Россия решает проблему, которая еще будет занимать ее политиков в ближайшие месяцы, если не годы. В Фонде национального благосостояния накопилось столько денег, что вскоре они превысят семь процентов ВВП (точнее их ликвидная часть), то есть достигнут границы, когда их уже можно тратить. Идей, как их потратить, накопилось более чем достаточно. Одни говорят об инвестициях в экономику, другие — о необходимости снова отложить эти средства на черный день. И линия раздела между сторонниками трат и их оппонентами отнюдь не совпадает с границей между правящими силами и оппозицией.
В 2004 году так называемый Стабилизационный фонд был создан для сохранения излишних доходов от продажи нефти. Исходя из изменчивых средних показателей, определили цену (сначала 20, а потом 27 долларов за баррель нефти «Уральской»), при которой деньги поступали уже не в государственный бюджет, а в этот фонд. В 2008 году его поделили на две части: Резервный фонд предназначался, прежде всего, для компенсации недостающих доходов в государственный бюджет и инвестировал в мало рискованные активы, а целью Фонда национального благосостояния было дополнительное финансирование пенсионного фонда и инвестиции в более прибыльные, но рискованные активы. Резервный фонд аккумулировал средства до десяти процентов ВВП, а все, что выше этой границы — отправлялось в Фонд национального благосостояния.
У российского руководства было сразу несколько причин для подобного сбережения. Во-первых, власти стремились предотвратить так называемую голландскую болезнь. Если говорить очень упрощенно, то она означает такое укрепление валюты, при котором любой другой экспорт становится неконкурентоспособным. Для страны, которая хотела снизить свою зависимость от экспорта нефти, эта мера была просто необходимостью. При этом Россия взяла пример с таких стран, как Норвегия и Кувейт, а также приняла во внимание советский опыт (во времена СССР бездумная трата денег привела к экономическим проблемам в поздний брежневский период).
Также ставилась цель не допустить рост инфляции, которая на тот момент и без того держалась на высоком уровне (примерно 11%). Существовала угроза самых разных популистских проектов, которых, в особенности перед выборами, появляется более чем достаточно. Хотя не все цели удалось выполнить, даже беглое сравнение с Венесуэлой подтверждает, что Россия пошла в правильном направлении, выбрав очень осторожную политику обращения с «излишними» деньгами.
Разумная политика обращения с нефтяными доходами сыграла России на руку во время мирового финансового кризиса в 2008 — 2009 году. Хотя из-за снижения цен на нефть и спроса на нее российская экономика упала на 7,8%, это практически никак не сказалось на ситуации внутри страны. Причина — именно в выделении денег из резервного фонда. Правда, благодаря достаточному объему средств в обоих фондах российские политики ощутили себя в безопасности и, что закономерно, практически отказались от идеи реформировать страну и ее экономическую политику.
Большее влияние на Россию оказал кризис 2014 — 2015 года, который не привел к такому же значительному спаду в экономике, как предыдущий, но сказался на ценах нефти. Ее стоимость упала со ста долларов до почти 60. Постепенно вследствие других проблем (не только санкций, но и некоторых мегапроектов) с 2018 года остатки Резервного фонда перевели в Фонд национального благосостояния. Тем не менее 60 долларов — это все еще больше базовой границы, после которой средства переводятся в Фонд (сегодня это 41,6 долларов).
Ведутся споры о том, как действовать дальше. Казалось бы, на первый взгляд парадоксально, что даже сам инициатор первого Стабилизационного фонда Алексей Кудрин выступает за повышение базовой стоимости до 45%. Министерство финансов, в свою очередь, хочет оставить границу прежней. Кудрина поддерживает глава Центробанка Эльвира Набиуллина. Эти двое либерально ориентированных представителя российского правящего класса обосновывают свою позицию тем, что деньги, проходящие через государственный бюджет, тратятся более прозрачно, чем те средства, которые инвестируются непосредственно из фонда. Кроме того, нигде не написано, что цены на нефть обязательно удержаться на нынешнем уровне. Таким образом, Центробанк оставляет вариант, при котором «обязательная» ликвидная доля Фонда национального благосостояния могла бы увеличиться и превысить семь процентов ВВП (например, в Казахстане это 30%).
Свое мнение на этот счет высказывают и другие политики, которые хотят потратить эти средства на улучшение жизни в городах (Игорь Шувалов, бывший вице-премьер, а сегодня глава российского банка развития ВЭБ РФ), на поддержку экспорта (Максим Орешкин, министр экономического развития) или на рост экономики как таковой (например, так считает уже бывший советник Владимира Путина Сергей Глазьев). На деньги претендуют и представители государственных корпораций. Давление только усиливают так называемые национальные проекты президента Путина, которые направлены на повышение уровня жизни россиян.
Все предложения преследуют благие цели, и все обосновываются экономическим прагматизмом и обеспечением экономического роста России. Ситуацией решила воспользоваться и несистемная оппозиция, которая указывает на явные несостыковки в современной российской экономической политике. С одной стороны, повышаются налоги, например НДС, и пенсионный возраст, а с другой стороны, страна располагает огромными средствами, которые транжирит на Олимпиаду в Сочи и подобные масштабные мероприятия. Подобные сравнения, разумеется, являются отчасти манипуляцией, и все же противоречие более чем очевидно. На правительство все сильнее давят, чтобы оно начало тратить деньги, ведь и период сейчас подходящий: россияне все чаще проявляют недовольство своим социальным положением.
В ближайшие месяцы мы сможем понаблюдать за интересным спором вокруг того, что, собственно, делать с этими средствами. Причем любой из вариантов чреват проблемами, как политическими, так и экономическими. Также эта дискуссия свидетельствует о том, что российская политика весьма разнородна и не сводится к одному только противостоянию оппозиции и правящих сил. Разногласия есть и между политиками, отвечающими за экономический рост и финансы, между либералами и этатистами. Свои идеи постепенно начинают высказывать и представители силовых структур. Так что, несомненно, дискуссия будет занимательной.