Совершенное американцами убийство генерал-майора Касема Сулеймани, второго по степени влияния иранского военачальника, пробудило на Ближнем Востоке страхи по поводу начала войны. Но с учетом формирующейся оси Москва — Пекин — Тегеран в этот конфликт может быть втянута не только Америка.
За несколько дней до американского удара, который был нанесен 3 января и в результате которого также был уничтожен Абу Махди аль-Мухандис (Abu Mahdi al-Muhandis), возглавлявший иракское военизированное формирование «Катаиб Хезболла», Китай, Россия и Иран завершили беспрецедентные совместные военные учения. Еще одним свидетельством укрепления связей можно считать четыре визита иранского министра иностранных дел Джавада Зарифа в Пекин за прошедший год.
Ближний Восток и без того является пороховой бочкой, если принять во внимание конфликты в Сирии, Ливии, Йемене, беспорядки в Ираке и Ливане, а также противостояние между Израилем и палестинцами. Но последние действия США могут стать более провокационными и привести к более серьезным последствиям для региональной стабильности, чем убийство в 2011 году лидера «Аль-Каиды» (запрещено в России — прим. перев.) Усамы бен Ладена или ликвидация в прошлом году главы «Исламского государства» (запрещено в России — прим. перев.) Абу Бакра аль-Багдади.
Чтобы понять это, достаточно взглянуть на антиамериканский патриотический пыл, ярко проявившийся на траурных мероприятиях в связи с гибелью Сулеймани, которые прошли по всему Ирану.
Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи пообещал отомстить убившим Сулеймани «преступникам», и это заставило президента Дональда Трампа озвучить собственную угрозу: что если Тегеран начнет действовать, по 52 иранским объектам будет нанесен «быстрый и мощный удар».
Напряженность между Ираном и США нарастает с 2018 года, когда Трамп вышел из ядерной сделки, заключенной в 2015 году Ираном и еще пятью государствами, включая Китай и Россию. Американский президент сказал, что принял это решение, потому что Иран продолжает создавать ракеты средней и малой дальности, а также беспилотные летательные аппараты.
Китай и Россия возразили против такого шага и отказались участвовать в американских санкциях против Ирана, из-за чего Вашингтон стал считать Пекин и Москву препятствием на пути своих усилий по изоляции иранского режима.
Но эскалация напряженности лишь еще больше сблизила Тегеран, Пекин и Москву, так как Вашингтон говорит об этих трех странах как о своих заклятых врагах. И действительно, они сотрудничают в ущерб американским интересам, когда и где это возможно, наблюдая усиливающуюся враждебность США.
Некоторые обозреватели увидели в четырехдневных совместных военно-морских учениях, прошедших в прошлом месяце в северной части Индийского океана и в Оманском заливе, признак формирующегося антиамериканского альянса. Та морская акватория, где проходили эти маневры, охватывает Ормузский пролив, через который проходит пятая часть общемирового объема нефти, и это имеет колоссальное геополитическое значение.
Из-за антииранских санкций, инициатором которых выступили США, Китай стал спасательным кругом для экономики Ирана, а Россия — главным поставщиком оружия и военной техники. 31 декабря иранский министр иностранных дел вместе с китайским коллегой пообещал, что две страны будут стоять плечом к плечу в борьбе «против односторонних действий и запугивания».
Но Пекину война на Ближнем Востоке не нужна, так как этот регион играет важнейшую роль в его заветном плане транснациональной торговли, который получил название «Один пояс, один путь». В рамках подписанной в 2016 году 25-летней программы Пекин обязался инвестировать в иранскую экономику беспрецедентную сумму — 400 миллиардов долларов. Эти средства пойдут на создание инфраструктуры, такой как плотины, заводы, аэропорты, дороги и метро в Тегеране. Иран также является важнейшим поставщиком нефти в Китай, и в случае конфликта данные поставки окажутся в опасности.
Любые действия китайской стороны в ущерб американским интересам также могут привести к срыву торговых переговоров, которые наконец-то сдвинулись с мертвой точки после двухлетнего периода кропотливых дискуссий, нарушенных обещаний и обоюдных карательных пошлин.
Попросту говоря, Пекин может слишком многое потерять, если начнет предпринимать какие-то реальные действия в поддержку Тегерана. А еще он хочет сохранить дружеские отношения с Саудовской Аравией и ее союзниками, многие из которых являются злейшими врагами Ирана и защищены американским зонтиком безопасности.
По сравнению с Китаем Россия еще с советских времен намного глубже вовлечена в ближневосточные дела, и поддерживает более тесные взаимоотношения с Ираном. Несмотря на исторические противоречия, Москва и Тегеран выступают в качестве стратегических союзников в сирийском и иракском конфликтах, а также являются партнерами в Афганистане и в постсоветской Центральной Азии. Тем не менее, главным приоритетом для России в настоящий момент является Восточная Европа, а на Ближнем Востоке у нее намного меньше экономических интересов.
В последние годы Китай и Россия углубляют и расширяют двусторонние стратегические и военные связи, действуя против американских интересов безопасности. Эти страны объединяют усилия в ООН, блокируя любые резолюции в Совете Безопасности, инициатором которых выступает Америка, будь это проблемы Ближнего Востока или других регионов.
Обе страны противодействуют смене режимов в регионе, спонсором которой выступает Запад, и видят в Иране партнера в борьбе против американской гегемонии и в создании нового многополярного мира.
Бывший американский президент Рональд Рейган как-то назвал Советский Союз «осью зла», а один из его последователей Джордж Буш-младший слепил собственную «ось зла» из таких стран как Иран, Ирак и Северная Корея. Вашингтон и Брюссель называют Китай и Россию «ревизионистскими державами», Тегеран — «страной-изгоем», а формируемый ими антиамериканский альянс — «осью самовластия». Такие ярлыки способствуют еще большему сплочению противников Запада.
Не исключено, что Москва с Пекином даже рады росту напряженности между США и Ираном, так как конфликт на Ближнем Востоке отвлечет внимание Америки от тех вызовов, которые брошены ей и ее интересам в Восточной Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе. Если такой конфликт случится, обе страны наверняка воспользуются им для того, чтобы поднять свой авторитет и выкроить для себя сферы влияния в регионе.
Но поскольку сильных стимулов напрямую ввязываться в драку у них нет, Россия и Китай, скорее всего, ограничатся антиамериканской риторикой и моральной поддержкой Ирана. В конце концов, разве Тегеран такой уж верный друг и стойкий союзник, за которого Пекин и Москва будут готовы воевать? Может быть, это все-таки «союзник по расчету», и действовать они будут, исходя из старого лозунга политики прагматизма «враг моего врага мой друг»?