Есть одна львовская примета: если в областном совете гневно осуждают политику центральной власти или возмущаются действиями соседей-поляков — значит где-то на балансе завалялся санаторий или профилакторий, который надо срочно передать в аренду эффективному собственнику или сразу приватизировать. И чем интереснее недвижимость, тем решительнее намерения областных депутатов не допустить надругательства над святыми символами непокоренного края.
По сути, отвлечение внимания — это универсальный прием власти (и не только на Украине). Но на примере областного совета это особенно заметно, потому что собственности — вагон (по крайней мере когда-то был), а ответственности — ноль. За время независимости выросли новые поколения людей, которые уже не помнят, откуда эти сказочные богатства и зачем они нужны областному совету. Они даже не задумываются о природе этого явления, потому что оно стало привычным делом. А зря. Потому что это касается не только возможности сказочно разбогатеть «на балансе».
За времена СССР было немало так называемого ведомственного имущества. Санатории для шахтеров, поликлиники для железнодорожников, магазины для партийной номенклатуры. В конце концов, большевики это не сами придумали. Еще когда Русь подписывала торговый договор с Византией, то стороны не просто клялись своими богами, но и согласовывали, кто, кого и как будет судить. Во времена Средневековья существовала сложная система права, с точки зрения которой нынешнее «имущество» областного совета в городе Львове выглядело бы вполне логично. Например, Магдебургское право выводило мещан из-под юрисдикции феодалов. Села могли жить по своему, «грецкому праву». Отдельные законы, суд и правила были у еврейских гетто. И что потом? Пришли новые времена, люди начали требовать эмансипации. Они стремились к равным правам и равным обязанностям. Но права и обязанности, как ни странно, взаимосвязаны. В конце концов, это воплотилось в принцип, по которому на определенной территории действуют универсальные для всех правила, а пределом действия права есть граница, а не социальный статус. Если, конечно, вы не представитель областного совета или цыганского лагеря. Эти две категории граждан придерживаются своих обычаев и пытаются сохранить традиционный уклад.
Закончив краткий экскурс в историю, можем перейти к делам насущным. Вот стоит себе дом на [улице] Короленко. Это мы с вами думаем, что он стоит на улице Короленко, а на самом деле он «находится на балансе» областного совета. И поэтому одни эффективные менеджеры хотят его продать, другие — переоборудовать, а представители церкви (тоже эффективные менеджеры) — получить для своей благой цели. Могло бы все закончиться совсем плохо, если бы не бюджет, с помощью которого каждый депутат может проявить милосердие и «выделить для нуждающихся».
Во время споров вокруг «дома для сирот» в различных комбинациях переплетались слова о морали и эффективности, об управлении и ответственности, о законности, прозрачности и политической воле. Но как тут измерить эффективность (не говоря уже о морали)? Дороже продать? Или больше вложить в ремонт? Кто эту эффективность должен оценивать и по каким критериям? И что такое ответственность, когда несколько десятков людей в зале жмут на кнопки «за все хорошее»?
Кстати, о прозрачности. На сайте областного совета, если с главной страницы перейти в рубрику «деятельность», а потом в раздел «приватизация», можно увидеть только одно решение от 31 мая 2016 года. Остальные судьбоносные определения, подозреваю, размещены где-то подальше, прикрыты рутинными документами.
Но есть и плюсы — удобная табличка с перечнем еще не приватизированного имущества прямо «под рукой». Здесь не только упомянутое помещение на Короленко. На той же улице, рядом, расположено коммунальное некоммерческое предприятие львовского областного совета «Львовский областной центр репродуктивного здоровья населения», который сдает в аренду свои помещения ООО «Центр репродуктивного здоровья»… Разве не мило?
Интересно, что совсем недавно депутаты областного совета возмущались тем, что центральная власть «не желает передавать полномочия от центральных органов исполнительной власти к органам местного самоуправления на местах». Даже написали целое обращение. Почему же не передать «на места» (в села и города области) как можно больше полномочий и имущества? Это же логично. Тем более, что простому рядовому гражданину не принципиально, какой совет выставит «лишнее» имущество на аукцион и прозрачно, получив самую высокую цену, эти средства направит на какие-то замечательные проекты.
Но не все так просто. Есть объекты, которые не так легко продать. Если это, например, не маленький детский санаторий (на самом деле — вилла на улице Коновальца), а большая больница? Что тогда? Тогда можно изменить место регистрации. Областную клиническую больницу «переписать» в Великий Любинь, а психиатрическую — прямо в село к директору, в заведение Николаевского района. Еще и под лозунгом, понятным каждому украинцу: заберу, чтобы кто другой не украл. Или, цитируя главу областного совета, «потому что городской совет может „хапнуть и отжать" землю».
На этом этапе стоило бы уже оторваться от клоунады и попробовать взглянуть на ситуацию адекватно. Упомянутый выше принцип территориальности, когда в определенных пределах все действуют по единым нормам, когда есть общепринятые права и обязанности, придумали не идиоты. От «смены места регистрации», когда врачи начинают платить налоги в селе директора, сама больница не перестает быть в городе. Это транспорт, коммуникации, нагрузка на сети. Это работа различных служб. И персональная оффшорная зона, потому что можно. Пусть лохи платят. Классическая жадность, которую мы заслужили.
Депутатов областного совета, кстати, выбирают и во Львове. Это добавляет еще немного абсурдности, ведь конфронтация по линии «город — область» уже стала частью местной политической традиции.
И что с этим делать?