Необходимость понять Россию приобрела особую актуальность после того, как российское руководство бросило вызов Западу. Владимир Путин, который пришел к власти в стране на стыке двух тысячелетий, поначалу поддерживал гармоничные отношения с Соединенными Штатами. Но, встревоженный так называемыми цветными революциями, которые потрясли Грузию и Украину в начале 2000-х годов, Путин стал подозревать вмешательство Соединенных Штатов и решил бросить Вашингтону вызов на международной арене.
В отношениях между Москвой и Вашингтоном наступило охлаждение в период работы администрации Джорджа Буша-младшего, и, несмотря на непродолжительную оттепель, случившуюся, когда президентом России был протеже Путина Дмитрий Медведев, в них настал сильный холод в 2012 году, когда Путин вернулся на пост главы Кремля. Он презирал президента США Барака Обаму практически так же сильно, как ненавидел и госсекретаря Хиллари Клинтон.
Пропагандистские издания Москвы критиковали американское правительство, называя его источником всех геостратегических проблем, и призывали к созданию многополярного мира, в котором влияние Америки будет ограничено. Между тем в своей внешней политике Россия стремилась примириться с противниками США, в первую очередь с Китайской Народной Республикой, бросая вызов Соединенным Штатам и их союзникам при каждой удобной возможности.
Агрессивная риторика Путина нашла выражение в политике. Он ускорил процесс модернизации ядерных сил и аннексировал Крым в 2014 году. Российские войска продолжают купать в крови восток Украины, агенты российских спецслужб с преступными намерениями вмешались в американские президентские выборы 2016 года, а российские деньги используются в качестве инструмента для ослабления Евросоюза.
В 2015 году Кремль, сурово осудивший Америку за ее поддержку арабской весны, отправил в Сирию военные самолеты, чтобы поддержать режим Башара Асада в сирийской гражданской войне. Хотя Путин на первый взгляд поддерживает дружеские отношения с нынешним президентом США Дональдом Трампом, антиамериканская риторика официальной России сохраняется.
Подобно большинству журналистов, которые жили в России и писали о ней, в своей новой книге «Между двух огней» (Between Two Fires) Джошуа Яффа (Joshua Yaffa), концентрируется в первую очередь на внутриполитической ситуации. Однако он не игнорирует внешнюю политику, потому что внутриполитическая ситуация в России часто обуславливает тот выбор, который Кремль делает в международных отношениях. Кроме того, довольно трудно не разглядеть параллель между агрессивностью Кремля за границей и его нелиберальным поведением на внутреннем фронте.
Действительно, администрация Путина жестоко преследует тех, кто критикует ее или предпринимает какие-либо действия вопреки ее воле. С тех пор как Борис Ельцин покинул пост президента в конце 1999 года, избирательная система в России постепенно ослабляется. Оппозиционные политики и журналисты, проводящие независимые расследования, сталкиваются с преследованиями, а иногда их даже убивают. Партии могут зарегистрироваться для участия в выборах только в том случае, если они не представляют собой какой-либо серьезной угрозы для правящей элиты. Крупнейшие телеканалы прилежно повторяют новости так, как им их диктует Кремль.
Российский народ, как пишет Яффа, уже привык к этой реальности. Когда россияне задумываются о 1990-х годах, они, как правило, не размышляют о том, насколько реалистичным мог бы быть другой итог отказа России от коммунизма. Хотя Ельцин вел политику сотрудничества с Соединенными Штатами, под его руководством выборы и парламенты были пронизаны обманом и мошенничеством, и будет неправильно изображать приход Путина к власти как первый шаг на пути к отказу от либерализма.
В свою очередь, Путин понимает, что, полностью исключив либералов из публичной политики, он потеряет больше, чем обретет. Их услуги помогают его России работать более эффективно и создают впечатление, что он управляет страной с согласия народа. Россия — больше не тоталитарная диктатура, и администрация Путина проявляет достаточно гибкости, чтобы предоставить некое пространство для маневров тем, кому не нравится ее политика, но кто при этом соглашается воздерживаться от открытой критики в ее адрес. Это молчаливый компромисс, который в данных обстоятельствах устраивает обе стороны.
К примеру, Хеда Саратова — активистка и правозащитница, которая много лет занимается спасением жертв преследований и пыток в Чечне. Она построила свою карьеру, будучи сотрудницей «Мемориала» — организации, которая борется за общедоступность информации о жестоких преступлениях государства, начиная со времен Сталина и заканчивая сегодняшним днем. В ходе своих расследований она своими глазами видела, как резко уменьшились возможности правозащитных организаций, поскольку глава Чечни и верный союзник Путина Рамзан Кадыров с одинаковой жестокостью обходился как с чужаками, которые проводят независимые расследования, так и своими критиками из числа чеченцев. Саратова решила отказаться от открытой критики в адрес Кадырова, чтобы она могла и дальше спасать жизни тех, кого он притесняет. С ее точки зрения, этот выбор неидеален, но это все же лучше, чем ничего.
Врач Елизавета Глинка столкнулась с такой же дилеммой в ходе своей работы с телами мертвых и ранеными на востоке Украины. В качестве цены, которую ей пришлось заплатить за возможность продолжать ее работу с больными и ранеными детьми, она согласилась на сотрудничество с властями в Москве. Кремль искупал ее в почестях, что позволило ему поддержать собственную репутацию филантропа, одновременно с этим продолжая войну в Донбассе. Глинка понимала, как ее используют, однако считала это единственным доступным ей способом хотя бы немного смягчить ужасающие беды украинцев. Ее последним подвигом могло бы стать выполнение точно такой же функции в Сирии — под прицелом телевизионных камер. Но по трагической случайности самолет, на котором она должна была полететь в зону боевых действий, рухнул сразу после взлета с военного аэродрома в Сочи.
Не все из нарисованных Яффой портретов тех деятелей, кому приходилось сотрудничать с истеблишментом, изображают людей, которым необходимо было заглушать в себе голос либеральной совести. Константин Эрнст — известный телепродюсер, который поставил свой творческий потенциал на службу российским властям. Он обладает присущей хамелеону способностью менять цвет в соответствии с обстоятельствами. Он достиг апогея своей карьеры, когда ему дали задание подготовить и провести церемонию открытия Зимних Олимпийских игр в Сочи в феврале 2014 года. В небо над стадионом поднялись пять олимпийских колец в форме гигантских снежинок (одна из них не загорелась, но никто не обратил на это внимания), и зрители увидели всю историю России — от царей до сегодняшнего дня. Главной темой стали мир и любовь, ставшие наградой за страдания.
Шедевр мягкой силы, подготовленный Эрнстом, мог бы иметь более долгоиграющий эффект, если бы Путин не решил вторгнуться на территорию Украины и аннексировать Крым в том же году. Среди членов ближайшего окружения Путина, участвующих в принятии судьбоносных решений, нет либералов, и Путин даже не попытался обратиться за советом ни к своему премьер-министру Медведеву, ни к министру иностранных дел Сергею Лаврову. В основе его мышления лежит идея о том, что Россия должна сделать все необходимое, чтобы снова стать глобальным колоссом.
Действительно, ничто не раздражало Путина больше, чем когда в марте 2014 года Обама пренебрежительно назвал Российскую Федерацию всего лишь региональной державой. Администрация Путина была решительно настроена доказать Обаме, насколько сильно тот недооценил Россию, и что экономические санкции против России никогда не заставят ее отклониться от выбранного ей курса.
Яффа делает акцент на резком росте популярности Путина и его политического веса в результате захвата Крыма: тогда результаты опросов общественного мнения показали, что его рейтинг вырос до 89% — невероятное достижение для того, кто так долго занимал самый высокий пост в стране. Неудивительно, что Путин завоевал дополнительные аплодисменты внутри России, когда российское оружие и дипломатия заполнили собой вакуум, который Обама и Трамп оставили после себя на Ближнем Востоке.
В основе вновь возникшего стремления России самоутвердиться лежит глубокая убежденность россиян в том, что их страна должна снова подняться на ноги после унижений 1990-х годов. Кроме того, российское руководство решило, что такая позиция поможет отвлечь электорат от недостатков его лидеров.
Это поднимает вопрос о перспективах сохранения политической и социальной стабильности — той стабильности, которая, как подробно пишет Яффа, заставила многих россиян считать бесполезным выступления против очевидно жадной, коррумпированной и авторитарной администрации. Когда в 2011 году Путин объявил о своем намерении вернуться на третий президентский срок, по стране прокатилась волна митингов и демонстраций, направленных против него. В ответ на это в предвыборных лозунгах Путина заметно выросло количество обещаний касательно различных льгот и привилегий. Очевидно, он и его советники почувствовали, что он может оказаться в очень трудном положении, если не пообещает смягчить материальные трудности обычных россиян.
Серьезная угроза для администрации Путина возникла в 2014 году, когда мировые цены на нефть резко упали. Пока министерство финансов затягивало пояса, были введены новые ограничения на социальные выплаты. К середине 2018 года администрация была вынуждена увеличить пенсионный возраст. На этот раз с акциями протеста на улицы вышли не привычные политические активисты, а пенсионеры, которые стали блокировать автобусы, поезда и шоссе. Путин был шокирован, и ему пришлось немного ограничить масштабы пенсионной реформы.
Разумеется, в других странах случались гораздо более масштабные и бурные антиправительственные протесты. За последние 30 лет Россия не видела ничего, что могло бы сравниться с восстаниями арабской весны 2011 года, когда ярость уличных демонстрантов позволяла свергать глубоко укоренившиеся правящие клики. За это время в России не произошло ничего, что могло бы сравниться с движением желтых жилетов, которые остановили жизнь в Париже и других французских городах зимой 2018-2019 годов.
Вероятнее всего, в настоящий момент правящая элита России обладает коварством и достаточной жестокостью, чтобы подавить любые восстания. Но Путин не будет управлять страной вечно, и он уже не раз демонстрировал, что он тоже может допускать ошибки, переоценивая свои возможности. Приветствуя китайцев и раздражая большинство американцев, Путин, возможно, выбрал более слабую стратегию по сравнению с той, в рамках которой нужно настраивать их друг против друга.
Тем не менее Путин пока может рассчитывать на множество амбициозных россиян, решивших, что их карьеры требуют компромисса с Кремлем. Хорошие и не слишком хорошие мужчины и женщины вынуждены делать трудный выбор, и замечательная книга Джошуа Яффы может послужить путеводителем по той боли и удовольствию, которое они испытывают, работая на публичной арене.
Роберт Сервис — почетный профессор Оксфордского университета и старший научный сотрудник Института Гувера. Его новая книга называется «Кремлевская зима: Россия и второе пришествие Владимира Путина» (Kremlin Winter: Russia and the Second Coming of Vladimir Putin).