У Вячеслава Лебедева проблема. Вообще этот бородатый старик с волнистыми белыми волосами — страстный поклонник Путина и русских. Еще в 1991 года, во время распада Советского Союза, он стоял в пикете перед Кремлем, требуя возвращения Крыма под власть Москвы, раздавая российские и советские флажки, шапочки и значки, этакий патриот-оригинал, вызывавший скорее насмешки, чем восхищение. Теперь его цель достигнута. Крым стал русским, и Лебедев должен бы быть доволен и счастлив. Но это не так: «При украинцах нам жилось лучше!»
«Киев о нас заботился»
Когда Лебедев говорит «нас», то имеет в виду караимов, малочисленный тюркский народ, живший тысячи лет назад на территории сегодняшней южной России и исповедовавший религию, родственную иудаизму. Караимы отрицают талмуд и устные предания раввинского иудаизма, источник их духовности — Ветхий Завет. С иудаизмом у них уже дано нет ничего общего, поэтому нацисты во время Второй мировой войны их не тронули. 900 караимов тем не менее погибли на войне, но как советские солдаты. Сегодня в Крыму живет лишь 500 представителей этого народа, большинство — в больших городах, таких, как Симферополь и Севастополь. Их центр находится в Евпатории на северо-западе полуострова.
Лебедев — только наполовину караим, его отец — русский. Но в борьбе за права караимов он половинчатости не признает, и поэтому столь неподдельно его отчаяние от равнодушия его любимых русских. «Должен сказать, что Киев заботился о меньшинствах. Поддерживал их организационно и финансово. А Россия? И пальцем ради нас не пошевелила. Она к нам совершенно равнодушна».
К чести Лебедева надо сказать, что он предпочитает говорить правду, несмотря на свою любовь к Кремлю. В России народы, чья численность не превышает 50 тысяч человек, могут получить статус «коренных народов», который дает им ряд преимуществ: бесплатное школьное образование, точечные субсидии и возврат недвижимости. Конечно, и караимы подали запрос на получение статуса и связанных с ним привилегий — об этом рассказывает Игорь Шайтан, заместитель главы караимской религиозной общины. «Но из Москвы ни слуха ни духа». Вообще положение дел плачевное. Караимская школа закрыта. Молодежь больше не интересуется традициями своего народа, практически никто не говорит на его древнем, мелодичном языке. Религию не чтит никто, и даже такой жизнелюбивый человек, как Лебедев, сомневается, что через сто лет в Крыму вообще еще будут жить караимы.
Шайтан цитирует пару строк из старого караимского стихотворения, при этом его голос замедляется и становится более глубоким. Караимский язык, так же как и азербайджанский, гагаузский или уйгурский, относится к группе тюркских языков. По всему миру сегодня насчитывается около 2000 караимов, к ним же причисляют, по словам Шайтана, и «не совсем настоящих» 20 или 30 тысяч египетских караимов, хотя и принявших веру, но все равно являющихся арабами, а не тюркским народом. Нельзя было отделаться от впечатления, что крымские караимы поглядывают несколько свысока на арабских караимов.
У молодежи интереса нет
К еще более малочисленной этнической группе, чем караимы, относятся крымчаки. Те три человека, которые на добровольных началах работают в штаб-квартире их сообщества в Симферополе, составляют более 1% всего народа. Крымчаки — уникальное явление. Как и караимы, они — тюркское меньшинство, но исповедующее иудаизм. В советское время в Крыму жило около 10 тысяч крымчаков. Из них семь тысяч расстреляли нацисты, которые не делали различия между евреями и крымчаками. Сегодня же в Крыму насчитывается 228 крымчаков, кроме того 51 крымчак живет в Севастополе (с точки зрения Москвы город в административном отношении является самостоятельным субъектом Российской Федерации).
Дора Товьевна Пиркова — глава сообщества крымчаков. Вместе с двумя другими сотрудницами, работающими на общественных началах, она держит по соседству маленький исторический музей и редактирует брошюры, альбомы и альманахи, с помощью которых она неустанно трудится над сохранением культуры своего народа. Ее энтузиазм велик, но так же, как у караимов, и тут не чувствуется, что крымчаки верят в светлое и благополучное будущее. Дора балансирует на тонкой грани. С одной стороны она жалуется, что Москва до сих пор не признала крымчаков «коренным народом». По ее словам, крымчакам под Украиной жилось однозначно лучше.
С другой стороны, Дора утверждает, что и в России можно жить, и не без гордости упоминает, что в 2014 году в Севастополе произошла непосредственная встреча между крымчаками и «Владимиром Владимировичем Путиным, нашим президентом».
Тот факт, что крымчаки боятся за свое будущее как народа, Дора связывает в большей мере с его собственными прегрешениями, чем с отсутствием помощи. Ритуалы и традиции не соблюдаются. Современная жизнь привлекает людей больше. Этнические начала для них важнее, чем религиозные. Глубоко верующим и ортодоксальным не является ни один крымчак. Для них типичны светское отношение к жизни и отсутствие интереса к религии. Взгляд Доры становится печальным, мы расстаемся с гостеприимными и дружелюбными крымчаками с ощущением, что в скором времени и они будут относиться к исчезнувшим народам.
Длинная тень отца
Явно более позитивное отношение к России, аннексии Крыма и, прежде всего, к лидеру государства Путину проявляют «истинные» крымские евреи. Маленькая синагога в центре Симферополя — царство раввина Йехезкеля Лазара. В Симферополь он приехал в 2014 году, сразу после аннексии, когда ему не было и 25 лет, чтобы взять на себя руководство здешней хасидской общиной. Было ли это случайностью? Конечно, нет, ведь отец Йехезкеля Берл Лазар — главный раввин России и добрый друг Путина.
Родившийся в Милане хабадский хасид Берл Лазар сделал головокружительную карьеру. С 2000 года он — гражданин России. Он хорошо знаком с властной элитой Москвы, в 2004 году Путин наградил его орденом Дружбы народов. Возможно, за это он отблагодарил президента десять лет спустя, послав сына в Крым, только что ставший русским. Молодой раввин Йехезкель не знает, что сказать о своей интронизации. Как он говорит, его предшественник, бывший симферопольский раввин Ицхак Мейер Липшиц, просто «уехал». Почему, Йехезкель не знает. Но было известно, что Липшиц «совершенно не ценил» аннексию Крыма.
Можно сказать и так. Но можно сказать также, что аннексия Крыма и война на востоке Украины расколола еврейскую общину. Более 32 тысяч евреев с 2014 года бежали в Израиль. В Днепропетровске возник центр еврейского сопротивления Путину. Раввин Шмуэль Каминецкий в своих проповедях обрушивался на Путина и говорил о «новом Амане» — библейском персонаже, советнике персидского царя Ксеркса и коварном злодее, описанном в Книге Есфирь. Берлу Лазару и Путину это смелое сравнение не понравилось, и началась долгая и напряженная пропагандистская война между сторонниками и противниками аннексии. Путин изображал себя спасителем евреев и даже заявил, что будто якобы бытовавший в Крыму антисемитизм стал одной из причин для его интервенции. Как он сказал, «возрождение нацистской идеологии» на Украине терпеть было нельзя.
В свою очередь родившийся в Бруклине главный раввин Украины Дов Блайх обвинил хозяина Кремля в применении «тактических приемов третьего рейха». Риторическая битва бушевала несколько лет и по сути продолжается до сих пор. Однако в одном противники сходятся — в том, что евреи по обе стороны, то есть как проукраинские, так и пророссийские, много сделали для беженцев. За последние годы более 70% евреев, ранее живших на востоке Украины, бежали, большинство — в Израиль.
Лучше быть независимыми
Как бы то ни было, Россия крепко держит еврейский Крым в руках, и молодой раввин Йехезкель Лазар с восторгом говорит о Путине: политические условия хорошие. Россия хорошо относится к евреям. Отношение с другими религиозными группами тоже хорошие. А вот что не очень хорошо и даже печально, так это недостаток духовности. Что он имеет в виду, Лазар уточнять не стал. Но Пинхас-Эли Файн, администратор синагоги, проговорился, что из 15 тысяч крымских евреев есть всего лишь 300 действительно верующих и регулярно посещающих синагогу. Факт и то, что на Йом-Киппур, самый главный иудейский праздник, в синагогу приходит лишь горстка — хотя и радостно настроенных — людей.
Но Йехезкель не унывает. Он планирует строить религиозные школы и через интенсивное религиозное обучение, с Божьей помощью, хочет добиться того, чтобы «евреи вновь стали иудеями» и чтобы удручающе низкая рождаемость в их среде вновь поднялась. «Я хочу пробудить еврейскую душу». Не поможет ли ему в этом деле небольшая государственная субсидия? Не стоит ли евреям подать запрос на предоставление статуса «коренного народа»? Но Лазар отмахивается от этих вопросов. В отличие от караимов и крычаков крымские евреи не жаждут обрести особый статус. Лазар говорит, что запроса он подавать не будет. Как он считает, даром в этом мире ничего не дается, придется выполнять какие-то условия. А этого он не хочет. «Мы лучше останемся независимыми».