Осенью прошлого года Минск приподнял завесу тайны над масштабом советских репрессий в ходе агрессии 1939 года, однако, сделал все так, чтобы никто об этом не узнал.
В первый раз 44-страничный список с фамилиями 89 сотрудников НКВД, которые получили награды за «оперативно-чекистскую деятельность на территории Западной Белоруссии», был обнародован в появившейся осенью 2019 года книге «НКВД в Западной Белоруссии, сентябрь-декабрь 1939 года». Ее издали при поддержке белорусского министерства юстиции, Национального архива Белоруссии, Центрального архива КГБ, а также близкого к Кремлю российского фонда «Историческая память».
Во вступлении говорится, что в 1939 году произошло «объединение Западной Белоруссии с БССР», а активность в этом районе НКВД «не сводилась к репрессиям», поскольку упор делался «на борьбе с бандитизмом, разбоем, кражами». «С точки зрения поставленных перед органами НКВД задач, их деятельность следует счесть эффективной», — гласит последнее предложение вступительной части сборника.
На изданную без шумихи книгу не обратили внимания ни белорусские, ни польские СМИ. Ее тираж составил всего 150 экземпляров, электронной версии у нее нет. Документы, изображающие истинное обличье «освобождения», имеют шанс добраться до широкой польской общественности благодаря газете «Жечпосполита».
«Выследил и арестовал братьев Пилсудских»
Ордена Ленина удостоился начальник пограничных войск Белорусского военного круга Иван Богданов, усилиями которого в сентябре 1939 года удалось «захватить в плен 497 человек», а также «ликвидировать 157» бойцов польского Корпуса охраны пограничья. Начальник Управления НКВД по Белостокской области капитан Петр Гладков содействовал «задержанию 1 093 человек — агентов польской полиции». Глава Управления НКВД по Пинской области «изобличил и арестовал 1 250 агентов Генерального штаба Войска Польского». Еще больших успехов добился глава разведывательного отдела оперативной группы НКВД в Вильно Георгий Аксютин, который, как можно прочесть в книге, выявил на территории этого города и Вилейки 3 «тысячи контрреволюционных элементов».
Не это, однако, стало его главным достижением. Аксютин «лично выследил и арестовал отъявленных контрреволюционеров братьев Пилсудских: бывшего министра финансов Яна Пилсудского и Казимира Пилсудского». Их обоих задержали в Вильно вскоре после советского нападения. Первого спасло Соглашение Сикорского — Майского 1941 года (он бежал в Великобританию), второму повезло меньше: он умер в Узбекистане в 1941 году.
Из списка получивших награды сотрудников НКВД следует, что делом Казимира Пилсудского занимался лейтенант Константин Соснов. Также он «вел дело» мэра Вильно Виктора Малешевского (Wiktor Maleszewski) (НКВД казнил его в 1941) и Юзефа Раковского (Józef Rakowski) — заместителя главы Виленского воеводства, которого в апреле 1941 года вывезли в Минск, где его след затерялся.
Последнего польского градоначальника из Бреста, Франчишека Колбуша (Franciszek Kolbusz), который стал одной из жертв катынского преступления, арестовал, в свою очередь, лейтенант Иван Мурашкин, награжденный орденом Красной Звезды. Он также лично руководил в Пинске задержанием бывшего министра юстиции Второй Польской Республики Чеслава Михаловского (Czesław Michałowski) (казнен в Минске в 1941 году).
Сотрудник НКВД Вячеслав Гриднев был награжден за «арест князя Радзивилла в Несвиже». Речь идет, по всей видимости, о Януше Радзивилле (Janusz Radziwiłł), которого допрашивал на Лубянке лично Лаврентий Берия. В целом в списке 89 награжденных сотрудников речь идет о более чем 10 тысячах «выслеженных и арестованных».
Список Цанавы
Как выяснила «Жечпосполита, первым «список Цанавы» обнаружил историк и член не признаваемого белорусскими властями Союза поляков Белоруссии Вадим Преврацкий. Несколько белорусских ученых подтверждают, что получили от него копию этого документа еще до публикации книги.
«В начале прошлого года один исследователь из Национального архива рассказал мне, что ему где-то попадался этот документ НКВД, я начал копать и нашел. Когда я увидел эти цифры, масштаб репрессий, мне стало страшно. Я разослал список знакомым историкам, надеясь, что его кто-то опубликует, — рассказал нам Преврацкий. — Это важный шаг на пути к обнаружению белорусского катынского списка. Минск отрицает, что он находится в его распоряжении».
Известный белорусский исследователь преступлений коммунистического режима Игорь Кузнецов, работающий в Белорусском государственном университете, говорит, что «список Цанавы» — это документ, имеющий переломное значение. «У ученых нет доступа к архиву КГБ. Даже когда членам семей репрессированных предоставляют какие-то данные, фамилии сотрудников скрывают. Сейчас в официальной научной публикации обнародованы конкретные имена, это какая-то точка отсчета, хотя список неполный, — говорит он. — По моим подсчетам, к репрессиям на территории Белоруссии причастны по меньшей мере 6 тысяч сотрудников НКВД».
Один из авторов публикации, сотрудник Национального архива Белоруссии Вячеслав Селеменев, утверждает, что гриф секретности со списка награжденных сняли после распада СССР. «После роспуска коммунистической партии его передали из партийного в государственный архив. Почему он опубликован только сейчас? Просто, нам не хватало рук, заняться всем», — объясняет он. Историк добавляет, что в НАБ «почти все рассекречено», а большинство вошедших в новую книгу материалов (за исключением девяти рассекреченных КГБ документов) «обнародуются впервые».
Здесь лучше, чем в СССР
Документы, которые рассекретил КГБ, рассказывают только о том, что жители Западной Белоруссии встречали красноармейцев портретами Сталина и возгласами «Да здравствует Советская Белоруссия». В свою очередь, хранившиеся в Национальном архиве рапорты сотрудников НКВД на тему «морально-политического состояния» солдат и офицеров Красной армии выглядят гораздо интереснее.
«В принципе, Польшу захватила Германия, а освобождение Западной Белоруссии — это не освобождение, а захват чужой территории», — говорил в октябре 1939 года шофер из 6-го автомобильного батальона по фамилии Фастовец. Другой красноармеец, Серков, отмечал: «Население Западной Белоруссии живет лучше, чем население СССР. Когда я проезжал через деревни, я видел, что все там хорошо одеты, у многих есть велосипеды». Солдат Воронин констатирует: «Польский народ не нуждался в освобождении, мы сами сюда бесцеремонно пришли».
Младший командир Дюков из 2-й дивизии высказывался на тему договора между СССР и Третьим рейхом: «Мы заключили его только для того, чтобы вместе присвоить Польшу и разделить ее между собой». Солдат Константинов не мог понять, почему Советский Союз «присваивает чужие земли». «СССР и Германия уже раньше договорились по поводу раздела Польши», — констатировал капитан из штаба авиации Азаров. В рапортах НКВД на тему «антисоветских высказываний» содержатся сотни, если не тысячи фамилий солдат и офицеров Красной армии. Большинство этих людей, как следует из документов, были арестованы. «Неподобающие разговоры» красноармейцев зачастую сводились к тому, что советские колхозники работают за кусок хлеба, а в Польше дешевые продукты, высокие зарплаты и хороший ассортимент в магазинах.
Некоторые рапорты сотрудников НКВД плохо соотносятся с советскими рассказами о «жителях Западной Белоруссии, которые встречали Красную армию хлебом и солью». «Польское население и военные подразделения оказывают сопротивление. В одиночку ходить по городу опасно. Танкисты никуда не выходят и перемещаются только на танках. Если они видят, что из какой-то трубы идет дым, они возвращаются, стреляют по этому дому, а потом разгоняются и разрушают его. Командование одобряет такие действия, говоря, что так надо», — описывал в разговоре с товарищами ситуацию в Волковыске в сентябре 1939 года заместитель командира 16-й авиационной бригады капитан Псарев, которого сотрудники НКВД упомянули в специальном докладе Лаврентию Цанаве.