Если они там будут, то сбегу, а если не будут — брошусь на них». Это юмор. Вообще же подобное поведение выглядит жалко и трусливо. Воевать надо с тем, кто вредит стране и миру сейчас, а нынче подобных вредителей развелось столько, что сводить счеты с историей — значит просто впустую тратить силы. Кроме того, люди, которые погружаются в недавнюю историю, чтобы вытащить на поверхность что-нибудь русофобское, на самом деле не имеют никакого представления о перипетиях истории ХХ века.
Непременное условие
Эта ненависть ко всему русскому вызвана тем, что Россию идентифицируют с большевизмом и подавлением Пражской весны войсками пяти стран Варшавского договора. Подобный подход насаждался целенаправленно и сопровождался попытками исказить причинно-следственную связь между немецкой оккупацией и последовавшим после войны изгнанием и перемещением судетских немцев из чешских приграничных районов. После революции 1989 года Чехию стремились снова вписать в немецкий ареал. Но не с позиций расы или государственного устройства, а в политической и экономической сфере. Разумеется, это процесс вызвал параллельное максимальное отдаление чехов от России. Как будто это непременное условие (conditio sine qua non), и у чехов не может быть друзей и союзников одновременно на Западе и на Востоке. Как будто один из этих «друзей» всегда должен считаться врагом.
Эти «люди доброй воли» (homines bonae voluntatis), по мнению которых, Чехия, Моравия и Силезия были, есть и всегда будут частью немецкого ареала, упорно работают над тем, чтобы привить чехам русофобию и усилить ее. Хотя русофобия для чехов не очень типична. За почти 1200 лет (со времен Великой Моравии и Киевской Руси) проблемы между чехами и русскими возникали всего два раза. Но только те, кто знает историю ХХ века хотя быть чуть лучше среднего, понимают, что Чехословакия попала в сферу геополитических интересов СССР (России) по целому ряду причин, ввиду самых разных обстоятельств и предпосылок. И не все они напрямую зависели от России, так что она не выступала в роли одиночного игрока или однозначного агрессора. За кулисами, где разворачивались отдельные действия драматической борьбы за чехословацкую автономию (и даже за выживание чехов), нетрудно различить лица британских, французских и американских союзников, которых сегодня считают безусловными «благодетелями».
Во внимание не принимается множество обстоятельств, которые привели к тому, что Чехословакия вошла в сферу интересов СССР
Начало Второй мировой войны, итальянские завоевания в Африке, гражданская война в Испании, аншлюс Австрии, принесение Чехословакии в жертву Германии, безуспешные попытки Сталина создать с Западом союз против Гитлера (после чего к нему пришло понимание, что Запад больше заинтересован в уничтожении СССР, чем в ликвидации нацизма), пакт Молотова — Риббентропа — все это были первые этапы процесса, который в итоге привел к вступлению Советского Союза в войну против Гитлера и его победе в Великой Отечественной войне.
Другие обстоятельства возникали в ходе самой войны. Переговоры в Ялте, в Тегеране и в Потсдаме полностью предопределили послевоенное распределение сфер влияния между союзниками. Одним из главных союзников был СССР. Затем Чехословакия попала в «защитную зону» Советского Союза, и после освобождения большинство граждан Чехословакии вдохновились идеями панславизма и русофильства. Этому способствовали послевоенные события, позиция западных демократических стран по отношению к Чехословакии и необычайный цинизм всех держав, которые входили в антигитлеровскую коалицию и которые в течение последних двух лет войны делили между собой мир, как хотели.
Единственное, что заставило Соединенные Штаты вступить в конфликт, было желание участвовать в этом послевоенном переделе мира и большие шансы заполучить позицию мирового гегемона. Именно ее, идя на массу кровопролитий, США стараются удержать и сегодня. Альтруизм многих американцев совершенно не соответствовал цинизму американского бизнеса и Белого дома. Так остается и поныне.
История снова и как всегда корректируется сообразно текущему политическому запросу
Во времена так называемого строительства социализма (и более позднего «реального социализма») партийные органы и официальная историография подчеркивали страшную сторону нацизма, хотя ввиду дружбы с Восточной Германией такие слова, как Германия, немец и немецкий в контексте войны и оккупации употреблялись редко и заменялись терминами, образованными от слова нацизм. Текущие политические отношения всегда сказываются на истории. Так было везде и при любых обстоятельствах.
После того как Чехословакия отшатнулась от Советского Союза и сблизилась с западным капиталом после ноября 1989 года (те события ошибочно называют Бархатной революцией) восприятие всего русского и немецкого кардинально изменилось. Русофобы, невзирая на факты, перестали рассуждать о невообразимо страшных преступлениях немецкого нацизма, у которых нет срока давности, и полностью сосредоточились на поисках спорных мест в идиллическом образе освобождения Чехословакии, созданном столь же необъективными идеологами старого режима. Просто на смену одной пропаганде пришла другая. Правда, идеологи старого режима, просоветского, основывались хотя бы на базовых и неопровержимых фактах и статистических данных. Что касается пропагандистов нового режима, пронемецкого и проамериканского, то им приходится опираться на отдельные эпизоды, когда советские солдаты совершили проступки, на детали, вырванные из контекста, на вымыслы и намеренно неверные толкования.
Некоторые российские историки, как правило эмигранты, осужденные в России за измену, такие как бывший сотрудник КГБ Виктор Суворов (псевдоним Владимира Богдановича Резуна), присовокупили к этим толкованиям порой полностью выдуманные материалы, напичканные намеренно деформированными фактами и интерпретациями, продиктованными личной ненавистью или собственными оскорбленными чувствами.
Чешской русофобии не хватает собственной почвы
В Польше и Прибалтике русофобия опирается на столетия борьбы этих стран с Российской империей или на российские аннексии. Там русофобские настроения прочно укоренились в сознании по крайней мере части населения. Что касается чешской русофобии, то под ней нет собственной плодородной почвы. Это чужеродный ядовитый сорняк. Ситуация скорее противоположна: чехи испытывают определенный пиетет к немцам, британцам и французам, и точно так же они относятся к русским. Возможно, чехи этого не афишируют, поскольку сейчас модно выражать определенное презрение ко всему, что находится к востоку от чешских границ (или от Праги?). Однако российские масштабы, сила, упорство и решимость просто импонируют, в чем бы они ни проявлялись: в боевых действиях, в географическом охвате, на хоккейном льду и в других видах спорта.
Пиетет к большим тех, кто меньше, вероятно, обусловлен биологически. Кто поменьше либо боится больших, либо ориентируется на них. Чтобы не чувствовать себя маленьким, нужно хотя бы в чем-то почувствовать себя большим. Карел Чапек советовал развивать профессионализм, пестовать честь и гордость в каждом гражданине. То есть он советовал почти то же, что и Палацкий. Нынешние лидеры общественного мнения предпочитают «служить государю-императору и господу богу, пока не разорвет», то есть они следуют совету бравого солдата Швейка, который, правда, иронизировал. Но пока чехи, прежде всего политическое руководство и коллаборационисты по роду и духу, просто готовы сверх меры служить кому-то, кто больше, подлинной величины, для которой у чехов достаточно талантов, культуры и опыта, они не достигнут.
Со времен большевистской революции и по сей день Россия по сути находится в состоянии войны с Западом
Люди, разбирающиеся в культуре, даже слишком хорошо понимают, что такие великие эпопеи, как «Война и мир» или романы вроде «Братьев Карамазовых», вероятно, невозможно было бы написать в другом месте — только в России. То же касается и других книг: «Тихий Дон», «Хождение по мукам», «Доктор Живаго» и «Архипелаг ГУЛАГ». Такое же впечатление производит музыка Чайковского, Рахманинова и Мусоргского. Россия является (и всегда была) страной невероятных контрастов. С одной стороны — величайшая культура, великолепие императорских резиденций и дворянских салонов, а с другой стороны — деревня, живущая почти в средневековье. С одной стороны — Александр Невский и Дмитрий Донской, а с другой — главы ЧК и НКВД Ягода и Ежов. Или в литературном контексте — Андрей Болконский против Обломова.
Все шаги России с 20-х годов ХХ века по настоящее время следует рассматривать в связи с состоянием войны, в котором Россия по сути оказалась после большевистской революции 1917 года и начала интервенционных войн, развязанных против нее государствами Антанты и Польшей (польско-советская война 1919 — 1921 года). Эти конфликты были частью внутренней Гражданской войны, и на стороне интервенционных сил воевали также чехословацкие легионы. Можно сказать, что с тех пор, только с небольшими перерывами на хрупкий мир, негласная война между Россией и Западом, если говорить обобщенно, продолжается до сих пор.
Россия не мешала западному капиталу (и не мешает) тем, что была, так сказать, «социалистической», недемократической и несвободной. Однако Россия очень мешала им завладевать новыми рынками и увеличивать сбыт. Она контролировала слишком много территорий, природных богатств и людей, которые как бы выпадали из западной экономики. Россия была (и остается) причиной гигантских потерь в прибылях. Западный бизнес нисколько не беспокоят диктаторы, феодалы, фашисты, террористы, сумасшедшие и те, кто проливает кровь, лжет, идет против закона, морали или просто приличий. Западный бизнес не волновал Пиночет или саудовский принц, который обоснованно подозревался в организации убийства. Западный бизнес не против косовских «государственников», которых так же обоснованно подозревают в военных преступлениях. Нет сомнений, что западный бизнес не смутил бы даже сам Люцифер, если бы Ад сотрудничал с Западом и помог ему хорошо заработать. Россия на сотрудничество не пошла. А если и пошла, то не так, как хотел западный капитал.
Запад отказывался принимать Советский Союз в Лигу наций, а потом не хотел вместе с СССР воевать против Гитлера. Во время Второй мировой войны враги на время стали очень практичными и циничными союзниками, но после поражения Гитлера вражда разгорелась вновь. Наконец советская модель рухнула, однако после того, как путинская Россия отказалась подчиниться политической воле США и западному капиталу, отказалась подарить свои богатства, сырье, рынки, международное влияние и дешевую рабочую силу, вражда благодетельного Запада с дерзкой Россией разгорелась с новой силой. Таким образом, они по-прежнему пребывают в состоянии войны.
Неудивительно, что пропагандистские механизмы, отечественные и импортированные с Запада, работают и в Чехии, причем в полную силу. С их помощью ядовитый сорняк русофобии стараются пестовать и взращивать, насколько это возможно. И неважно где — в Праге 6 или где-то еще в республике. У них есть множество местных чешских соратников. Правда, их легко найти всегда и при любых обстоятельствах. Вполне возможно, что если бы молодые русофобы жили при прежнем режиме, то в их шкафах висели бы комсомольские рубашки и пионерские галстуки. На собраниях они выступали бы с пламенными речами о преимуществах плановой экономики и пятилеток по советскому образцу. Они переписывались бы с комсомольцами и ездили бы в международные пионерские лагеря. А дипломные работы в институтах они писали бы о преимуществах социализма перед капитализмом, балансирующем на грани пропасти. К подобным вещам у них генетическая предрасположенность — такая же, как к тому, чем они занимаются сегодня.
Историю нужно преподавать в вузах всех профилей. Вопрос только в том, могут ли недавнюю историю, которую постоянно целенаправленно деформируют массированной пропагандой СМИ и закручиванием гаек в обществе, преподавать люди, которые сами на собственной шкуре ее не прочувствовали. Они обречены на то, чтобы изучать ее по книгам и документам, которые сами по себе являются результатом искажения прошлого и упорных попыток «откорректировать» национальную историю так, чтобы она соответствовала немецким представлениям о Центральной Европе и американским геополитическим интересам. Подобные «исторические» труды появились, к сожалению, после 1989 года, и есть все основания всерьез опасаться того, что некоторые преподаватели истории уже мастерски научились, пусть невольно, уничтожать чешскую национальную историю. А равнодушие учеников и студентов довершает дело погребения истории.
Сегодня недооцениваются моравские связи с Византией, сокрушительно критикуется гуситское движение, отказываются от Гуса и Коменского, высмеивают сословное сопротивление в начале 30-летней войны и трогательное сочувствуют процессу рекатолизации, нисколько не уважают национальное возрождение и отрицают смысл антигабсбургского политического сопротивления. Забываются ведущие фигуры того времени, такие как Палацкий, Гавличек-Боровский, Сметана и Манес. И все это увенчивает великодушное нежелание помнить о Мюнхенском сговоре 1938 года, терроре Генлейна в чешских приграничных областях и самом протекторате. И наконец, всплеск русофобии. Чем дальше от России, тем ближе к Германии и немецкому ареалу! Эта психология действует по сей день.
Споры вокруг памятника маршалу Коневу в контексте постреволюционной русофобии
Таким образом, споры вокруг памятника маршалу Коневу в контексте постреволюционной русофобии — только один из множества примеров совершенно излишних провокаций и конфликтов. Красной армией в боях с Германией должен был кто-то командовать, и вполне логично, что в победы в этих операциях «определенный вклад» внесли и генералы с маршалами, а не только рядовые красноармейцы. Поэтому маршал Конев на самом деле помог освободить чешские земли. Вполне возможно, что некоторые чиновники Праги 6 обязаны своим рождением именно этому факту. Хотя, быть может, они предпочли бы родиться где-нибудь на Огненной земле, куда Гитлер и Гейдрих собирались выселить не поддающихся германизации славян чешского происхождения, чтобы в тех краях они тихо сгинули.
Возможно, кому-то из них повезло бы, если бы их родители или бабушка с дедушкой (или прабабушка и прадедушка) онемечились или превратились в рабов на бесконечных угодьях великой германской империи на Украине. Пожалуй, маршал Конев не так уж плохо командовал своим фронтом, если война завершилась сокрушительным поражением Германии. Но после этой войны Советский Союз немедленно оказался в новой войне. Поэтому неудивительно, что Москва отправила Конева в бой на других фронтах. В том числе на тех, которые мы по прошествии времени обоснованно критикуем. Правда, пожалуй, так же нам стоит критиковать американские зверства, совершенные во Вьетнаме. Однако старосте Праги 6 это даже в голову не приходит. Так что его принципиальное морализаторство по поводу Конева — только жалкая карикатура.
Культурный фронт также ведет показательную борьбу с Россией. И разумеется, опять-таки запоздалую
Искусственная чешская русофобия принимает и «культурные» формы. Так, например, в фильме «Пупендо», в котором есть очень смешные моменты, главный персонаж, скульптор-полудиссидент и полуконформист (его играет актер Поливка), очень огорчен тем, что ему приходится ваять из глины советского генерала Рыбалко. Переживая внутренний конфликт из-за потребности ненавидеть большевиков и «этих русских» и необходимости зарабатывать деньги, скульптор осыпает изваяние самыми последними ругательствами. В другом фильме под названием «Пелишки» тот же актер Поливка высказал сожаление насчет того, что во время войны восточные немцы стреляли в воздух. Если бы они целились лучше, могло бы погибнуть больше красноармейцев, а Прага, вполне возможно, осталась бы немецкой (к удовлетворению некоторых руководителей Праги 6 и своеобразного (даже по постреволюционным меркам) министра иностранных дел).
Если маршал Конев не заслуживает памятника за то, что внес, вероятно, значительный вклад в освобождение части чешской территории от нацистского террора, то стоит поискать причины того, почему некоторые так считают. Вполне возможно, одной из причин может быть недовольство результатом Второй мировой войны и сожаления о том, что Чехия смогла вернуться в немецкую сферу интересов только после того, как Чехословакия вышла из-под российского (советского) влияния. То есть после 1989 года.
Учитывая, что чешская история «удобоварима» только тогда, когда она полностью соответствует немецкой и католической истории (Петр Питгарт, конечно, согласится), в таком случае нет причин настаивать на чем-то чешском. На том, что именно как чешское было спасено благодаря столь нежелательному и нервирующему вмешательству Красной армии. Да, пусть заядлые русофобы не удивляются тому, что вызывают подобные подозрения. Так происходит, скорее всего, потому, что они не ведают, что творят. Да простит их бог.
Постскриптум…
Генрих Гейне в одном своем дневнике написал, что он хочет простить всех своих врагов (и их у него было много!). Однако сделает он это не раньше, чем все они будут повешены. Однако будем воспринимать это как поэтическую фигуру, метафору, игру поэта, который писал с юмором, очарованием, преувеличением, хотя иногда и с грустью. Как и Вийон, он оставил литературное завещание. Но огромной ошибкой Гейне, этого еврейского поэта из Рейнланда, было то, что он симпатизировал Марксу. Он даже допустил преступное безрассудство, которого нам сегодня не понять: он сочувствовал левым. Да, русофобам и близким к ним борцам со всем аутентично левым (перегибы, ведущие к культурному уничтожению Европы, выдумали не левые) приходится очень тяжело. История нисколько не подтверждает их правоту.