Решение Всемирного антидопингового агентства (ВАДА) отстранить Россию до 2023 года от участия во всех международных соревнованиях вызвало бурю эмоций. В то время как немецкая команда по биатлону по результатам расследования может рассчитывать на олимпийское золото задним числом, британка Виктория Аггар (Victoria Aggar) покинула комитет спортсменов ВАДА: эта бывшая участница Паралимпийских игр считает решение недостаточно жестким. Эксперт по спортивному праву Михаэль Ленер ((Michael Lehner) анализирует в данном интервью проблему в комплексе.
Mannheimer Morgen: Господин Ленер, ВАДА отстранило Россию на четыре года от участия во всех международных соревнованиях. Российские функционеры уже заявили, что обратятся в Спортивный арбитражный суд (CAS). Как вы оцениваете это дело?
Михаэль Ленер: В принципе антидопинговая борьба устроена так, что мы должны ставить вопрос о виновности. Всё равно, идет ли речь об отдельных спортсменах, федерациях или странах. Мне нужно предъявить доказательства. Если же я стригу всех под одну гребенку, как это делает сейчас ВАДА, то этот принцип игнорируется. Вот почему это решение чисто политическое, спортивно-политическое. С моей точки зрения, оно довольно опасное. Не два и не полтора. Поэтому мне очень интересно, что скажет на это спортивный арбитраж.
— Вы одобряете объявленную дисквалификацию?
— Сразу скажу, что доказательная база мне неизвестна. Скорее всего, придется опять прочитать несколько сотен страниц. Я их еще не читал. Но с точки зрения спортивной политики мне хотелось бы иметь и кое-что другое. Решение ВАДА обращено в прошлое: Россия наверняка что-то сделала неправильно, вероятно, намеренно лгала, что-то уничтожала. Но вопрос в том, как изменить подобное поведение. С помощью дисквалификации на четыре года? Отдельные атлеты, да и федерации это наверняка воспримут как несправедливость. Это не способствует осознанию того, что в будущем нужно поступать по-другому. И хотя Россию можно назвать авторитарной системой, возникает вопрос, как ответственность передавалась там сверху вниз.
— Как с вашей точки зрения должно было реагировать ВАДА?
— Я бы только пригрозил полной дисквалификацией, то есть условными санкциями. Можно было бы работать с каталогом пунктов, которые Россия обязалась бы выполнять для полного антидопингового надзора. На заднем плане маячило бы наказание: если все пункты не будут выполнены, вы вылетите вообще. Такие меры я считаю более разумными.
— Но Россия уже бывала под надзором. Тем не менее данные предоставлялись с запозданием, их искажали или даже уничтожали.
— Верно. Но у нас действует принцип, согласно которому обвиняемый имеет право молчать или даже лгать во время судебного процесса. Уместно ли грозить наказаниями, когда расследование еще не закончено? В упрощенной формулировке это означало бы: если ты сам во всем не признаешься, то мы тебя зарежем или посадим под замок, пока все не расскажешь.
— А что, если бы Россия взяла на себя обязательство отдать свою надзорную систему под нейтральный контроль?
— Это гениальная идея, и она могла стать творческим альтернативным решением. Тогда анализы в ближайшие четыре года проводились бы, например, в Кельне. Это была бы ясная позиция: я забираю у вас полномочия на проведения контроля. Так было бы справедливо и по отношению к атлетам. Ведь у молодого талантливого спортсмена нет возможности тренироваться вне российской системы. При этом вновь возникает вопрос о переносе бремени доказательства на ответчика: я уже не раз критиковал за это ВАДА и CAS. Антидопинговая борьба продвигает идею честной игры. Принуждение к доказательству своей невиновности противоречит, с моей точки зрения, этой идее.
— Вы решитесь предположить, каков будет вердикт спортивного арбитража?
— В отношении спортивного арбитража я всегда настроен несколько воинственно. С моей точки зрения, спортивный арбитраж — тоже политический суд. Невероятно многое там зависит от того, какие судьи ведут конкретное дело. Мое требование таково: поставите на этот процесс в САS своих лучших юристов.
— Дело осложняется комплексным характером процесса. Со стороны подчас бывает трудно понять решения суда.
— Совершенно очевидно, что этот процесс не прост. Потому что нельзя сказать, тут речь идет о такой-то статье, согласно которой виновного следует приговаривать к пожизненному заключению, и её-то я и применю. Спортивное право устроено совершенно по-другому. Я как юрист ощущаю, что приходится иметь дело с политической составляющей. Мы видим ВАДА, которое положило глаз на Россию. Но вопрос в том, где еще есть допинговые системы. Возможно, сосредоточившись на России, они хотят подать сигнал другим. Можно ли, например, действительно сказать, что Россию поймали за руку?
— В докладе Макларена делается вывод, что там существует допинговая система, к которой государство относится терпимо и даже поддерживает ее.
— В ГДР существовала система принудительного допинга. В России мы имеем дело с системой, к которой государство относится терпимо. Но кто конкретно ее терпит? Могу ли я наказать все структуры? Ситуация действительно сложная. Что-то мне здесь мешает. Это очень жесткое решение. Я лично считаю, что решение ВАДА политическое. А коль скоро я в спорте действую по политическим мотивам, то правовое поле я покидаю.
— Не было бы особенно важно в связи с этим составить обязательный для всех каталог проступков?
— Такой каталог есть. Нельзя забывать, что МОК все время отстраняет национальные олимпийские комитеты, если их уставы не соответствуют нормам, правительства слишком активно вмешиваются в формирование органов или по другим причинам. Как МОК, так и ВАДА не являются государственными предприятиями, поэтому они могут ставить условия, невыполнение которых влечет за собой исключение из «клуба». Но я вижу проблему в том, что в лице России к позорному столбу ставят одну из великих держав — и притом только ее одну. С одной стороны, можно сказать, что у нас все равны, но, с другой стороны, отсутствует прозрачность и независимость суждений. Это напоминает мне холодную войну.
— Российский премьер-министр Дмитрий Медведев говорит об антироссийской истерии и кампании против его страны.
— Это слишком упрощенная формулировка. Но что-то в этом есть, ведь допинг употребляют не только в России. Весь мировой спорт все еще поражен этой заразой.
По этой теме слушайте наш подкаст Допинг-скандал в зеркале иностранной прессы
— Рисовать черно-белыми красками было бы упрощенчеством?
— Да, однозначно. Из-за комплексного характера проблемы непросто составить мнение, не говоря уже о том, чтобы вынести вердикт. Моя цель — сделать спорт более чистым. Санкциями этого не добиться.
— В том числе и из США раздаются требования о полном исключении России. Не является ли такой шаг еще менее перспективным? ВАДА поэтому дистанцировалась от него?
— Ну, тот, кто сидит в стеклянном доме… Но если серьезно: тому, кто требует полного отстранения, безразличны доказательства индивидуальной вины. И тогда это уже не имеет никакого отношения к праву. Так не станет действовать ни один суд, в том числе и САS.
— Дисквалификация должна распространяться и на летние Игры в Токио. Вы верите, что САS за столь короткое время сумеет вынести вердикт?
— Одна работа с документами в простом разбирательстве против отдельного атлета может длиться более девяти месяцев. Если в этом более многогранном деле процедура будет та же, то из дисквалификации для Токио ничего не выйдет.