Недавно на одной из международных встреч известный немецкий политический деятель отреагировала на выступление французского коллеги словами: «А давайте без лицемерия». О чем шла речь? Во время обсуждения вопроса Донбасса и согласования западным миром тактики в отношении России французский дипломат прибег к испытанному методу. Он сказал, что ни в коем случае не стоит отказываться от переговоров с господином Путиным. Надо использовать любую возможность договариваться и все решать мирным путем. Мол, плохой мир лучше хорошей войны. А, значит, стоит просто использовать каждую возможность усадить Россию за стол переговоров, а дальше все будет зависеть от дипломатического таланта переговорщиков.
Эта позиция могла бы выглядеть наиболее адекватной, если бы не несколько «но», которые отрицают само право на ее использование. Наиболее веским аргументом против такой тактики является поведение Кремля и лично Владимира Путина, особо никогда не скрывающего процедуры аннексии Россией Крыма. Который отрицает присутствие российских вооруженных сил в Донбассе и маскируется за маской неучастника вооруженного конфликта и, по сути, агрессора, а нейтрального наблюдателя, если не миротворца. На самом деле разжигатель войны подбирает себе образ голубя мира, а международное сообщество готово согласиться на эту игру.
Но наиболее циничной и действительно лицемерной подобная тактика Франции выглядит потому, что такими действиями она разрушает европейскую солидарность. Всем известно, что все важные решения в Европейском союзе могут приниматься только консолидировано. Таким решением, хоть и под ощутимым давлением США, были введены санкции со стороны ЕС против России и их дальнейшее последовательное продолжение. Эксфолиация (выпадение) из этого солидарного круга такой значительной страны, как Франция, ее желание проводить сепаратные переговоры с Москвой могут закончиться крахом всей европейской политики и даже больше, поскольку предыдущая политика по сдерживанию агрессора была скоординирована с Вашингтоном и дала свои результаты. Теперь же политика Франции напоминает скорее тактику «умиротворения агрессора» и отсылает нас в далекий 1938-й год, год печально известного «Мюнхенского соглашения», открывшего дверь для начала Второй мировой войны.
Чем же вызваны такие изменения в поведении Парижа? Ведь известно, что и раньше велись переговоры с Путиным и даже при активном участии Франции. Прежде всего — это появление результатов по Брекситу и новая перестановка сил в иерархии стран на европейском континенте. Франция почувствовала, что у нее появились силы для борьбы с Германией за влияние внутри союза. То есть, если президент Макрон выражает готовность к проведению переговоров с Путиным для решения «вопроса Донбасса», то здесь, можно так сказать, речь идет уже не об Украине, а о том, как обойти Германию внутри ЕС. Понятно, что диссимуляция настоящих целей не только не способствует координации действий с Германией, но и на время превращает Париж и Берлин в конкурентов.
И в такое важное для всего мира время, Путин начинает «выманивать» президента Макрона из лагеря солидарной европейской политики, намекая на то, что когда тот решит вопрос войны в Европе, то войдет в историю. Что он (Путин) готов говорить только с ним (Макроном) и только ему пойдет на определенные уступки. На самом деле такие намеки выглядят как желание переманить Макрона на выгодные для России позиции и тем самым нейтрализовать всю внешнюю политику ЕС. Вот тогда Кремль сможет выкручивать руки Украине при полном параличе всей европейской дипломатии.
Потому что отсутствие солидарной позиции умножает на ноль всю мощь Европейского союза. В таких условиях Кремлю удастся «запихнуть» обратно в Украину ОРДЛО на его же условиях. Это без отвода российских войск, без демилитаризации, без наказания сепаратистов, без контроля украинскими пограничниками совместно с миротворческими силами украинско-российской границы и без возможности провести демократические выборы не под дулом пулеметов. Но «возвращение» этой не прооперированной раковой опухоли в состав Украины грозит смертью всему организму.
При всем этом не тайна, что в Европейском союзе уже достаточно давно существуют свои линии раскола. Если бы не значительный долг Италии, то эта страна уже давно бы перекроила все планы Европейского союза. Она бросилась бы в объятия путинской России и спокойно закрыла бы глаза на аннексию Крыма и войну на Донбассе. Если бы не жесткая позиция канцлера Германии Ангелы Меркель, то немецкое индустриальное лобби уже давно бы скрутило в бараний рог мягкотелых политиков. И уже речь бы шла не о завершении строительства «Северного потока — 2», а о полном снятии санкций с России.
Лицемерность позиции политиков Европейского союза заключалась в том, что они «кабинетными» уговорами пытались убедить Владимира Путина остановиться, потому что для них гораздо важнее их внутренний комфорт и собственные интересы. И только язвительно скрытые удары заставляли Европу сплотиться и давать хоть какой-то отпор путинской гибридной войне против всего западного мира. А это и волна беженцев, и финансирование Россией «евроскептиков», и вмешательство в выборы, и коррумпирование западных политиков.
Лицемерием стала позиция не давать Украине летальное оружие и заставить ее защищаться от агрессора голыми руками. Лицемерными так же были попытки достичь мира, давая возможность агрессору совершать преступления. Они так ни разу и не призвали — украинцы, защищайтесь, мол, сами. А мы для чего-то высшего. Мы не будем размениваться на третьестепенные для нас проблемы. Вы нас утомили своей неуступчивостью. Европа устала от Украины…
Хочется вспомнить одну из историй на международной конференции в Берлине. Тогда в конце мероприятия перед участниками выступал один из главных советников тогдашнего федерального канцлера Шредера. Он представил примерно такой план действий по урегулированию войны в Югославии: пусть они продолжают воевать, а потом, когда выдохнутся, мы признаем независимость их государств в рамках, которые они сами себе завоюют. Этот лицемерный план не осуществился. США нанесли ракетный удар по Белграду и кровавые внутренние конфликты прекратились. Только тогда Европа принялась наказывать основных военных преступников. Потому что справедливость — превыше всего.