Так же, как и ее продолжавшаяся 40 лет предшественница, нынешняя холодная война между США и Россией имеет несколько характерных черт, одной из которых является конфликт между исторической памятью России и исторической памятью США. Некоторые из вновь появившихся элементов этой памяти являются абсурдно неточными и политически опасными. Хочу привлечь ваше внимание к недавнему примеру такой неточности.
23 января российский президент Владимир Путин побывал в Израиле для того, чтобы принять участие в дне памяти о Холокосте, а также в торжествах в связи с 75-й годовщиной освобождения концентрационного лагеря Аушвиц недалеко о польского города под названием Освенцим — страшного места, освобожденного советской (состоявшей преимущественно из русских) армией.
Представители других стран тоже участвовали в этих торжественных церемониях, был среди них и вице-президент США Майк Пенс, но тем не менее, если верить газете «Таймс оф Израел», Путин был «самым заметным и доминирующим из присутствующих». Причиной этого доминирования, признаваемой сегодня в Израиле, но почти не упоминаемой в США, является тот простой факт, что именно Советская армия больше любой другой способствовала спасению выживших в той войне европейских евреев. Советская армия спасла их, когда разгромила нацистскую Германию, пройдя от Сталинграда до Берлина.
Украинцы, по большей части бывшие тогда гражданами Украинской ССР, сыграли в тех исторических событиях большую роль — многие из граждан УССР стали жертвами Холокоста, множество из этих граждан сражались и в Советской армии. Тем не менее в тот же момент, когда в Израиле проходили торжественные церемонии по поводу спасения от Холокоста, неутомимое антироссийское двухпартийное лобби в Вашингтоне провозглашало Украину «новой сегодняшней линией фронта» в борьбе против российской «новой агрессии». Самым заметным в этом деле был лидер конгрессменов-демократов Адам Шифф и целая камарилья других законодателей из секты «Свидетели импичмента Трампа». То, что говорили Шифф и его союзники, не соответствовало многим обещаниям, в том числе и обещанию мира с Россией, которое и вправду пытался выполнить после своего избрания новый президент Украины Владимир Зеленский.
И вот, в тот самый момент, когда мир между Россией и Украиной кажется достижимым, поджигательство войны — давайте употребим это уродливое, но подходящее к сложившейся ситуации выражение — поджигательство войны усиливается и ускоряется в Вашингтоне.
Так, четвертого декабря не прославившаяся пока экспертными знаниями ни по Украине, ни по России «свидетельница импичмента» [профессор Стенфордского университета Памела Карлан] использовала формулировку, которую нам редко приходилось слышать с пятидесятых годов. Она сказала, обращаясь к Конгрессу, что США нужно «усилить Украину с тем, чтобы она оставалась сильной на своем фронте». Для чего это делать? Для того, чтобы «украинцы сражались с русскими там, а нам не пришлось сражаться с русскими здесь».
К 22 января подобная формула стала чем-то вроде боевой мантры в Конгрессе, и на этот раз уже конгрессмен Джейсон Кроу, еще один «свидетель импичмента» обнадежил наших законодателей насчет того, что Америке просто необходимо «сражаться с Россией там, чтобы не быть обязанной биться с Россией здесь».
Каковы бы ни были достоинства процесса импичмента, у него будет точно одно негативное наследие — все обостряющаяся новая холодная война, а заодно и, возможно, кое-что похуже и погорячее.
Но это поистине роковое развитие событий не может быть спокойно обсуждено в Вашингтоне, поскольку связанные с ним вопросы считаются, как выразился безмозглым образом ведущий Эн-би-си Чак Тодд, «русскими словесными заездами», риторическими приемами врага, а то и просто «дезинформацией». А значит, каждый, кто осмеливается поднять такие вопросы, является «кремлевским апологетом» — и порой это обвинение высказывается напрямую.
Вот каков тон ведущихся в Америке дискуссий об этой новой и все более опасной холодной войне. Решится ли хоть кто-нибудь из нынешних кандидатов в президенты от демократов изменить этот тон — и позволят ли ему сделать это «модераторы» их собственных дебатов? Или нам по-прежнему придется полагаться почти исключительно на вечно срывающиеся попытки президента Трампа выполнить его предвыборное обещание «поладить с Россией»?
Если затронуть тему того, что нас ждет впереди, то вот что: Путин пригласил Трампа присоединиться к нему на Красной площади 9 мая — в отмечаемый в России День Победы, когда там происходит священнодействие огромного значения и для Кремля, и для большинства российского народа. Конечно же, президенту Трампу стоит принять это приглашение — хотя бы из уважения к памяти приблизительно 27 миллионов советских граждан, погибших во Второй мировой войне. Но и здесь возникает вопрос: а не могут ли вашингтонская политика и местные безумные средства массовой информации помешать Трампу принять это приглашение.
Далее дискуссию по заданной профессором Коэном теме продолжает его традиционный собеседник Джон Бэчелор (John Batchelor) — ведущий «Джон Бэчелор радио шоу», серии онлайн-передач, в которых Стивен Коэн и Джон Бэчелор вот уже шесть лет обсуждают ситуацию в России и на Украине.
Джон Бэчелор: Это «Шоу Джона Бэчелора», и сегодня я приветствую в студии профессора Стивена Коэна — специалиста по российской истории. Он представляет Нью-Йоркский университет, Принстонский университет, а также сайт http://eastwestaccord.com/, посвященный поискам взаимопонимания между Россией и Западом. Дорогой Стив, недавно российский президент Путин посетил Израиль, чтобы принять участие в торжественных мероприятиях, посвященных дню памяти Холокоста и 75-летию освобождения Аушвица советскими солдатами, гнавшими в то время гитлеровцев все дальше на запад. Путин сидел там рядом с израильским премьером Нетаньяху и выступил на тему о том, как отразился Холокост на судьбе советского народа. Но и здесь возникла тема Украины. Потому что через короткое время в самом лагере Аушвиц-Биркенау рядом с польским городом Освенцим состоялась вторая церемония, в которой принял участие украинский президент Зеленский, а от США присутствовал почему-то министр финансов Стив Мнучин, глава американской делегации. Почему были две разные церемонии и что они значат сегодня для России?
Стивен Коэн: Начну с небольшого разъяснения контекста. Каждое общество живет со своей собственной, «уложившейся» за многие годы исторической памятью. Историки рекомендуют для определения этой памяти приглядеться к праздникам, которые в том или ином обществе отмечаются. Так вот, в России память о Великой Отечественной войне — это память живая, она продолжает резонировать в обществе. В США это уже не совсем живая память. Я не знаю, насколько я старше вас, но я прекрасно помню, как кончилась война, и каким это стало большим событием даже для нашего маленького городка в штате Кентукки. Я помню возвращение двух братьев моей матери с войны, как они вернулись с фронтов Второй мировой — и как их встречали. Но мы в США стали понемногу относиться к годовщинам той Победы поверхностно. А вот в России относятся по-другому. Я бывал там на торжествах ко дню Победы — бывал многократно. И могу вам сказать: в России это живая память.
Почему так сложилось? Одна из причин — это то, что так много граждан Советского Союза погибло в ту войну. Путин упоминал цифру в 27 миллионов на самых близких к нам по времени празднованиях дня Победы. Эта цифра некоторыми специалистами оспаривается, есть на эту тему дискуссия, но в основном спорщики сошлись именно на этой цифре — 27 миллионов. А теперь проведите простой расчет и посмотрите, сколько родственников этих жертв войны живут в бывшем Советском Союзе, и в первую очередь в России — тогда многое станет понятно.
Так вот, это фон, контекст, опираясь на который, мы можем рассматривать решение Путина поехать в Израиль на торжества по случаю 75-летия освобождения лагеря Аушвиц. Это был большой день в Израиле, поскольку день поминовения Холокоста в этой стране на этот раз совпал с относительно круглой датой освобождения Освенцима.
Тут следует отметить растущее сближение России и Израиля — важное развитие событий и большая перемена по сравнению с прошлыми временами, если вспомнить о враждебности между двумя странами в 1960-е и 1970-е годы, связанной прежде всего с еврейской эмиграцией из СССР в Израиль.
Другой важный момент — как раз в эти дни началась стычка России с Польшей по поводу того, кто виноват в начале Второй мировой войны. Кто умиротворял Гитлера, кто подписывал с ним пакты о ненападении? Между тем даже простой просмотр хронологии событий на компьютере покажет вам: почти все европейские страны подписывали в разные периоды пакты о ненападении с Германией — чаще всего после прихода Гитлера к власти. И даже в тех случаях, когда такие пакты были подписаны до гитлеровского периода в немецкой истории, эти пакты соблюдались каждой из этих европейских стран, пока Гитлер на нее не нападал. Все хотели отсидеться.
И такие пакты подписали почти все страны Европы, а не только Россия в 1939-м году или Великобритания в Мюнхене в 1938-м. Так что мы вынуждены опять зарыться в события той эпохи. В каком-то смысле жаль, что в день поминовения мы вынуждены думать о таких вещах.
Джон Бэчелор: Честное обсуждение роли Советского Союза в войне было затруднено в послевоенные годы нашим идеологическим противостоянием с Советским Союзом. Во время холодной войны СССР был таким важным, страшным противником, что это определяло и взгляд на его прошлое. Сам факт нашего союза с СССР в дни войны забывался или представлялся как «неизбежное лицемерие» [Рузвельта и Черчилля], на которое мы оказались вынуждены пойти из-за немецкой угрозы.
Стивен Коэн: Я тут могу привести один пример, связанный с моим обучением в Кентукки, где я учился в сегрегированной школе, представлявшей нам на уроках истории период рабства чернокожих как чудесное время в истории США. Так у меня там был учебник от Джона Эдгара Гувера, директора ФБР [c 1924 по 1972 годы], который так и назывался «О коммунизме». И я эту книгу в обязательном порядке читал.
Тем не менее для меня Вторая мировая война — это событие, сформировавшее мое поколение. Я не знаю, бывал ли кто из наших слушателей в Москве. Если случится вам побывать там 9 мая, сходите в парк Горького, побывайте в тех местах, где собираются в назначенное время в установленных на многие годы местах ветераны. Посмотрите на этих последних выживших героев войны — у нас такой традиции нет.
А что мы теперь имеем? В тот самый момент когда Россия и Израиль крепко держатся за свою историю, вспоминают борьбу с нацизмом, что мы слышим в США? Заявления в духе того, что, если мы не будем воевать с русскими на Украине, то нам придется драться с ними здесь! И это звучит от представителей обеих партий! Послушайте Адама Шиффа — он, к сожалению, стал чем-то вроде голоса Демократической партии не только по импичменту, но и по русскому вопросу. Но послушайте и республиканца, вице-президента Майка Пенса — вы услышите такие воинственные заявления, каких мы не слышали с пятидесятых годов.
И при этом никто не может отрицать, что Советская армия освободила и спасла во время войны больше евреев, чем любая другая армия союзников. Я сам слышал рассказы спасенных — как советские солдаты буквально на руках выносили их из освобожденных концлагерей.
Я даже так скажу: после того, что пережили русские в войну, вызывает уважение то, что они в целом хорошо, а то и прямо дружески относятся к представителям Запада. Горбачев в личном разговоре рассказал мне о первом иностранце, какого ему пришлось увидеть в своей жизни. Этим иностранцем был немецкий солдат, пришедший в его деревню на Ставрополье, чтобы там убивать русских. Старший брат Путина умер от голода в Ленинграде во время блокады. Подумайте над этими историями.