14 ноября парламент Грузии не смог принять конституционные изменения в избирательный кодекс, те самые изменения, которые власти пообещали рассерженным гражданам после «ночи Гаврилова». Без преувеличения можно сказать, что это решение привело сначала к шоку, а потом к ярости подавляющего большинства игроков на политическом поле Грузии, включая некоторых теперь уже бывших и действующих представителей власти.
Но давайте обо всем по порядку. Смешанная система формирования парламента Грузии существует давно, еще со времен Эдуарда Шеварднадзе, и была создана как оптимальная модель для сохранения власти правящей партии. Формальным поводом перехода на подобную систему было то обстоятельство, что по конституции Грузии парламент должен быть двухпалатным. Высшую палату предполагалось избирать по мажоритарной системе, а низшую по пропорциональной. Но здесь была одна оговорка — двухпалатным парламент становился только после восстановления территориальной целостности, а пока предлагалась смешанная система. Возникает вопрос, почему эта смешанная система столь уж плохая. На самом деле все просто, наиболее влиятельные люди на местах всегда заинтересованы в том, чтобы власть была на их стороне, идеальный вариант, самим быть этой самой властью. Наличие мажоритарной системы прекрасный инструмент для реализации этих желаний. Для примера, на последних парламентских выборах во всех мажоритарных округах без исключения победили представители правящей партией. Еще более забавный пример, телепортация мажоритарных депутатов от «Национального движения» в победившую на выборах 2012 года партию Бидзины Иванишвили «Грузинская мечта».
Именно поэтому практически все оппозиционные партии постоянно требовали перехода от смешанной к пропорциональной системе выборов, и по той же причине, та же «Грузинская мечта», торжественно обещавшая отказаться от смешанной системы еще в 2016 году, не сделала этого до сих пор. Почему не сделала, думаю, объяснять не стоит. Гораздо интереснее ответить на вопрос, почему вдруг «Грузинская мечта» решила изменить уже принятое решение о переходе к пропорциональной системе в 2024 году, и зачем вообще им понадобилось переходить на пропорциональную систему, если смешанная столь уж хороша для действующей власти.
Почему правящая партия решила перейти на пропорциональную систему в 2020 году?
Вынужденный переход на пропорциональную систему выборов был обусловлен сразу несколькими факторами. Во-первых, это давление со стороны партнеров Грузии. Ни о каком вмешательстве во внутренние дела страны тут не может быть и речи. Ситуация проста как карандаш, если вы говорите о желании интегрироваться в Европейский союз и НАТО, если декларируете верность европейским ценностям, будьте любезны, ведите себя соответствующим образом. Иначе все ваши декларации будут восприниматься как попытка одурачить партнеров, и это будет справедливо. Не скажу, что у меня нет претензий к нашим партнерам, они есть и заключаются они в том, что слишком часто Запад закрывает глаза на откровенную двуличность наших властей в вопросах демократии и прав человека. Так было и раньше, но у прошлых властей были как минимум рациональные оправдания, а именно гибридная война России против Грузии. Мол, если сейчас быть демократами, нас неизбежно свергнут пророссийские силы. Кстати, как показало время, оправдание не совсем рациональное. Нацдвижение потеряло власть именно при этой избирательной системе. Демократия у нас случилась в результате выборов, приправленных целой стаей черных лебедей от кадров с вениками и Лапанкури до убийства девятимесячной Барбары Рафальянц. Но сейчас речь не об этом. У нынешних властей нет и этого аргумента, даже самые отчаянные сторонники «Грузинской мечты» не отважатся утверждать, что в Кремле спят и видят, как отстранить Бидзину Иванишвили и его политическую команду от власти. Так что причин для того, чтобы не требовать от людей, декларирующих верность демократии, выполнения элементарных демократических норм у наших западных партнеров точно нет. Сказать им, да, я сукин сын, но я ваш сукин сын, Бидзина Иванишвили точно не может.
Не менее значительной причиной был испуг власти после «ночи Гаврилова». В этот момент было принято решение бросить кость протестующим в виде столь ожидаемого перехода на пропорциональную систему. Причем это было сделано по-иезуитски умно. Предложение перейти на пропорциональную систему при нулевом барьере прохождения в парламент сразу делала политическими игроками огромную массу людей, которые называли себя политиками весьма условно. Точного количества политических партий в Грузии я не знаю, по последним данным, их более четырехсот, но многие утверждают, что уже больше шестисот. В условиях, когда два десятка тысяч избирателей могут обеспечить место в парламенте, любой более или менее известный человек мог бы задуматься над перспективой создания собственной партии. И еще один момент, запрет на создание предвыборных блоков, практически исключал возможность объединения оппозиции, что кстати сыграло большую роль на выборах 2012 года.
Было ли это проблемой для «Грузинской мечты»? Нет, на тот момент не было. Политический потенциал правящей партии в Грузии складывается из нескольких компонентов — финансовый ресурс Бидзины Иванишвили, административный ресурс на местах, ресурс своих бизнес-структур, медиа-ресурс и самый недооцененный, потому что неизвестный широкой публике, ресурс бэк-офиса Иванишвили, использующий современные технологии. Учитывая все перечисленное и разрозненность оппозиции, даже при пропорциональной системе у «Грузинской мечты» была масса вариантов сохранить власть. Например, при создании коалиции, в том случае, если правящая партия не набрала бы простого большинства, даже при наличии всех вышеозначенных ресурсов. Более того, этот вариант был бы очень удобен для «Мечты», так как был бы решен вопрос о процедурной демократии, то есть западным партнерам показали бы, что все в порядке, власть в Грузии как менялась после двух циклов, так и меняется. Потому что коалиция и конституционное большинство одной правящей партии, как говорят в Одессе, две большие разницы. Более того, вполне могла бы сложиться ситуация, когда правящей партии пришлось бы выбирать между коалицией с пророссийскими партиями и коалицией с прозападными партиями. Естественно выбор был бы великодушно сделан в пользу прозападных, что еще раз подтвердило бы правильную геополитическую ориентацию правящей партии и лично Бидзины Иванишвили. Но, что-то пошло не так.
Что-то пошло не так
Когда в начале слушаний по принятию нового конституционного закона в рядах правящей партии появились инсургенты, не согласные с генеральной линией, большинство экспертов восприняли это как милое недоразумение. Ну, побузят и успокоятся, тем более, что инсургентов было не так уж и много. Однако, глядя на тревожные лица депутатов от большинства, стало понятно, так не все так просто. Два раза по инициативе большинства голосование откладывалось, два вечера подряд депутатов правящей партии собирал Бидзина Иванишвили. Уже после того, как проект законопроекта был провален, Иванишвили опубликовал специальное заявление, в котором обвинил в происшедшем оппозицию, а также высказал свои сожаления по поводу того, что столь важная инициатива не прошла в парламенте. Однако подавляющее большинство комментаторов не поверило председателю правящей партии, и на это были веские основания. Во-первых, раньше Иванишвили очень легко подавлял локальные бунты, так как все внутри его команды прекрасно понимают, что ссорится с ним себе дороже. Во-вторых, среди инсургентов оказались люди, политически связанные лично с Иванишвили родовой пуповиной, и представить, что тот же Дмитрий Хундадзе пойдет против воли председателя, решительно невозможно. Ну и наконец, никаких санкций против инсургентов, даже символических, вроде как не планируется. Даже если такие санкции последуют, то это будет реакцией на протесты, как было с отставкой спикера парламента Ираклия Кобахидзе летом этого года, но никак не наказание за действия, которые привели к тяжелому политическому кризису в стране.
Так что все-таки пошло не так? Тут мы можем только выдвигать версии, наиболее вероятная из которых — реальная угроза потери власти заставила Иванишвили отказаться от идеи перехода на пропорциональную систему, несмотря на тяжелые политические последствия этого шага. Выше мы уже говорили о том, что у Иванишвили очень серьезная аналитическая команда, работающая с современными технологиями. Кстати этот тезис подтверждает и то обстоятельство, что в 2016 году на встрече с дипломатами Ираклий Кобахидзе с точностью до десятых процентов предсказал итоги выборов в парламент. Для того, чтобы остаться у власти «Грузинской мечте» не было необходимости набрать большинство голосов. Достаточно было и 40% при условии, что у прозападных политических сил в сумме будет меньше 50%. Ведь очевидно, что прозападные политические силы ни при каких обстоятельствах не пошли бы на коалицию с пророссийскими и наоборот. Но если хотя бы одно из этих условий не выполняется, потеря власти становится более чем вероятной. Кроме этого, недостаточно создать коалицию, это как в браке, со свадьбы все только начинается. Вполне вероятно, что политические консультации, пусть и в очень закрытом режиме, с возможными партнерами показали серьезные риски. Хотя это только предположения, мотивация сейчас уже не имеет значения. Решение не принято, точка.
Что дальше
Сегодня Грузия проснулась в новой политической реальности, и эта реальность называется политическим кризисом. Начнем с кризиса в самой правящей партии, парламентское большинство покинуло восемь депутатов, среди которых вице-спикер Тамар Чугошвили, председатель комитета по европейской интеграции Тамар Хулордава, председатель комитета по образованию Мариам Джаши, председатель комитета по внешним связям Софо Кацарава, депутаты Дмитрий Цкитишвили, Ирина Пруидзе, Георгий Мосидзе, Заза Хуцишвили. Простое перечисление должностей, которые занимали эти депутаты говорит само за себя. Мотивы такого демарша не принципиальны, принципиально то, что именно те, кто ушел, занимались коммуникацией с дипломатическим корпусом и сейчас у властей эта коммуникация явно нарушена. Кроме того этот уход складывает крайне неудобный нарратив — приличным людям в партии власти делать нечего. Это видно даже в выступлениях провластных экспертов, коих, кстати, крайне мало. Их старания отвести удар от Иванишвили и направить гроздья гнева на депутатов-мажоритариев очевидны.
Шок и ярость — так можно охарактеризовать реакцию оппозиции. Оппозиционных политиков можно понять, сегодняшнее решение практически обнулило их планы на будущий политический год. Все на улицу — таков был призыв всей оппозиции независимо от геополитической ориентации. Такого Грузия не видела с 2003 года, то есть со времен революции роз. То, что вчера казалось решительно невозможно, сегодня стало реальностью. Понятно, что сейчас власти попытаются раздробить оппозицию, но сделать это будет достаточно сложно, хотя бы потому, что для многих из них вопрос перехода на пропорциональную систему это вопрос элементарного политического выживания. Поверить обещаниям Иванишвили после того, что произошло будет крайне сложно.
Как оно будет в реальной жизни, покажет время.