«Россия требует таких стратегических уступок, которые ведут к утрате независимости и суверенитета, — объясняет руководитель Центра стратегических и внешнеполитических исследований Арсений Сивицкий. — Речь уже идет не об „углублении интеграции‟, а об инкорпорации, как об этом открыто заявил Александр Лукашенко».
Китай также подталкивает нас к определенным шагам, обуславливая свое бОльшее присутствие в Белоруссии диверсификацией ее доступа на новые рынки (например, через вступление в ВТО, подписание торгового соглашения с Европейским союзом) и внутренними экономическими трансформациями хотя бы по образцу китайской «политики реформ и открытости» (это, если формулировать предельно кратко. Развернутая картина будет дана в отдельной публикации, посвященной белорусско-китайским отношениям).
Запад в лице Евросоюза и США заинтересован прежде всего в том, чтобы Белоруссия играла ту роль, которую мы привыкли называть донором региональной стабильности и безопасности. То есть чтобы Белоруссия не размещала российские военные базы, не предоставляла свою территорию Российской Федерации для совершения военной агрессии против третьих стран и сама не являлась источником угрозы для них. Сохраняет актуальность и вопрос хотя бы минимального соответствия ожиданиям западных столиц в сфере защиты прав человека и соответствия некоторым демократическим стандартам. В то же время стоит отметить, что Запад де-факто отказался от идеи «экспорта демократии» в Белоруссию.
«Все требования Китая, США и ЕС вместе взятые в сравнении с российскими ультиматумами, выглядят вполне приемлемыми, — считает эксперт. — Они не ведут к потере независимости Белоруссии, но открывают много возможностей для страны, общества, элит и лично Александра Лукашенко.
Стратегическая сделка, заключенная Белоруссией с Россией в конце прошлого века, больше не работает: Кремль вышел из нее в одностороннем порядке. Новый вариант, который нам навязывает Москва, является неприемлемым, так как по сути означает уничтожение Белоруссии как суверенного государства, которое в Кремле считают историческим недоразумением, как и Украину.
Чтобы избежать поглощения одним глобальным игроком, необходимо договариваться о сделке с другими. Белоруссия не сможет сдержать давление России в одиночку: для этого необходима не только консолидация общества внутри страны вокруг идеи независимости, но и мобилизация международной поддержки».
Арсений Сивицкий приводит пример из истории холодной войны, который может стать для Белоруссии подсказкой, как действовать.
Как Бухарест эволюционировал от солидарности с Москвой к конфликту с ней
Наше государство оказалось в ситуации, очень похожей на ту, в которую Румыния попала полвека назад. Она первой из соцстран сформулировала новые принципы политики: суверенитет, равноправие, невмешательство во внутренние дела, взаимовыгодное сотрудничество.
Анна Гладышева, занимающаяся историей Восточной Европы после второй мировой в институте славяноведения Российской Академии наук, пишет в статье «Формирование особого курса Румынии в социалистическом лагере», что Бухарест, стремясь укрепить национальные интересы, прежде всего, в экономической сфере, прибег к политике лавирования как в рамках социалистического лагеря, так и за его пределами.
Кремль за всей этой «самодеятельностью» наблюдал без всякого удовольствия, но до поры до времени ограничивался словесными порицаниями. «Момент истины» наступил в 1968-м.
СССР и зависевшие от него правительства других стран организации Варшавского договора послали войска в Чехословакию для подавления «Пражской весны» (операция «Дунай»). А руководитель Румынии Николае Чаушеску выступил с осуждением советского вторжения и отказался принимать участие в этой операции.
Руководство СССР приняло решение примерно наказать «отступника» и подготовить военную акцию уже против Румынии. Но это очень быстро обнаружили американцы. Вашингтон прислал специального посланника, который передал разведданные, свидетельствовавшие, что Советский Союз начал концентрировать войска вокруг Румынии. Это наглядно свидетельствовало о подготовке к вторжению.
В ответ Чаушеску объявил общенациональную мобилизацию, Соединенные Штаты сделали очень жесткие заявления по дипломатическим каналам, но что самое интересное, и Китай резко высказался в адрес СССР, также обозначив определенные «красные линии». Премьер-министр КНР Чжоу Эньлай посетил румынское посольство в Пекине, где выступил с речью в поддержку независимости Румынии.
«Комбинация двух факторов — внутренней консолидации (даже многие диссиденты после речи Чаушеску, в которой он осудил вторжение Советского Союза в Чехословакию, стали вступать в Коммунистическую партию Румынии) и международной поддержки — позволила сорвать советские планы по вторжению», — констатирует шеф Центра стратегических и внешнеполитических исследований.
Чаушеску стал одной из крупнейших фигур международной политики времен холодной войны. В этом ему помогли крестьянская смекалка, необычная изворотливость, а также умение лавировать между Китаем, Западом и СССР. Николае Чаушеску после этого правил еще более 20 лет. Его крах в 1989-м обусловило не противостояние с Москвой, а экономическая деградация. Но это уже совсем другая история…
В 2014 году Белоруссия оказалась в ситуации «а-ля Румыния 1968 года». Шесть лет назад наша страна не поддержала агрессию России против Украины. И ранее небезоблачные отношения между Минском и Москвой существенно осложнились. Более того, на фоне конфронтации между Россией и Западом Белоруссия стала позиционировать себя как де-факто нейтральное государство, «восточноевропейскую Швейцарию», несмотря на участие в военно-политических союзах с Россией, двустороннем и в рамках ОДКБ.
Тут прослеживается еще одна параллель с румынской темой. В 1963 году Бухарест совершил тайный дипломатический ход в целях обеспечения безопасности страны на случай повторения Москвой авантюры, подобной размещению ракет на Кубе, спровоцировавшей Карибский кризис в 1962 году. Министр иностранных дел Корнелиу Мэнеску в кулуарах Генассамблеи ООН обратился к представителям США с декларацией в случае нового подобного кризиса рассматривать Румынию не как союзника СССР, а как нейтральное государство, не несущее никакой ответственности за внешнеполитические решения, принятые Кремлем без консультации с союзниками, то есть Румынией. Аналогии с белорусской позицией на фоне российско-украинского кризиса и конфронтации между Россией и Западом более чем очевидны. Системные кризисы первого послевоенного десятилетия позволили Румынии в середине 1950-х —начале 1960-х годах занять наиболее выгодную для нее позицию, эволюционировавшую от абсолютной солидарности с Москвой к открытому конфликту с ней.
Россия окончательно перешла к новой геостратегической доктрине, в которой значительную роль в продвижении национальных интересов играет военная сила. Причем, как ни парадоксально, применяется она не в отношении идеологических врагов в лице западных государств, каковыми их выставляет российская пропагандистская машина, но, прежде всего, против стран, которые традиционно являлись дружественными, участвовали в различных интеграционных объединениях на постсоветском пространстве и имели с Россией достаточно глубокие связи экономического и военно-политического характера. Та же Украина размещала на своей территории базу военно-морского флота РФ.
В 2008-м Кремль нашел предлог для вторжения в Грузию, которое было названо «принуждением к миру», застолбив Южную Осетию и Абхазию. В 2014-м оттяпал у Украины Крым и спровоцировал войну в Донбассе. Это был единственный способ удержать данные страны в российской геополитической орбите на фоне неспособности Москвы стать региональным центром экономического и политического притяжения, а также ее идейного банкротства (будь то концепция «либеральной империи» или же «евразийской сверхдержавы», неприемлемых для стран постсоветского пространства).
Очевидно, что руководство Белоруссии было обеспокоено этими событиями. В последние годы риторика, связанная с суверенитетом и территориальной целостностью превалирует в выступлениях Александра Лукашенко. Основания для тревог существенно увеличились, когда в 2015 году Россия начала продавливать создание военной базы и углубление военно-политической интеграции (в рамках единой военной организации союзного государства), а в 2018-м открыто начала в отношении Белоруссии политическую и экономическую кампанию по «принуждению к интеграции».
«Запад и Китай тоже обеспокоены динамикой белорусско-российских отношений, — отмечает Арсений Сивицкий. — Эти два глобальных игрока опасаются, что Россия может так или иначе инкорпорировать Белоруссию в свой состав. В этом случае союзники США и американские интересы в регионе столкнутся с новыми вызовами и угрозами для национальной безопасности, а Китай потеряет возможность продвигать инициативу «Один пояс, один путь» через Белоруссию в западном направлении. И, кстати, Белоруссия это то из немногих мест, где интересы Пекина и Вашингтона сегодня совпадают, а, значит, имеются основания для их сотрудничества. Но пока сложно говорить о их готовности оказать Белоруссии мощную поддержку, как это произошло в случае с Румынией. Тогда слова о приверженности ее независимости в любой момент могли быть подтверждены конкретными действиями.
Чтобы Белоруссия могла мобилизовать подобную поддержку своих основных партнеров, не только риторическую, но и практическую, ей необходимо выходить на заключение стратегических сделок с Западом и Китаем, в рамках которых Минску придется идти на определенные уступки (точно также как уступок требует и Кремль в рамках «интеграционного ультиматума»). Но стратегические сделки предполагают, помимо уступок, и определенные возможности, то есть это не игра в одни ворота, и не игра с нулевой суммой.
Та же Румыния смогла получить от США режим наибольшего благоприятствования в торговле, а также ряд промышленных технологий, стороны даже начали строительство атомного реактора на румынской территории для научных целей. Другие западные страны и международные финансовые институты стали выделять кредиты Бухаресту. В 1969 году Румынию посетил с первым визитом президент США Ричард Никсон, который недвусмысленно дал понять, что Вашингтон готов улучшать отношения с Бухарестом, даже несмотря на ее одиозный политический режим.
В то же время советско-румынское противостояние не привело к разрыву отношений между странами. В середине ХХ века Румыния сумела выстроить выгодные для себя отношения со всеми глобальными игроками, умело играя на противоречиях между ними. Сможет ли повторить этот фокус Белоруссия в ХХI столетии?