Убийца из префектуры полиции Парижа действовал под влиянием безумия и злобы, питавшихся исламистской идеологией, которая была приобретена в интернете и/или в общении с салафитскими кругами? Или же он руководствовался более сложной стратегией «джихадистского проникновения» в уязвимые места республики? Возможно, следствие позволит найти ответ. Как бы то ни было, пока что в ведомствах и среди населения растет вполне понятная тревога: сколько еще времени рак радикального ислама будет наносить ущерб нашей безопасности, совместному сосуществованию в обществе, демократии?
Большинству наших граждан кажется, что власти совершенно бессильны перед такими регулярными выплесками зла, что влечет за собой требования о расширении надзора, контроля и «превентивного наказания» (вроде помещения под стражу всех, кто оказались в досье S).
Раз современные теракты во Франции связаны по большей части с мусульманской верой, все больше и больше людей (как из влиятельных и властных кругов, так и из общественности) начинают думать, что между исламом и исламизмом нет различий, поскольку в основах ислама кроются корни совершаемых сегодня от его имени зверств. Наблюдавшееся последние 40 лет стремление властей (и значительной части интеллигенции) избежать клеймления ислама и мусульман в целом сегодня всячески ставится под сомнение.
Многие считают, что каждый мусульманский чиновник, солдат, преподаватель, инженер, служащий, имам должен находиться под пристальным наблюдением. То есть, у целой части нашего общества возникает соблазн последовать призывам Земмура.
В стране может сформироваться новый маккартизм, который будет направлен уже не против всего, что имело хоть какую-то связь с коммунизмом, как в 1947-1957 годах в США, а против всего, что перекликается с исламом. Речь идет о «мусульманофобском» маккартизме: я предпочитаю это определение понятию «исламофобский», поскольку оно довольно неоднозначно и используется некоторыми для борьбы со свободными размышлениями о мусульманской доктрине и традициях. Определение «мусульманофобский», как мне кажется, отсылает в первую очередь к людям, а не доктрине.
Соблазн обобщения
Готовность поддаться соблазну обобщения (восприятие ислама исключительно через его самые агрессивные современные проявления и представление каждого мусульманина, особенно новообращенного, в качестве угрозы) представляет собой не просто несправедливость, а настоящую опасность. Опасность формирования общества постоянной подозрительности, надзора одних за другими, тотального доноса. Общества, в котором почти 10% населения (6 миллионов французских мусульман — у большинства из них сейчас уже есть гражданство) будут приравнены к «внутренним врагам».
Формирование практически систематической фобии по отношению ко всему, что касается ислама, приведет к расколу общества, поставит его на грань гражданской войны. Такое общество очень быстро зайдет в тупик, потому что существование невозможно без доверия. Такое общество лишит себя многих богатств, талантов, изобретательности и щедрости большинства французских мусульман, которые хотят жить со всеми в мире в нашей демократии.
Систематическое клеймление французских мусульман как «опасных по природе» подтолкнуло бы их всех в объятья тех, кто хотят разрушить французское общество, а также общества других демократических и плюралистических стран. Это подкрепило бы параноидальную и изоляционистскую риторику идеологов радикального и ультраортодоксального ислама (стоит отметить, что два этих течения не чужды друг другу).
На мусульманах тоже лежит часть ответственности за существование и углубление раскола. Заявив, что все эти теракты не имеют отношения к исламу (хотя на самом деле имеют, только к его темной стороне, поскольку у всего в этом мире есть светлые и темные грани), они запретили себе самокритический взгляд. Более того, такое всеобщее лицемерие поддерживается многими из тех, кто называют себя представителями уважающего Республику ислама, и большинством немусульманских жителей нашей страны.
И все представители организованной среды мусульманских верующих предпочитают молчать в тех случаях, когда следовало бы задуматься о том, не являются ли некоторые требования по идентичности и нарочито показной религиозности ударом по совместному существованию в обществе.
Лицемерие
Параллельно с этим наблюдается лицемерие в руководящих кругах французского общества, как в экономических, так и политических верхах. Они осуждают салафизм, но собираются подписать соглашения о сотрудничестве с Саудовской Аравией (родиной ваххабитского салафизма) для организации французского ислама (в частности, паломничества к святым местам)! В любом случае, они продают оружие этой обскурантистской монархии, не задумываясь о потенциальных жертвах, прежде всего в Йемене. Они поддерживают египетского маршала ас-Сиси, когда тот борется со своими «Братьями мусульманами», но стремятся подписать контракты с Катаром, страной, которая поддерживает эти движения по всему миру.
Не счесть, сколько мэров, как правых, так и левых, из прискорбного предвыборного расчета потворствуют местам, где культивируется ислам, который однозначно идет вразрез с Республикой, ее светским обществом и ценностями.
Совместное сосуществование зачастую представляется как нечто поверхностное. Как бы то ни было, сейчас оно является жизненной необходимостью, которая оказалась под угрозой. Начало «охоты на ведьм» в стремлении выявить мусульман, которые могут перейти на сторону радикального ислама, было бы безумием (это не то же самое, что бороться с террористическими сетями). Как бы то ни было, нам необходимо в срочном порядке развернуть в администрации, на предприятиях, в учебных заведениях и в общественном пространстве борьбу со всем, что идет против уважения к людям и равенству между людьми вне зависимости от их пола, этнической и религиозной принадлежности.
Нельзя подозревать всех мусульман и поставить их под тотальный надзор. При этом следует карать любое поведение, которое наносит ущерб республиканскому согласию, и просвещать нашу молодежь так, чтобы у нее тоже возникло желание встать на защиту демократии.